Обитаемый остров Земля - Андрей Скляров

Миф о Вавилонской башне

Но вернемся с небес на землю…

Боги-цивилизаторы — решая, конечно, в первую очередь собственные задачи — перевели людей от занятия охотой и собирательством к земледелию и скотоводству, приобщив к оседлому образу жизни и передав им целый пласт знаний, необходимый для жизни в этих новых условиях. Поскольку же источник знаний был единый — ограниченная группа представителей инопланетной цивилизации, постольку побочным результатом их прогрессорской деятельности, как указывалось ранее, стало определенное сходство языков.

На факт сходства языков обратили не только современные лингвисты, которые пытаются его объяснить наличием в прошлом единого «пранарода» с единым «праязыком», но и наши далекие предки, также упоминавшие в легендах и преданиях об «одном языке». И пожалуй, наиболее известным упоминанием об этом является миф о Вавилонской башне.

«На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Бог: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать… сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город и башню. Посему дано ему имя: Вавилон…» («Бытие», гл. 11).

Аналогичный сюжет есть и в других источниках.

«Джордж Смит в «Халдейской Книге Бытия» цитирует греческого историка Гестеса: люди, спасшиеся от потопа и пришедшие в вавилонский Сеннаар, были рассеяны оттуда различием языков. Другой историк — Александр Полихистор (I век до н. э.) также писал, что все люди в прошлом говорили на одном языке, но затем начали строить величественную башню для того, «добраться до небес». И тогда главный бог разрушил их замыслы, послав на них «вихрь». После этого каждое племя получило по разному языку» (В.Ю.Конелес, «Сошедшие с небес и сотворившие людей»).

И даже на весьма значительном удалении от места описываемых событий встречаются похожие предания.

«История [бога] Вотана описана в книге «Киче майя», которая в 1691 году была сожжена Нуньесом де ла Вега, епископом Чьяпаса. К счастью, часть этой книги епископ скопировал, и именно из этой копии Ордоньес и узнал историю о Вотане. Вотан будто бы явился в Америку с группой последователей, одетых в длинные одежды. Туземцы встретили его дружественно и признали правителем, и пришельцы женились на их дочерях… Ордоньес вычитал в своей копии, что Вотан четыре раза пересекал Атлантику, чтобы побывать в своем родном городе под названием Валюм Чивим… Согласно этой же легенде, во время одной из своих поездок Вотан посетил большой город, где строили храм до самого неба, хотя это строительство должно было вызвать смешение языков» (Э.Джилберт, М.Коттерелл, «Тайны майя»).

Однако когда мы имеем дело с мифологией и даже допускаем историчность описываемых в них событий, нужно быть весьма осторожным. Далеко не всегда легенды и предания можно воспринимать дословно, ведь время неизбежно накладывает свой отпечаток, зачастую пропуская к нам лишь весьма искаженные отголоски далеких событий.

И в этом случае мы сталкиваемся с тем, что легенды и предания других народов и континентов также упоминают о том, что люди начали вдруг «говорить на разных языках», но при этом про строительство какой-то башни вовсе не упоминается. Любопытно, что даже те же майя предлагают нам и несколько иную версию, нежели приведенная выше (на которой явно сказалось искажение местных преданий католическими представлениями испанских захватчиков).

«Как сказано в «Пополь-Вухе», четверо мужчин и четыре женщины, находившиеся в Семи Пещерах, внезапно поняли, что перестали понимать слова друг друга, ибо все они заговорили на разных языках. Оказавшись в столь затруднительном положении, они покинули Тулан-Цуюа и отправились на поиски более подходящего места, где они могли бы поклоняться богу солнца Тохилю» (Э.Коллинз, «Врата Атлантиды»).

Сходство основного мотива есть, а детали уже совсем другие. Скорее всего, башня как таковая абсолютно не при чем и является лишь привнесенным антуражным элементом, не относящимся к сути мифа и к реальным событиям, стоящими за ним. Более того, оказывается, что и Вавилон — в качестве конкретного места событий — также абсолютно не причем, ведь в предании майя речь идет явно о совсем другом месте. Впрочем, это же показывают и более детальные исследования самого мифа о Вавилонской башне.

