Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие - Ходж Брайан

То, что на эту роль выберут Марша, было неизбежно. Это небезопасно, да и шанс у них всего один; Маршу не откажешь в хитрости, но он же самый старый и — прямой потомок человека, изменившего судьбу Инсмута. Он обладает самыми глубокими знаниями.

А может, и высокомерием, чтобы ими поделиться, и злорадством.

Когда привели Марша, Керри ждала у мелководья. Длинная цепь, одним концом крепившаяся к его ноге, заканчивалась висячим замком на раме квадроцикла, который медленно двигался параллельно с ними. В открытой борьбе Марш мог разбросать людей, но против квадроцикла у него не было шансов.

Цепь была достаточно длинной, однако за несколько шагов до кромки воды Марш остановился и уставился на блестящее раскинувшееся море. Кому-то показалось бы, что он не верит своим глазам или наслаждается зрелищем, но Керри чувствовала, что дело не в этом. «Они заново знакомятся, — поняла она. — Вот что происходит».

Он прошлепал вперед, таща за собой цепь, и бросил на нее любопытный взгляд, когда она подошла к воде — в синем водолазном костюме, который ей тут подобрали, с маской и трубкой для плавания в руках. Он снова остановился, и она почувствовала, что той частью, которая принадлежала человеку, он понял, кто подал им эту идею.

Впрочем, благодарности он не испытывал. Едва войдя в воду, он тут же исчез, только цепь по скалам перекатывалась.

Керри решила, что будет лучше, если Марш несколько минут побудет наедине с морем. Вскоре к ней подошел Эсковедо.

— Не передумали? — спросил он. — Вам же явно не нравится эта идея, хоть она и ваша.

Она бросила взгляд на цепь Марша, которая теперь лежала неподвижно.

— Не люблю ограничение свободы, если существо этим тяготится.

— Я не то имел в виду. Вы напрасно думаете, что вам удалось скрыть страх перед водой. Я понял это еще два дня назад, как только материк остался позади.

Она усмехнулась, разглядывая ласты на ногах. Так глупо спалиться!

— Не волнуйтесь, я справлюсь.

— Вы хоть с маской плавать умеете?..

— А как еще можно преодолеть фобию? — она вынужденно рассмеялась, и это помогло. — В крытом бассейне с подогревом у меня прекрасно получалось.

Она надела маску, вставила в рот загубник и отправилась вслед за Маршем. Икры, колени… каждый шаг давался с трудом, так что она думала о Табби. «Чем скорее добьюсь результата, тем скорее вернусь домой». Бедра, пояс… И вот она уже в мире Марша. Кровь стынет в жилах от мысли, что он поджидает ее, чтобы наброситься и разорвать зубами и когтями в знак последнего протеста.

Однако Марша поблизости не оказалось. Она неспешно поплыла вперед, вслед за цепью, тянувшейся по уходящему вниз дну, пока та не оборвалась в провале глубиной несколько метров. Он там. Она застыла на месте, разглядывая нежившегося в потоках воды Марша. Экстаз — вот что он испытывал. Кружился и поворачивался, двигаясь волнообразно, и цепь ему почти не мешала. Он то резко поднимался почти до поверхности, то разворачивался и стремился ко дну, поднимая муть, и повторял это снова, снова и снова. Так резвятся разве что дети.

При виде нее он застыл на полпути между песчаным дном и поверхностью воды — чудище из кошмаров, страшнее акулы, по всем признакам чуждое знакомому миру.

Нет, ей никак не отделаться от этого ужаса. Керри глубоко вдохнула через трубку и поплыла вниз, сохраняя дистанцию между собой и Маршем.

Две минуты с небольшим — вот на сколько она могла задерживать дыхание.

Керри выбрала одиноко лежащий гладкий камень — достаточно тяжелый, чтобы удерживать ее вес, — и сверилась с подводным компасом, который весьма громоздко смотрелся на ее запястье. Водрузив камень себе на колени, она уселась на дне со скрещенными ногами, стараясь как можно четче скопировать юго-западное направление, в котором сидели Марш и остальные шестьдесят два узника. Глубоко под водой Тихого океана, который глушил все звуки и окружал ее сине-зеленой мглой, возникло ощущение, что прямо сейчас из этой пустоты ей навстречу выплывет кто-то похуже Марша.

Спину сверлил его взгляд: Марш так и завис в воде.

