Алая роза Анжу - Виктория Холт

Заскрежетала окованная железом дверь. В коридоре раздавались гулкие шаги охраны. Маргарита осталась совсем одна. Одна, да к тому же еще и узница.

Только бы вернуть сына, думала она. Больше мне ничего не нужно.

Эдуард Йоркский торжествовал победу, и жители Лондона радовались вместе с ним. Теперь наступит мир, а это значит, что будет процветать торговля. Ненавистная Француженка в Тауэре, самозваный принц Уэльский убит, дом Ланкастеров потерпел окончательное поражение. Алая роза растоптана, Белая роза победила.

– Пусть больше не будет войн, – объявил Эдуард. – Сделаем нашу страну великой без войны.

Ричард Глостер взирал на брата восхищенными глазами.

Эдуард положил руку ему на плечо. Жаль, что Кларенсу нельзя доверять так же, как Ричарду.

Король пировал со своими ближайшими соратниками.

– Страна истощена войной, – говорил он. – Хватает у нас и внешних врагов. Когда мы воюем между собой, наши враги радуются. Все, хватит, больше никаких междоусобиц!

Его слова были встречены одобрительным гулом.

– Маргарита окончательно побеждена. Смерть сына образумила ее больше, чем все битвы, вместе взятые.

– Да, пора ей понять, что отнять у вас корону она не сможет, – сказал Ричард.

– Ей никогда этого не понять… пока жив Генрих.

За столом воцарилось гробовое молчание.

Генрих поднялся с колен и закутался в рваный плащ. Длинные нечесаные волосы свисали ему на глаза.

Ночью в камере было холодно. Толстые каменные стены не успевали прогреться за день. Правда, Генрих не обращал внимания на подобные мелочи. Он все время молился, находил утешение в благочестивых размышлениях.

Кормили его объедками, но Генрих не жаловался. Он ел самую малость – лишь бы хватило сил на молитву.

Король лег в кровать и стал думать о том, какие замечательные колледжи построил он в Кембридже и Итоне. Школярам там будет славно. Если б оказаться на свободе, можно было бы продолжить строительство. Счастливейшая пора его жизни – первые годы жизни с Маргаритой, когда они вдвоем создавали университет… Ну ничего, может быть, все это еще вернется.

Не нужны ему королевские почести, он хочет только мира. О годах, проведенных в монашеской рясе, Генрих вспоминал с умилением. Общаться со святыми людьми, делить с ними скудную трапезу, размышлять о божественном, молиться – что может быть лучше?

В камере раздались чьи-то шаги. Странно. В это время к Генриху никто не приходил. А теперь пришли – да сразу несколько человек.

Они окружили кровать тесным кольцом.

И тут Генрих внезапно понял, что сейчас его будут убивать.

Губы его зашевелились. Один из убийц наклонился и услышал, что король шепчет:

– Не знаю, кто вы, но молю Бога, чтобы Он дал вам время раскаяться. Ведь вы поднимаете руку на помазанника Божия.

Генрих еще успел подумать: о Господи, прими раба Твоего.

Убить его было совсем нетрудно. Король не сопротивлялся, а жизнь и так в нем едва теплилась. Ему зажали лицо подушкой, и вскоре все было кончено.

Король Генрих скончался.

При дворе говорили, что причина смерти – разбитое сердце. Еще бы – после битвы при Тьюксбери он лишился всего. Его единственный сын погиб в бою. Для Генриха все было кончено.

– Пусть тело усопшего выставят в соборе Святого Павла, – приказал Эдуард. – Народ должен видеть, что следов насилия нет. Не хватало еще, чтобы о нас стали распространять злые сплетни.

И он не ошибся. Народ действительно зароптал. Слишком уж удобно все получилось: Эдуард вступил в Лондон, Маргариту и Анну Невилл посадили в Тауэр, а тут и Генрих вдруг взял и умер.

Сторонники йоркистов возражали, доказывая, что король скончался по естественным причинам – не вынес горечи поражения.

Эдуард же повелел, чтобы несчастного Генриха похоронили с почестями, подобающими монарху.

На специальной барке тело доставили в Чертси и там, после торжественной похоронной церемонии, предали земле в часовне местного аббатства.

ФИНАЛ

Годы ползли унылой, бессмысленной чередой. Жизнь сурово обошлась с Маргаритой. Или, как утверждала сестра, она сама во всем виновата и просто неправильно распорядилась своей судьбой? Вот Иоланда была вполне счастлива с мужем и детьми, ее никогда не привлекали честолюбивые химеры. Может быть, следовало раньше прислушаться к мнению Иоланды…

Тогда Маргарита могла бы жить с сыном. А теперь ничего уже не изменишь.

Но нет, они не были бы здесь счастливы. Лучше уж доживать свой век одной.

Эдуард Йоркский обошелся с побежденной лучше, чем можно было ожидать. Он прочно сидел на троне, народ любил своего короля, который с годами несколько обрюзг, но по-прежнему сохранял обаяние. В зрелом возрасте он отличался ничуть не меньшим сладострастием, чем в юности.

Маргарита должна была признать, что Эдуард IV – настоящий монарх, не чета бедному Генриху. Какая злая ирония судьбы – дать такой женщине в мужья жалкого слабака!

В Тауэре королеву продержали недолго. Елизавета Вудвилл сама ходатайствовала за пленницу, и в последующие годы Маргарита поочередно жила на попечении у нескольких знатных дам в их родовых замках – не столько узницей, сколько почетной гостьей. В конце концов французский король уплатил за нее выкуп, и через пять лет скитаний Маргарита отплыла из Сэндвича на родину.

Со странным чувством расставалась королева со страной, куда много лет назад прибыла, исполненная надежд и честолюбивых устремлений. Тридцать лет прошло! Еще смутнее делалось на душе, когда Маргарита думала о встрече с родиной.

Свобода. Чудесное чувство. Не начать ли жизнь снова, не попытаться ли возвести из обломков прошлого некое новое здание? Надо отправиться в Париж, поблагодарить короля Людовика за освобождение, и тогда… Но Людовик ответил, что при дворе Маргариту не ждут, пусть живет у своего отца.

Все стало окончательно ясно. Она больше никому не интересна. Муж мертв… нет, убит, – яростно поправилась Маргарита. Поговаривают, что это дело рук Ричарда, герцога Глостера. Но за убийством, конечно же, стоит сам Эдуард. Он хотел смерти низложенного короля, как когда-то Генрих II добивался смерти Томаса Бекета.

Какое все это имеет значение, ведь самое ужасное то, что погиб юный Эдуард.

Рене предоставил в распоряжение дочери замок Рекуле под Анжером, там низложенная королева и доживала последние годы, погруженная в глубокий траур.

Иоланда все уговаривала ее начать жизнь с чистой страницы, и сестры без конца ссорились. Где было Иоланде понять, как чувствует себя женщина, у которой убили мужа и – горчайшее из несчастий! – единственного любимого сына?