Монахини и солдаты - Айрис Мердок

Тим стоял перед водосливом, наблюдая за удивительной трансформацией, происходившей с водой, которая, натыкаясь на ребро водослива, в диком прыжке взлетала до верха скальных стен, а потом, гладкая и покорная, бежала по покрытому ярко-зеленой слизью спуску к бешеному пенному столпотворению внизу перед входом в туннель. Он чувствовал себя таким же безумным, таким же саморазрушительным, как эта вода, и непредсказуемым, как ее атомы; и причиной его безумия были страдание и раскаяние. А еще невероятная усталость. Пора было лезть на скалы, оттуда спускаться по тропе в деревню и возвращаться в Англию.

Он вернулся обратно до того места, где длинная зеленая трава и кусты колючей акации нависали над быстрой водой. Мимо с криком пролетела сойка, затем на мгновение села на акацию. Над водой трепетали синие стрекозы. Солнце уже жарило, дул теплый ветер. Взлетел кузнечик, показав мареновые крылышки. Возле сосен плясало облако коричневых бабочек. Все это могло бы дарить радость, но несло печаль, потому что мир был проклят. Тим посмотрел на уходящую вдаль линию бурной серой холодной воды, стиснутой поросшими пышной зеленью берегами. Неожиданно он увидел крупный темный предмет, который поток, крутя, быстро нес к нему. Тима охватил ужас. Что это — тело, утонувший человек, что ему делать? Предмет был пятнистым и крутился в мчащейся пене. Тим смотрел, не отрывая глаз, и наконец признал в нем собаку. Разглядел собачью голову, мокрую торчащую морду. Вода несла большую черно-белую собаку. Тим сморщился, увидев в этом дурное предзнаменование, приняв ее за еще один раздувшийся труп, какой они когда-то заметили с Гертрудой.

Но, когда собака подплыла ближе, он понял, что она не мертвая, а вполне даже живая. Черно-белая псина, очень напоминавшая колли, отчаянно барахталась в безнадежных усилиях как-то уцепиться за крутые травянистые берега. Тим видел, как пес выбрасывает из воды белые лапы к свисающей траве. Еще миг, и его пронесло бы мимо, за поворот, между каменными стенами, швырнуло в водослив, и он утонул бы в туннеле.

Тело Тима уже отождествило себя с этим мокрым существом, этой отчаянно задранной мордой, этими белыми цепляющимися лапами. Он бросился на землю, как раньше, когда хотел напиться, и свесился с берега, пока рука не достала до воды, а другой рукой держался за траву. Когда пес приблизился, он потянулся, чтобы схватить его. Рука коснулась длинной намокшей шерсти, теплого скользкого тела (он чувствовал его тепло). Лапа задела его запястье (он видел когти). Затем водоворот закрутил пса, отбросил в сторону, и он проплыл мимо. Тим, головой вперед, соскользнул в воду.

От неожиданности, холода, потрясения он на секунду лишился чувств. Но тут же пришел в себя и обнаружил, что пытается плыть. Первым его побуждением по-прежнему было спасти пса. Он видел, как тот барахтается всего в одном-двух ярдах впереди. Изо всех сил борясь со стремительным течением, Тим делал попытки догнать его и вытолкнуть на берег. Но поток, а не он выиграл это состязание в скорости.

В следующее мгновение Тим перестал думать о собаке, озаботившись собственным положением. Он старался ухватиться за кусты и длинную траву, проплывавшие мимо, но поток отшвыривал его. Он задыхался, наглотавшись ледяной воды, а попытка догнать пса отняла много сил. Он продолжал цепляться за берег, чтобы выплыть из главного течения под его защиту, но руки и ноги не слушались, и он не мог сопротивляться воде, волочившей его дальше. Нога сильно ударилась обо что-то под водой, руки скользнули по гладкой мокрой стене, и его бросило за поворот канала.

Тим представлял, что происходит, и понял, что надо делать. Был один решающий момент, когда вода замедляла бег на вершине у каменного порога водослива перед тем, как перепрыгнуть через него и устремиться вниз по гладкому зеленому спуску. Тим чувствовал, что если только удастся уцепиться за этот порог наверху, где лавина воды на миг успокаивается, или прижаться к вертикальной стене под козырьком, то, переведя дыхание, он сможет доползти до края канала, а там подняться на ноги и выбраться наружу.

