Яконур - Давид Константиновский

Вокруг Яконура он видел много людей, разных определивших себя на разные позиции у озера и по-разному видящих проблему, занявших разные места в мироздании и по-разному его понимающих. Он направил себя туда, где был необходим, путь его был верен, дело его было стоящим. Ему должно было быть там, куда он поставил себя.

Герасим попробовал дальний свет, ближний; погасил фары, они мешали. Вернул руку на рычаг переключения передач.

На днях снимут бинты, теперь уже на днях…

Глаза привыкли; прибавил скорость. Глянул на часы, прикинул, когда будет в институте.

Заехать, взять приготовленные уже для него командировочное удостоверение и билет, забрать папку с расчетами; бритва в машине, рубашки дома; позавтракать можно в аэропорту.

«Еще не модель, но все же…» Все же! Все-таки уже целая постройка, хотя и диковинная на вид, сложенная из разных и неожиданных материалов, там мраморная, а там глинобитная, начатая с разных углов разными стилями, вдруг роскошные колонны среди типовых панелей, а за ними кто-то счел необходимым воздвигнуть пирамиду… Еще в одном крыле в разгаре отделочные работы, в другом моют окна, а в основной части пока не вполне готова крыша; но можно, уже можно жить, — забив, правда, какие-то пустые рамы фанерой, соорудив что-нибудь из соломы над головой и пробираясь осторожно по доскам…

Что же, он будет первым? Сбылось? Эта красивая идея, которой он жил, отчаянный замысел большого соперничества… Новое знание, да, новое знание об умениях природы, теоретически обоснованное, экспериментально доказанное и точно выраженное! Зеленый лист на ветви Элэл, на древе Старика… Подарок Старику ко дню рождения — подарок Герасима Элэл к симпозиуму, задуманному Стариком как триумф идей Элэл.

Элэл соединил модель с Яконуром, и это стало для Герасима еще одним знаком того, что он нашел свой путь… Все соединялось, складывалось. Ещё одно: и модель — соединилась с Яконуром.

А долина Яконура продолжала расширяться до размеров земного шара… Кроме Яконура существовали Волга, Байкал, Каспий, а за годами девятисотыми следовали двухтысячные. Новая технология? Значит, цель работы Герасима была не сиюминутной, а распространялась на перспективу и имела отношение не только к этому комбинату, но к миру. Прикладная, приземленная работа, где и науки-то никакой, оказалась связана с проблемами существования… Яконур был теперь его, Герасима; и весь мир стал его, Герасима. Он делал что мог для Яконура, голубой капли, оброненной в леса да так и оставшейся там, для обретенной своей родины; для капли голубой, алой, зеленой, многоцветной, чудесным образом оброненной во Вселенную да так и оставшейся в ней…

А все-таки, несмотря на разные помехи, центробежные силы и липкие бумажки, — он добивался своего! Не сдался, не поднял лапки кверху…

Стал одним из тех, кто собрался на берегах Яконура, вокруг него, чтобы помочь ему.

Герасим хорошо чувствовал себя среди этих людей. Принадлежать им — была внутренняя потребность.

Вот избавился от тяжести, какой была для него поддержка Вдовина и Свирского, — почувствовал себя среди людей иных: Элэл, а значит, и Старика; Ревякина; Кирилла…

Да вся проблема Яконура — разве она была в стоках, а не в людях? Самое существенное и самое сложное: не тщательный контроль, не радикальные способы очистки, не новые технологии были нужны в первую очередь и не научный подход; и не в том было дело, что невозможно пока производить какие-то компоненты, сберегая воду, и не в том, что нельзя, или трудно, или дорого сбрасывать отходы в относительно безопасные места; не во всем этом и подобном этому.

Проблема заключалась в самих людях, и главными оставались вопросы не технические.

Такова была следующая стадия понимания Герасимом проблемы Яконура.

Все это он имел возможность вывести из того, о чем знал понаслышке, и из собственных своих соприкосновений с людьми, от поведения, от позиций которых, определяемых их душами и умами, — зависела, зависит и еще, по крайней мере какое-то время, будет в немалой степени зависеть судьба Яконура… Судьба. И голубой капли — и многоцветной.

Можно было иметь уверенность, что научные и технические детали всегда, по мере необходимости, будут решаться. Важно, чтобы главное поспевало за деталями.

