Творения - Кирилл Александрийский

О медном змие

Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, согласно написанному (Прем. 1, 13). Ибо Он создал все для бытия, и все в мире спасительно (ст. 14). Когда же начаток рода, то есть Адам вознедуговал преслушанием и нерадев о Божественной заповеди, оскорбил Зиждителя Бога, а потому подпал тлению: то проклято было естество человеческое и род наш подвергся осуждению. Мы же несчастные, хотя и созданные в нетлении, наконец, подобно теням или траве полевой, на короткое время и едва лишь вышедши на свет, неожиданно падаем, как бы на матерь нашу, на землю. Отсюда святые превосходно взывали, оплакивая состояние наше. Так, например, ясно можно слышать блаженного Давида, вопиющего: человек суете уподобися (Пс. 143, 4); а с другой стороны Исайю: Всякая плоть–трава, и вся красота ее — как цвет полевой (Ис. 40, 6). Ибо мы дошли, как я сказал, до такого бедствия и несчастия, что даже и весьма мудрые духоносцы не могли бы сказать, с чем по справедливости можно было бы сравнить наше состояние. Однако впавших в такое состояние не презрел Творец; напротив Он удостоил их и попечения и внимания Своего и явил во Христе свободными от смерти и тления. Как, или каким способом? Наперед всякому известно, хотя бы Никто о том и не говорил. И, кроме того, в самих ветхозаветных Писаниях всякий может видеть силу этого таинства. Написано же так в книге Чисел: От горы Ор отправились они путем Чермного моря, чтобы миновать землю Едома. И стал малодушествовать народ на пути, и говорил народ против Бога и против Моисея: зачем вывели вы нас из Египта, чтоб умереть [нам] в пустыне, ибо [здесь] нет ни хлеба, ни воды, и душе нашей опротивела эта негодная пища. И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из [сынов] Израилевых. И пришел народ к Моисею и сказал: согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтоб Он удалил от нас змеев. И помолился Моисей о народе. И сказал Господь Моисею: сделай себе змея и выставь его на знамя, и ужаленный, взглянув на него, останется жив. И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив (Чис. 21, 4–9). Израильтяне рабствовали в Египте и отягченные невыносимым игом рабства были избавлены Богом, сотворившим там многие досточудные знамения: вода превращаема была в кровь; жабы и скнипы, песий мухи и град как бы войну вели против земли Египетской. Наказываемы были египтяне также и мраком, и смерть первородных тяжко поражала желавших продолжить насилие над израильтянами, которых дивно спасал Бог. Затем, шествуя среди моря, как по суху, они видели египтян несчастно погибшими. Хлеб получали они с неба, так как Бог ниспосылал им манну. Потом, как бы в камне предначертанный, Христос умилосердился над ними, неожиданно напоив их жаждавших водными струями; потому что Божество всесильно и независтно дарует потребное для жизни приверженным к Нему. Но вкусившие столь изрядных благ бесчестят себя на малых страданиях, поелику и не памятуют о том, что им сделано было от Бога, и оказываются не твердыми в вере в Него, дерзкими, легко возмущающимися и готовыми к малодушию, неразумно пренебрегают познанием о том, чем почтены от Бога. Ибо они называли ничтожным хлеб, ниспосланный с неба и жаловались на недостаток воды, хотя и знали, что ничего нет неисполнимого для Божественного и неизреченного естества, Которое и утесистый камень делало для них источником речных струй. Производя же беспричинный ропот на Бога, они наказываемы были укушениями змеи. Затем, пришедши к воспоминанию о прегрешении своем, стали, наконец, проливать слезы, исповедывать свою вину и умоляли посредника своего, разумею Моисея, о том, чтобы он соделал Бога милосердым и снисходительным к ним. Моисей, припадая к Богу, умолял Его о сем и, повинуясь мановениям свыше, сделал медного змия, поставил его на высоте и повелел пораженным укушениями змиев пристально смотреть на него. Делая это, они исцелялись.

2. Но какой смысл, какое великое и премудрое таинство заключается в этом? — Это тщательно нужно исследовать. Ибо для людей, имеющих более глубокий ум, недостаточно одной буквы; для них в прообразах как бы сокрыты таинства. Итак, скажем же теперь о сем; как бы опять переводя повествование от прообраза ко всеобщему и главнейшему, к тому, что истинно. Обнаруживая недовольство даруемыми от Бога и свыше благами, нерассудительно стремясь более к приятному, нежели к полезному, и отвергая упражнения в добродетели, предаваясь же постыднейшему, мы огорчаем Благодетеля и не одним каким–либо образом оскорбляем Зиждителя. Поэтому и подвергаемся укушениям змей: змей, разумею, мысленных, которые, поражая нас всяким грехом, подвергают нас узам смерти. Начальствует же как бы над множеством этих ядовитых животных змий отступник, то есть сатана, от укушения которого в древности погиб первый человек, то есть Адам. Но это зло, как бы от корня, простирается и на нас, от него происшедших. Но мы некоторым образом спасены. Ибо взираем на змия, то есть на Христа. Каким же образом является змием Тот, Кто по естеству есть благий Бог, более, даже сама благость? Это потому, что Он соделался подобен нам, которые злы по произволению, был в подобии плоти греховной (Рим. 8, 3) и к злодеям причтен был (Ис. 53, 12). А что мы злы, не будучи однако же сотворены таковыми от Бога, но ниспадши до такого худого состояния по причине возобладавшего над нами греха, это может разъяснить и Сам Христос, говорящий: Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него (Мф. 7, 11.) Итак, змий есть Христос, Который был в подобии зла (греха), поелику соделался человеком. Но кто будет взирать на Него мысленно, тот будет выше тления, избежит смерти, может пренебрегать укушениями и не заботиться о множестве ядовитых животных. Взирать же мы будем на Христа, если будем правильно разуметь таинство о Нем и твердо веровать, что, будучи Богом по естеству, Он соделался человеком. Но если Он и был в подобии зла (греха), тем не менее пребыл благим; потому что соделался подобен нам не для того, чтобы вместе с нами оказаться злым но чтобы нас соделать добрыми, с помощью Святого Духа преводя ко всякого рода добродетели. Змий был повешен на знамени. Ибо Христос имел вознесен быть на Честной Крест, и об этом сам Он провозгласил иудеям, говоря: когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я (Ин 8. 28). А что (ветхозаветный) прообраз относился к этому таинству Его, о том ты можешь узнать от Него же Самого, ясно говорящего: И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому (Ин. 3, 14). Медный же был змий по причине звучности и благогласия Божественной и евангельской проповеди. Ибо нет никого, кто бы не слышал богодухновенных глаголов Христа; но во всей поднебесной возвещается совершенное Им таинство, и Ему всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (Флп. 2, 10–11). Аминь.