«Заметим, что действие происходит в стране Сеннаар. Это название Месопотамии употребляется в Библии чаще всего в тех случаях, когда речь идет об очень древних временах. Итак, если эпизод с вавилонской башней содержит историческое зерно, то оно относится к глубочайшей древности. Сеннаар (евр. Шинеар) — это, видимо, обозначение Шумера. Отметим, что евреи были единственным народом, сохранившим память об этой стране (даже античные авторы о ней не знают)» (Э.Менделевич, «Предания и мифы Ветхого Завета»).

Если развить мысль, высказанную в приведенной цитате, то можно прийти к выводу, что в библейском варианте совершено популярное в современной физике «соединение воедино пространства и времени». Географическая локализация событий здесь оказывается лишь неким символическим отображением фактора времени!..

Странный ход?.. Вовсе нет!.. Вспомните, например, часто употребляемые в археологии, геологии и истории названия типа «Пермский период», «эпоха Рима» и т. д. и т. п. Так и в Ветхом Завете, судя по всему, под терминами «Вавилон» и «Сеннаар» подразумевается вовсе не конкретное место, а лишь некий весьма отдаленный период времени.

После такой «корректировки» библейский миф уже не противоречит легендам и преданиям других регионов планеты, сохраняя при этом общность мотива.

Однако согласование библейского варианта с другими источниками по пространственно-временному параметру не решает других противоречий, среди которых обнаруживается, казалось бы, неразрешимое противоречие Ветхого Завета… самому себе!

«…я напомню (как это уже было сделано Умберто Эко), что еще до рассказа о вавилонском столпотворении в Библии упоминается о существовании не одного, а многих языков, причем говорится об этом, как о чем-то само собой разумеющемся: «Вот родословие сынов Ноевых: Сима, Хама и Иафета. После потопа родились у них дети […]. От сих населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих» (Бытие: 10,1,5)» (П.Рикер, «Парадигма перевода»).

Как же так?.. То «один язык, одно наречие», то «каждый по языку своему»… Это — уже не просто «несогласованность». Одно положение полностью исключает другое!.. Как быть?.. Есть ли вообще возможность, при которой сразу оба столь противоречивых отрывка единого источника отражали бы реальную действительность прошлого?.. Как ни странно, оказывается, что такая возможность есть!..

Если принять во внимание неизбежные искажения сведений о столь давних событиях — как из-за длительной передаче их от поколения к поколению, так и из-за разного рода «идеологических правок» — и «отжать всю воду» из мифа о Вавилонской башне и других сходных мифов, то «в сухом остатке» можно получить следующее: некогда в далеком прошлом произошло некое событие, после которого люди перестали понимать друг друга.

Но что именно случилось?.. И как все-таки выйти из противоречия в показаниях по количеству языков?.. Чтобы продвинуться в поисках ответов на эти вопросы, необходимо разобраться с тем, что именно может подразумеваться в легендах и преданиях под самим термином «язык».

Казалось бы, чего тут «разбираться»?.. Ведь мифы вроде бы явно указывают на единый разговорный язык. Однако, стоит вспомнить, что понятие «язык» может трактоваться и в более расширенном варианте — есть язык жестов, язык мимики, язык изобразительного творчества и т. д. и т. п.

«Языком культуры в широком смысле этого понятия называются те средства, знаки, символы, тексты, которые позволяют людям вступать в коммуникативные связи друг с другом, ориентироваться в пространстве культуры… Основной структурной единицей языка культуры, с точки зрения семиотики, являются знаковые системы. Знак — это материальный предмет (явление, событие), выступающий в качестве объективного заместителя некоторого другого предмета, свойства или отношения и используемый для приобретения, хранения, переработки и передачи сообщений (информации, знаний). Это овеществленный носитель образа предмета, ограниченный его функциональным предназначением. Наличие знака делает возможной передачу информации по техническим каналам связи и ее разнообразную — математическую, статистическую, логическую — обработку… Язык формируется там, где знак осознанно отделяется от представления и начинает функционировать как репрезент (представитель) этого представления, его выразитель» (И.Пархоменко, А.Радугин «Культурология в вопросах и ответах»).