Керри оставалась внизу, пока легкие не начало жечь, затем сбросила камень и вернулась на поверхность, где выдохнула отработанный воздух через трубку, перевернулась и поплыла обратно ко дну. В этот раз она уселась ближе, всего в нескольких шагах от Марша, и компас ей не понадобился, она и так чувствовала направление. Время начало замедляться, а вместе с ним, несмотря на страх, и ее сердцебиение. Затем страх прошел, унесенный потоками, которые притягивали ее, словно искушая.

Снова вверх и снова вниз; с каждым разом она оставалась под водой все дольше и дольше обходилась без воздуха, наблюдая, будто со стороны, и гадая, не превратилась ли она в амфибию — существо, живущее не в воде и не на суше, но принадлежащее обоим мирам. Теперь глотка воздуха хватало на целую вечность, легкие были наполнены, и в направлении, в котором она смотрела, словно протянулся канал связи, ведущий к чему-то неведомому. Если бы только она сумела последовать за ним, она разгадала бы тайны, сокрытые ото всех, кроме посвященных…

Еще она ощущала смутное присутствие Барнабаса Марша, который дрейфовал поблизости. Единственное, что удавалось прочесть по его невыразительному лицу и пустым глазам, — это любопытство. Таких, как Керри, он раньше не встречал — не враг, но и не представитель его народа, однако с каждой минутой становящийся все ближе этому народу.

Керри смотрела на него, и теперь их разделял лишь тонкий пластиковый экран маски и несколько спасительных дюймов воды.

«Что там такое? — спросила она. — Скажи мне. Я хочу знать. Я хочу понять».

И это была правда — она хотела. Она хотела бы знать, даже если бы от нее этого не требовали. Она будет задаваться этим вопросом до конца своих дней. Всю оставшуюся жизнь ее будет мучить зуд неизвестности.

«Скажи, что там такое?..»

И она увидела: мысль, тихая как шепот, превратилась в эхо и развернулась перед внутренним взором, а границы между мирами разошлись чернильными водоворотами и океанами. Она увидела так много, что просто невероятно: кто способен воздвигнуть такое, кто бы мог представить, что оно может находиться здесь, на глубине, где не ходят подводные лодки, — а затем она вдруг поняла, что на самом деле видит лишь одну стену, одну громадную стену, построенную из блоков размером с товарный вагон; да этому сооружению нет равных на земле! Не видя стену целиком, она почувствовала, что та простирается на мили, и, если этот крошечный остров с тюрьмой поместить внутрь, его будет не найти, он станет лишь незаметной горсткой грязи и камней для того, кто жил в глубине…

В одно мгновение она вновь полностью стала собой и испытала отчаянную потребность вдохнуть.

Керри в последний раз сбросила с колен камень и оттолкнулась, чтобы вернуться на поверхность океана, которая казалась такой же далекой, как солнце. Проплывая мимо Барнабаса Марша, она боялась, что он схватит ее за лодыжку и утянет вниз.

Но к этому она хотя бы была готова, поэтому то, что сделал Марш, было в каком-то смысле хуже; она не знала, что он способен на такое, и ничего не подозревающие военные на берегу тоже наверняка не знали. Марш издал звук настолько пронзительный, что его можно было сравнить с тысячью игл, прошивших тело, как высокое напряжение; крик, ударивший по ушам не хуже звуковой волны. Керри заметалась, перепутав верх и низ, и, когда взяла себя в руки и увидела Марша поблизости, поняла, что он не нападал на нее. Ей просто не посчастливилось оказаться рядом. Марш был обращен лицом к морю, к глубинам океана, и изданный им звук направился в саму бездну.

Керри рванулась, пробилась на поверхность, неуклюжая и задыхающаяся, и услышала, как полковник Эсковедо выкрикнул приказ, за которым сразу последовал рев двигателя квадроцикла, рванувшего вверх по каменистому склону, находящемуся на западной части острова. Цепь натянулась и через пару мгновений выдернула на мелководье Марша в потоке волн и пены, а затем его, извивающегося, протащили по пляжу. Кто-то сделал первый выстрел, кто-то второй — и, конечно, с расстояния почти в сто футов никто не слышал ее криков, пока она бежала по воде; крики и объяснения, что они поняли все неверно, потонули в грохоте выстрелов. Сначала пули, потом вопросы — видимо, тут так принято.