Толкование на Евангелие от Иоанна

ПРЕДИСЛОВИЕ

Господь даст глагол благовествующим силою многою (Пс. 67, 12), — прекрасно возглашает Псалмопевец, — и приступать к сему, думаю, подобает не всем вообще, но только просвещенным благодатию свыше, так как всяка премудростъ от Господа, как написано (Сир. 1, 1), и всяко даяние благо, и всяк дар совершен свыше естъ сходяй от Отца светов (Иак. 1, 17; ср. Лк. 21, 15; 1 Кор. 1, 30; Иов. 12, 13; Притч. 2, 6 и др.). И действительно, рассуждение о Высочайшей всех Сущности и Ее тайнах оказывается делом опасным и для многих не безвредным, молчание же о сем свободно от опасностей. Но нас, хотя и думающих, что надлежало бы, конечно, хранить молчание, выводит из него Сущий над всем Бог, говоря одному из святых (это был Павел): глаголи, и да не умолкнеши (Деян. 18, 9). Такую же заповедь имеет и закон (Моисеев), как бы в чувственном образе указывающий на предметы духовные. Призванным к божественному священству он повелевает трубными звуками объявлять народу о том, что он должен был узнать. Бог, думаю, желавший дать совершеннейший закон, не считал должным, чтобы вожди народов, положив руку на уста, по написанному (ср. Суд. 18, 19 и Иов. 39, 34), из опасения не показаться дерзко берущимися за предметы, превышающие ум человеческий, отказывались от рассуждения, столь необходимого для научаемых благочестию и богопознанию, и избирали молчание, вредное для приступающих к науке. Но при этом и устрашает нас Христов ученик, говоря, не мнози учителие бывайте (Иак. 3,1). Также и премудрый Екклесиаст, указывая на опасность учения таковым предметам, говорит: разсецаяй дрова беду приимет в них, аще спадет сечиво, и сам лицем смятется, и силы укрепит (Еккл. 10, 9). Сечиву (топору) Уподобляет остроту ума, как могущего проникать и доходить До внутреннейшего, хотя бы ему и препятствовала грубость и дебелость материи, — а деревами также образно называет созерцания богодухновенного Писания, устрояющие из книг, в коих содержатся, как бы некий духовный сад и порождающие кроме того и плодоношение Святого Духа. Кто эти духовные дерева, то есть божественные и таинственные созерцания богодухновенного Писания, пытается раскрыть посредством исследования и сильнейшего напряжения ума и остроты, тот беду приимет (может подвергнуться опасности) в особенности тогда, когда, говорит, спадет сечиво (топор), то есть когда ум не будет правильно понимать истинный смысл Писания и, как бы оставив прямую дорогу, устремится по некоему другому пути созерцания, удаленному от истины. Подвергшийся сему в смятение приведет лице своей души, то есть сердце, и укрепит в себе злые и противные силы, кои горькими и извращенными рассуждениями прельщают ум заблуждающихся, не дозволяя ему взирать на красоту истины, извращая его различным образом и склоняя к увлечению непристойными мыслями, ибо никто же речет анафема Иисусу, разве только Веельзевулом (1 Кор. 12, 3). Но да не подумает кто, заблуждаясь, что здесь дается изъяснение этих слов ложное или какое–либо обманное. Деревами, как мы уже сказали, Священное Писание обыкновенно называет созерцания, содержащиеся в богодухновенных Писаниях. Так и чрез премудрого Моисея Бог всяческих говорит нечто подобное же к тогдашним людям: аще же обсядеши окрест града дни многи воевати его в приятие его, да не истребшии садовия его — возложити нанъ железо, но от него да яси, самого же не посечеши. Еда человек древо еже в дубраве — внити от лица твоего в забрала? Но древо, еже веси, яко не ястся плод его, сие потребиши и посечеши (Втор. 20, 19–20). Хотя всякому, предполагаю, и очевидно, что Бог всяческих не удостоил бы положить нам такой закон, если бы сказанное разумелось о деревьях, вырастающих из земли, однако же и из другой заповеди, думаю, можно доказать, что Бог отнюдь не щадил их (деревья) и не придавал им никакого значения.