Тайны Беларуской Истории. - Вадим Деружинский

По расчетам демографов, если бы не войны Польши и Московии на территории Беларуси в XVII—XVIII веках, то сегодня ее население составляло бы 30—35 миллионов человек. Но главный урон даже не в этом. Детей можно родить, страну благоустроить — дайте только хотя бы трем поколениям людей прожить без войны. Главная наша беда — истерзанное сознание народа, который рвали между собой Польша и Россия.

Между молотом и наковальней.

Последний век существования Речи Посполитой стал периодом постепенной трансформации этого федеративного государства в Великую Польшу. Беларусам, украинцам и летувисам (в лице местного дворянства и мещанства) идеологи республики настойчиво навязывали мысль, что они — тоже поляки. А с 1795 года всем им, плюс еще и полякам, уже Россия стала навязывать свои великодержавные идеи (например, что беларусы — часть великого русского народа, «испорченная» влиянием польского языка, польской культуры и католической церкви).

В конечном итоге, целенаправленное польское и российское идеологическое воздействие лишило беларусов национального самосознания. В этом плане я вижу полную аналогию между событиями 1918—1920 и 1995—2005 годов. И тогда, и сейчас главными идеями были две: либо объединяться с Польшей, либо объединяться с Россией. Это и есть синдром раздавленного национального самосознания.

Шовинисты Польши и России душили беларуский менталитет (равно и украинский) более 300 лет подряд. Именно в духе великорусского шовинизма Пушкин писал:

«Кто устоит в неравном споре:Кичливый лях, иль верный росс?Славянские ль ручьи сольются в русском море?Оно ль иссякнет? Вот вопрос».

Вопрос как раз не в этом, а в том, что Польша и Россия никогда не имели обшей границы друг с другом, между ними всегда жили беларусы и украинцы. Которые для Пушкина как бы не существовали вообще. И для поляков тоже. Обе стороны стремились ассимилировать их. Без слов подразумевалось, что беларусы и украинцы — численностью своей далеко не мелочь — не существуют.

Ясно, что Москва и Варшава были равно заинтересованы в том, чтобы у беларусов не возникало даже мысли о самоопределении. Поэтому поиск собственного пути мыслящей частью беларуского этноса оказался крайне трудным.

К 1918 году не существовало никакой беларуской истории (только противоречащие друг другу польские и российские концепции, где все подлинно беларуское было предано забвению). Беларуские книги и журналы выходили и на кириллице, и на латинице. Два лагеря «спорщиков» (по Пушкину) абсолютно не желали искать компромисса.

И после 1991 года тоже мало кто понимал, что такое беларуская нация, беларуская идея и беларуская независимость. Отсюда и ориентация двух политических лагерей: либо на Польшу, либо на Россию. Почти как у Пушкина: нет никаких беларусов, есть только спор Польши и России о чем-то сугубо своем. А обе эти страны настроены против беларуской государственности.

Однако 1991 год все же несколько отличался от 1918-го. В 1991 году сознание масс было забито коммунистической пропагандой, поэтому недовольные переменами слои населения тянулись «назад, в Советскую Россию», хотя это было катастрофическим заблуждением. Россия после 1991 года перестала быть «советской», тем более она не могла заменить весь Советский Союз. И ресурсы не те, и устремления ее руководства иные.

Наконец, еще одно отличие 1991 года от 1918-го состояло в том, что раньше в Беларуси имелась мощная еврейская диаспора (в 1918 году евреи составляли почти 20% населения Беларуси, в 1991 — менее 1 процента). Именно радикальные еврейские организации, боровшиеся за космополитическую социальную утопию (СССР), в решающей мере повлияли на выбор беларусов в пользу пути к социализму.

Они обещали, что создаваемая в 1919 году ССРБ (Советская Социалистическая Республика Белоруссия) сохранит в полной мере свой суверенитет среди двух ее союзников: Советской Украины и Советской России. То есть что это будет содружество суверенных государств, аналогичное нынешнему СНГ. Вместо этого через несколько лет евреи-коммунисты включили Беларусь в состав СССР, где она не имела абсолютно никакого суверенитета от Москвы.

