Энцо Феррари. Биография - Брок Йейтс

преодолел даже первую стадию безумно сложного и опасного маршрута. В отличие от Дениса Дженкинсона, в 1955-м приведшего Стирлинга Мосса к его сокрушившей все рекорды победе при помощи 5,5-метрового (в длину) свитка с детальной картой маршрута, Нельсон был таким же новичком, как и сам Портаго. Портаго познакомился с ним, 42-летним ветераном ВВС, так и не вернувшимся в свою родную Южную Дакоту по окончании войны, в Нью-Йорке, где тот работал оператором лифта в отеле «Plaza». Именно Нельсон познакомил своего приятеля с бобслеем и стал для него другом, телохранителем и исповедником, пока сам молодой дворянин кутил в Риме и Монте-Карло, вкушая красивую жизнь. Нельсон ничего не знал об автогонках и просто ехал в компании с Портаго, указывая тому на сотни ярко-красных указательных стрелок, расставленных по дорогам и обозначавших маршрут следования.

НЕКОТОРЫЕ УТВЕРЖДАЛИ, ЧТО У ПОРТАГО БЫЛО ПРЕДЧУВСТВИЕ НАДВИГАЮЩЕЙСЯ КАТАСТРОФЫ. ПЕРЕД ГОНКОЙ ОН НАПИСАЛ ЗАПИСКУ ДОРИАН ЛИ, В КОТОРОЙ ПРИЗНАЛСЯ: «КАК ТЫ ЗНАЕШЬ, Я С САМОГО НАЧАЛА НЕ ХОТЕЛ УЧАСТВОВАТЬ В MILLE MIGLIA… ПОТОМ ФЕРРАРИ СКАЗАЛ МНЕ, ЧТО Я ДОЛЖЕН… ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО МОЯ ПРЕЖДЕВРЕМЕННАЯ СМЕРТЬ МОЖЕТ НАСТИГНУТЬ МЕНЯ В СЛЕДУЮЩЕЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ».

Соперничать с пятью машинами «Ferrari» должны были не меньше 293 других автомобилей, варьировавшихся по размерам от нелепых 750-кубовых седанов «Fiat Abarth», чья максимальная скорость не превышала 160 километров в час, до монструозных 4,5-литровых «Maserati V12» под управлением Мосса и Дженкинсона. На каждую машину был нанесен номер, совпадавший со временем ее старта. Машина Портаго имела номер «531», сообщавший толпам болельщиков о том, что она стартовала в 5.31 утра. Стартовавшие машины спрыгивали со стартового трапа в Брешии с 11 часов вечера предыдущего дня, из-за чего по меньшей мере 500 первых миль пути были запружены более медленными автомобилями, многие из которых давали крен в бесчисленных поворотах и кое-как, вприпрыжку, преодолевали узкие трехполосные прямые участки.

Мосс, стартовавший последним, выбыл из гонки всего за семь миль до конца маршрута. Педаль тормоза его «Maserati» оторвалась в тот момент, когда он сбрасывал скорость перед поворотом, и в результате он вместе с Дженкинсоном вылетел на поле какого-то фермера, но, к счастью, остался невредим. Лидерство в начале гонки захватил Коллинз на своей «Tipo 315» с мотором в 3,8 литра, развивший на прямом участке между Брешией и Вероной среднюю скорость в 190 километров в час. Но когда машины оказались южнее, двинувшись вдоль скалистого побережья Адриатического моря, Таруффи, которого все тифози знали под прозвищем Седой Лис, начал подбираться к нему, оспаривая лидерство, не отставал от них и Трипс. Портаго вел свою «Ferrari» аккуратно и дисциплинированно, сдерживая своего внутреннего свирепого зверя, но такое пилотирование обеспечило ему лишь хрупкое преимущество в несколько минут над 3-литровым «Gran turismo»-купе Жандебьена.

На римском контрольном участке развернулась сцена, достойная самых невероятных фантазий голливудского режиссера. Пока машину Портаго, уже собиравшегося продолжить путь, проверяли механики, прекрасная рыжеволосая женщина выскочила из толпы болельщиков и подбежала к нему. Это была Линда Кристиан. Портаго, сидевший за рулем своей «Ferrari», поднялся, притянул ее в свои объятия и страстно поцеловал. Потом отпустил, поцеловал снова и скользнул обратно на водительское сиденье. Громадный V12 взвизгнул, шины вгрызлись в брусчатку, и Портаго рванул прочь, в последний раз помахав рыдающей женщине.