Он попробовал распрямиться, чтобы посмотреть вперед. Это оказалось очень трудно сделать. Если бы не поворот, это еще было бы возможно. Однако центробежной силой течения его прижало к внешней стене поворота и, кашляющего и отплевывающегося, тащило высокой пенистой волной. Так что он мог думать только об одном: удержать бы голову на поверхности. Боковым зрением он увидел внезапно вспыхнувшую гладкую линию спокойной воды и за ней каменную стену над отверстием туннеля. Черно-белый пес мелькнул на мгновение на краю водопада и исчез внизу. Тим старался приготовиться к встрече с вертикальным порогом. Тут он с маху ударился коленом обо что-то под водой. Он слишком поздно понял, что это было каменное дно плотины, наклонно поднимавшееся вверх к кромке водоспуска. Если бы он приготовился, то мог бы воспользоваться этим моментом, чтобы на более мелком месте вырваться из мощного потока, но неожиданный удар и боль в колене окончательно добили его, и он забыл о намерении уцепиться за верхний край водослива. Он подобрал под себя ушибленное колено, инстинктивно выставил руки, чтобы не удариться о каменную стену, его перевернуло на бок, он уже почувствовал плечом гладкое ребро слива, безрезультатно попытался уцепиться за скользкую зеленую поверхность, но вода ударила его в спину, и он полетел вниз, в пенный водоворот.

Когда голова Тима вынырнула на поверхность, он был совсем рядом с туннелем. Он видел, как вода беснуется, кипит, уходит вниз, стремясь в туннель, жерло которого было на глубине. Гладкие каменные стены канала теперь вздымались высоко, скрывая свет неба. В голове Тима пронеслось: и зачем только он напился этой воды, а не другой? И еще: ах, Гертруда, Гертруда!.. Тим полностью сознавал близость смерти. Он набрал в грудь воздуху и инстинктивно пригнул голову, когда его потащило к подводному центру каменной арки.

Тим еще раз вдохнул воздух. То, что он может дышать, казалось чудом, чем-то невероятным, ошеломительным. Потом почувствовал сильный удар по голове. Он глотнул воды и закашлялся. Вокруг была непроницаемая тьма, во всяком случае, если глаза у него открыты, в чем он не был уверен. С осознанием, что он еще жив, моментально пришел всепоглощающий страх смерти, сходный с надеждой. Только на мгновение и только в этом месте свод туннеля был свободен от воды. Тим жадно дышал. Все это время он в некотором роде плыл, то есть машинально двигал руками и ногами, чтобы держать голову над поверхностью. Это было трудно, поскольку ноги находились чаще внизу, чем позади, а руки в этом узком пространстве были скованы сильным течением. Дна он не доставал. Он попытался плыть на спине, чтобы нос и рот были обращены к своду, но ничего из этого не вышло, только сильно ударился лбом о каменный потолок. Он понял, что его задача держать лицо над водой и беречься, чтобы снова не удариться и не потерять сознания. Тело, а не мозг сообщило ему, что все усилия напрасны. Секунду спустя то ли свод опустился до уровня воды или даже ниже, то ли поток устремился в какое-то глубокое отверстие. Он утонет, как крыса, и, наверное, никто не узнает, что с ним произошло. Не узнает и не захочет узнать. «О, дай мне жить!» — взмолился он. Всего несколько мгновений назад он, казалось, хотел смерти, но теперь страстно жаждал жить. «Я должен жить, должен, должен!»

Свод, похоже, опускался все ниже, и Тим все чаще и сильнее ударялся о него, когда пытался глотнуть воздуху. Он даже установил частоту, с которой поднимал голову, чтобы сделать вдох и снова погрузиться в воду. Даже пробовал сперва высунуть руку, чтобы нащупать потолок. Однако это мало помогало, поскольку в полной тьме он потерял чувство пространства и руки плохо слушались. К тому же голова кружилась от постоянных ударов, и он наглотался воды. Каждый раз он думал, что делает последний вдох. Он говорил себе, что вот этот страх, эта тьма и есть смерть, на это она похожа. Но он так жаждет жить, любая жизнь лучше смерти, только не смерть, только не смерть…

Внезапно, без всякого предупреждения, а может, его глаза действительно были закрыты, Тима вынесло на сверкающий солнечный свет. Над ним ничего не было, кроме светлого голубого утреннего неба. Он ловил ртом воздух и не мог надышаться. С ясностью, которая с тех пор осталась с ним навсегда, он видел искрящуюся гладь канала, такого спокойного и прекрасного среди зеленых берегов, плавно поворачивавшего налево и оставляющего на внешней стороне поворота узкую полоску желтого каменистого пляжа. И там, на этой полоске, Тим увидел черно-белого пса, выбирающегося из воды.

Тело было как свинцом налито, но он инстинктивно продолжал плыть, и канал, казалось, в этот момент помогал ему. Поток мягко вынес его к желтому берегу и поспешил дальше. Тим ему больше не был нужен. Тим на четвереньках выполз из воды. Поднял голову и снова увидел пса. Тот встряхивался, и брызги летели во все стороны. Закончив, пес обнюхал ближайшую кочку, задрал заднюю лапу, а потом с деловитым видом потрусил прочь.