БНР.

Идею беларуской государственности в 1915—1918 годы разрабатывали разные партии и политические организации. Вначале рассматривались три варианта.

1) Автономия в составе демократической Российской Федерации. Однако демократической Россия стала только в 1991 году.

2) Летувисско-беларуская конфедерация. Она оказалась нереальной вследствие национализма жмудинов, объявивших себя «Литвой» и присвоивших историю ВКЛ.

3) Идея независимого беларуского государства.

Хотя польское влияние в 1918 году было намного сильнее, чем в 1991, концепцию объединения с Польшей беларуские политические деятели в тот период даже не рассматривали. Это весьма показательный факт.

Очевидно также, что для беларусов в 1918 году историческая и ментальная связь с Летувой значила много больше, чем связь с Украиной. Многие беларусы чувствовали себя тогда (и продолжают чувствовать сегодня) частью Балтии[62].

Точку в этом вопросе поставил Всебеларуский съезд народных делегатов в декабре 1917 года. На этом съезде представители народа (по официальным данным — 1872 человека) решили ни с кем в союзы не вступать, а создать в ближайшем будущем Беларускую Народную Республику. Обращаю внимание читателей на то, что народные избранники приняли принципиальное решение о курсе на независимость еще в декабре 1917 года, за три месяца до оккупации немцами восточной части страны. Однако вследствие того, что Россия сделала Беларусь «векселем» своих финансовых обязательств перед немцами, это решение пришлось реализовывать в очень непростой геополитической ситуации.

Сегодня нередко звучит мнение, в том числе с «высоких трибун», что-де БНР создали немецкие оккупационные власти и что она являлась «германской марионеткой». Это ложь! Более того, эту ложь придумали убежденные враги беларуской государственности из России и Польши. Те жители Беларуси, которые сегодня продолжают повторять подобные заявления, никогда не интересовались историей своей страны и своего народа. Вообще говоря, такие заявления являются оскорблением нашего народа. Ставить сегодня деятелей БНР в один ряд с нацистскими оккупантами — это то же самое, что временное правительство Керенского и Учредительное собрание России называть фашистами.

БНР была создана на основе волеизъявления беларуского народа, без какого-либо влияния со стороны. Формой такого волеизъявления стал Всебеларуский съезд в декабре 1917 года — первое свободное собрание беларуского народа. И лишь после съезда германский «агент влияния» — Ульянов-Ленин, вместе с шайкой евреев-комиссаров, преследовавших сугубо свои цели, отдал Беларусь немцам в качестве залога.

События развивались следующим образом. Исполнительный Комитет Рады Всебеларуского съезда объявил себя временной властью в Беларуси и 20 февраля 1918 года создал первое беларуское правительство (Народный Секретариат) во главе с Язепом Воронко. Одновременно исполком принял первую Уставную грамоту для народов Беларуси.

Любопытно то, что ранее Воронко выступал за вхождение Беларуси на правах автономии в состав Российской Демократической Республики (РДР). Это вполне могло произойти в том случае, если бы власть в России осталась у Временного правительства и реализовалась воля Учредительного собрания. Но после разгона большевиками Учредительного собрания (6 января 1918 г. ) этот вариант отпал сам собой.

Российская Демократическая Республика так и не была создана. Демократы бежали, а власть в России захватила (на деньги германского правительства и еврейских миллионеров США) хунта террористов-большевиков, провозгласившая РСФСР[63].

Заключение мирного договора в Бресте все политические силы в Беларуси (конечно, кроме большевиков) восприняли как предательство беларусов. В том числе многочисленные организации эсеров и еврейские партии.

В итоге 25 марта 1918 года представители беларуского народа на заседании Рады Беларуской Народной Республики приняли декларацию о том, что Беларусь является независимым и свободным государством.

Но эту независимость не желал признавать никто из соседей. «Красная» Россия считала всю Беларусь своей частью, указывая на границы 1914 года. Польша претендовала на три четверти беларуских земель, руководствуясь воспоминаниями о границах 1772 года. На определенные участки претендовали также Летува, Латвия и Украина.