Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - Джон Эплби

Король велел Джефри принять на себя командование остатками войска и отправил его в Алансон[483]. Здесь он нашел всех нормандских баронов в сборе, однако те так сильно боялись Филиппа, что не осмелились прийти на помощь своему герцогу. Тем временем Генрих, двигаясь в Анжу, обошел Ле-Ман с запада, поскольку вся территория к востоку от города находилась в руках Филиппа. Король провел ночь на 14 июня в Сент-Сюзанне, в 20 милях к юго-западу от Фресне, но почти не спал, поскольку лихорадочное возбуждение и напряженная гонка вызвали обострение его болезни[484].

Преследуемый король пробирался лесами, упорно продвигаясь на юг. Его сын Джефри, выполнив свою миссию в Алансоне, присоединился к нему с отрядом отборных рыцарей. Войска Филиппа уже патрулировали все дороги. Генрих, Джефри и их небольшой отряд, пробираясь тайком лесными тропами, достигли Шинона, к югу от Луары. Если лететь по воздуху, то расстояние составило бы всего 120 миль, но окольные пути, которыми они шли, растянулись на все двести.

Прибыв в Шинон, Генрих послал весточку Вильяму Маршалу, велев явиться к нему, взяв с собой только тех, кто воевал под его знаменем, и никого больше[485]. Король уже не ждал помощи от своего войска; он надеялся только на поддержку немногих преданных друзей.

Но Филипп опередил его. Взяв Ле-Ман и захватив прилегающую к нему местность, он повел свою армию на юг к Туру и овладел всеми замками между этими двумя городами. Филипп и Ричард прибыли в Тур в пятницу 30 июня[486] и отправили послание английскому монарху с предложением встретиться в Азе-ле-Ридо, лежащем на полпути от Тура до Шинона. В тот день у Генриха случился жестокий приступ лихорадки, и хотя он, по-видимому, все-таки приехал в Азе, но вынужден был сообщить Филиппу, что очень слаб и встретиться с ним не сможет. Однако Ричард и Филипп заявили, что это всего лишь очередная уловка, и отказались поверить в его болезнь.

На следующее утро они расположили свои войска в боевом порядке, собираясь в понедельник атаковать Тур, и английский король оказался отрезанным в Азе.

В воскресенье 2 июля к Генриху прибыли его верные друзья при французском дворе: граф Филипп Фландрский, архиепископ Вильям Реймсский и граф Теобальд Блуаский, которые рассчитывали склонить его к заключению мира. У них не было полномочий вести переговоры от имени короля Франции, который заверил их перед отъездом, что, независимо от результатов переговоров, он намерен на следующий день взять Тур. Они решили попробовать убедить английского монарха в безнадежности его положения и тщетности дальнейшего сопротивления, но тот не стал их слушать[487].

Самым удивительным в последние дни жизни Генриха было то, что при всех огромных ресурсах своей обширной империи и при том, что его заранее предупредили, он не приложил никаких усилий, чтобы добиться помощи, а его подданные и пальцем не пошевелили, чтобы ему помочь. Этот факт показался авторам английских хроник, Гервасию Кентерберийскому и Роджеру Ховдену, столь постыдным, что один «из уважения к королевскому величию» вообще ничего об этом не сказал, а другой описал сцену смерти короля совсем иначе, чем все другие летописцы.

Подданные английского короля стояли в стороне и смотрели, как король Франции и Ричард разыгрывают последний акт трагедии. Они не пожелали помочь отцу Ричарда, но и самого сына поддерживать тоже не хотели, пока не выяснится, кто станет победителем.

Впрочем, это стало известно очень скоро. В понедельник 3 июля войска Филиппа пошли на штурм Тура. Жаркое сухое лето превратило Луару в ручеек. Французские солдаты перешли ее без труда и приставили к стенам города, в самых уязвимых местах, осадные лестницы.

Утром город пал, и Филипп захватил в плен восемьдесят рыцарей и сотню солдат[488]. Он хотел показать, если в этом еще была какая-то необходимость, что хозяином положения является он и король Англии находится в его власти. Он велел Генриху без промедления явиться на переговоры, на этот раз в город между Азе и Туром. Они состоялись на следующий день, 4 июля.

Джефри не мог вынести унижения своего отца и попросил освободить его от сопровождения[489]. Терзаемый болью и лихорадкой, Генрих тем не менее отправился в Баллан, расположенный в 5 милях к юго-западу от Тура, и прибыл туда раньше Ричарда и Филиппа. В Баллане он остановился в доме рыцарей-тамплиеров и пожаловался Вильяму Маршалу, какие страдания причинило ему это путешествие: «Маршал, дорогой мой, я должен поведать тебе о своей боли. Сначала она охватила пальцы моих ног, затем ступни, а потом пронзила и ноги. Теперь боль овладела всем моим телом и подбирается к сердцу. И я уже не чувствую ни тела, ни сердца, ни конечностей». Увидев, что лицо короля сначала покраснело, а потом почернело, Маршал уговорил его улечься в постель.

Когда Ричард и Филипп прибыли на место переговоров, последний спросил, где находится король Англии. Кто-то из спутников Генриха ответил, что он где-то рядом, но так ослаб от болезни, что не может ни сидеть, ни стоять. Услышав это, Ричард заявил, что отец просто притворяется больным. Друзья Генриха убедили его пойти на переговоры, чего бы это ему ни стоило. Король попросил своих спутников посадить его на коня и проводить к месту встречи[490].

Когда Генрих подъехал, вид его пепельно-серого лица, искаженного от боли, тронул даже холодное сердце французского монарха. Пожалев человека, чьи щедрые и бескорыстные действия вновь и вновь спасали его от последствий ошибок молодости и не позволили разорвать Францию на части, Филипп велел расстелить на земле сложенный в несколько раз плащ и пригласил Генриха сесть на него, чтобы ослабить свою боль. Но тот ответил, что приехал сюда не для того, чтобы рассиживаться, а чтобы выслушать его требования и спросить, почему у него отобрали его земли.

Стоял невыносимо жаркий безветренный день. В небе не было ни облачка. Пока оба короля вели переговоры, вдали раздался удар грома, а за ним – еще один. Генрих II оказался так плох, что его спутникам пришлось поддерживать его в седле, когда ему зачитывали условия договора, навязанные Филиппом[491]. Эти условия были столь унизительны, что боль, пронзившая сердце Генриха, должно быть, ничуть не уступала той, что раздирала каждую клеточку его тела.

«Генрих, король Англии, полностью подчиняется воле и советам Филиппа, короля Франции, и все, что король Франции пожелает, король Англии исполнит, прилагая все свои силы и безо всяких оговорок» – такими словами начинался договор о мире. Генриху пришлось совершить перед Филиппом оммаж за все свои владения на континенте. Кроме того, он пообещал отдать Алису под присмотр одного из пяти человек, которых выберет Ричард, чтобы, вернувшись из Иерусалима, жениться на ней. Король Англии согласился и на то, чтобы сын принял клятву верности от всех королевских подданных, проживающих по обе стороны пролива Ла-Манш, став, таким образом, законным наследником всех владений королевства.