В модели мира уравнения оказывались сложнее… но вот отсюда и начинали постепенно проявляться и складываться во что-то все более определенное новые, последующие понимания Герасимом проблем многоцветной капли и своих задач в новых его временах и ролях, для новых его мест в мире.

Дорога пошла на перевал, в гору, становилась круче.

Последний разговор с Яковом Фомичом вернул к мыслям о долине, укрывшейся за горами, за лесами, за тысячами километров…

Толчок…

Ксения сверила отметку времени. Пошла к столу.

Толчки эти! — будто цыпленок из скорлупы тычется, разбить ее хочет и наружу выйти…

В пультовой Борис задержался. Ему приятно было постоять здесь, среди всех этих самописцев, сигнальных ламп, мнемосхем. Состав, наполнение, расход… Сюда, к этим металлическим щитам, стремилось, собиралось все, что удалось ему сделать за прошедшие годы; здесь, на этих металлических щитах, было все то, что в конце концов многого ему стоило.

Борис оглядел пульт.

По берегу Яконура на миллионе квадратных метров разместил он многокубовые железобетонные усреднители, насосные станции, накопители для аварийных стоков, аэротенки, смесители, отстойники, фильтры, пруды — аэраторы… В этой огромной системе шел процесс. Через множество резервуаров, посредством множества механизмов двигался поток, которому не будет края ни сегодня, ни завтра. Сотни датчиков автоматического контроля посылали в пультовую свои сигналы, и по сотням каналов немедленно от-, правлялись отсюда короткие команды. Движение потока убыстрялось, замедлялось, вовсе затухало и ускорялось снова; поминутно что-то в него добавлялось, что-то изымалось из него; с ним делались превращения, имевшие одну конечную Цель. Перекачка, нейтрализация, подача воздуха, перемешивание, выдувание летучих соединений, отстаивание взвешенных частиц, воздействие активным илом, внесение солей азота и фосфора, уплотнение, коагуляция, добавление реагентов… Все это происходило сейчас одновременно.

И — стоки, имевшие с водой мало общего, делались… как это определить, как назвать?

Еще не яконурская вода, но все же… еще не замкнутый цикл — безотходное производство, но все-таки… еще не идеал, но лучшая очистка, какая есть где-либо в мире, верх всего, что возможно сегодня…

До идеала далеко еще, но все же, все же! Вот оно: труд многих, память о разочарованиях и удачах, итог стольких проектов, непростого строительства и переделок… Что-то уже полностью готово, что-то лишь отлаживается, а чему-то еще предстоят испытания… Единственное, колоссальное инженерное сооружение, его гордость, его надежда, его служение Яконуру. Красивая идея, которой он жил, и столько лет, отчаянный замысел небывалой, невиданной системы, — вот начало все наконец осуществляться.

Что ни происходило все эти годы с комбинатом, на комбинате, вокруг комбината и что бы ни произошло дальше, как бы ни изменилось производство, куда бы ни пошла отрасль, — все не было зря: это охраняет Яконур — насколько сейчас возможно; это немалый задел впрок — опыт для него и для других… Что бы ни происходило все эти годы с ним самим, в нем, вокруг него и что бы ни случилось в будущем — он сделал важное, неотложное, все что мог сделал для Яконура, не сдался, не ушел… Остался с Яконуром и служил ему.

Он был частью всего, что делалось здесь людьми, всего, что делалось в его сооружениях, всего, что делалось со стоками. Это чувство общности и это ощущение, что его дело в его руках, — не покинуло Бориса; оно было с ним и теперь… А все это железо здесь, в пультовой, — он чувствовал себя среди него так, словно между ним и этим железом существовало родство; вернее, он просто ощущал родство, и оно существовало реально, все, что было здесь, пошло, произошло от него.

Прежде чем уехать, еще раз — вдоль щитов; Галина за ним, как уж повелось.

У крайнего Борис остановился.

Этого не было… полчаса назад этого не было.

Просмотрев ленту, взялся за переключатели; вернулся к ленте.

Течь. Где-то в дальних колодцах.

Судя по всему, пропускает задвижка — стала барахлить от толчка, или закрыл кто-то так, что с резьбы полетела. Перевел на ручное управление; не помогло.

— Вызови ремонтников, — сказал Галине. — А я пока съезжу, посмотрю, в чем дело.

Всего только белая лента, белая бумажная лента.

Человек с длинными, совершенно седыми волосами переступил с ноги на ногу.

Общее молчание… Медленное движение ленты…