Вместе с Нельсоном они прозондировали припорошенные легким снегом возвышенности Апеннин к югу от Болоньи, без особых проблем преодолев опасные перевалы Фута и Ратикоза. Легкий моросящий дождь поливал Болонью, когда их «Ferrari» без видимых повреждений пропрыгала по нескольким бордюрным камням и «кошачьим глазам», пунктиром отмечавшим некоторые из наиболее коварных двухполосных участков трассы, но к тому времени, как Портаго, скользя под сыпавшейся с неба моросью, подобрался к последней остановке на дозаправку в Болонье, в общем зачете он уже откатился на пятое место, пропустив вперед стремительного Жандебьена. Феррари находился в Болонье, он сообщил Портаго, что задний мост машины Коллинза вот-вот развалится и тот не сможет финишировать в гонке. Задний мост в спорткаре Таруффи тоже угрожающе износился, и из-за этого он был вынужден двигаться на пониженных скоростях. Но, говорил Феррари испанцу, Жандебьен опережает тебя, как я и предсказывал. (Несколькими минутами ранее во время остановки Жандебьена он сказал бельгийцу, что Портаго настигает его.)

Вывод был очевиден: Портаго должен гнать быстрее или его ждет позорное поражение от куда более медленного автомобиля. Уже перед самым отъездом Портаго механик команды заметил проблему в левой передней части машины; рычаг рулевого управления внизу был погнут, из-за чего покрышка колеса притиралась о кузов машины. Механики выкатили свежий комплект шин Englebert, но Портаго отмахнулся от них и рванул с места. Впереди его ждали равнины долины реки По, где гигантская мощь двигателя V12 объемом в 4,1 литра позволила бы ему легко сократить отставание не только от Жандебьена, но и от искалеченных машин Коллинза и Таруффи.

Добавим, что с 1954 года за прохождение последних, ультраскоростных участков трассы организаторы гонки вручали гонщикам специальные призы. Премия, называвшаяся Gran Premio Tazio Nuvolari, присуждалась гонщику, показавшему наибыстрейшее время на последних 82 милях маршрута между Кремоной и Брешией, проходившего также через родной город знаменитого пилота, Мантую. Действующий рекорд принадлежал Стирлингу Моссу и его «Mercedes-Benz 300SLR», преодолевшему этот отрезок на средней скорости чуть больше 198 километров в час. Даже если добыть победу в гонке будет не суждено, приз Нуволари точно будет моим, думал Портаго. В конце концов, у него была самая мощная машина, способная развивать 290 километров в час на прямых, плоских и недавно покрытых свежим асфальтом участках около Мантуи.

Неподалеку от Пармы Портаго пролетел мимо сломанной машины Коллинза, брошенной на обочине. Было ясно, что маленькое купе Жандебьена где-то недалеко. А старик Таруффи и вовсе еле полз на своей калечной машине. Портаго спустил с поводка всю мощь громадного V12. Ярко-красная машина начала брать разбег, едва покинув Мантую. За исключением нескольких пологих поворотов, ведших к выцветшим, грязноватым деревенькам, которыми была усеяна трасса на этом участке маршрута, Портаго мог мчаться вперед, не сбавляя оборотов, так что дроссельная заслонка была широко открыта, а стрелка тахометра клонилась к красной линии. Впереди, меж стволов медных буков и тополей, шеренгой выстроившихся вдоль дороги, они с Нельсоном разглядели высокую колокольню в Черлонго в романском стиле, единственную достопримечательность на бескрайних равнинах, видную с любой, даже самой внушительной дистанции. Среди деревьев были рассеяны кучки людей, местных фермеров и их детей, пришедших поглядеть на проходящий мимо парад неистово ревущей гоночной техники.

Дорога змеей выползала из Черлонго и перетекала в пятикилометровый, прямой как стрела, участок, ведший к деревне Гвидидзолло. Кучками стоявшие вдоль дороги люди, в восприятии гонщиков выглядевшие лишь замыленными картонными силуэтами, сначала увидели, как мимо них, прихрамывая, проползает Таруффи, а потом катящегося за ним расслабленного