Когда отступит тьма - Майкл Прескотт

Боевые шрамы. Напоминание обо всем, что она перенесла только ради вот этой возможности стоять в солнечном свете и смотреть, как вода бежит по камням.

Нет, она не умрет. Но временами ей хотелось смерти. Потому что сражалась она не только за выживание. Сражалась за близость с мужчиной, ее любовью.

А он теперь знает самое худшее из ее прошлого, тайну, в которую она никого не собиралась посвящать, и вряд ли будет ее любить или хотя бы сможет снова встретиться с ней.

Значит, она будет жить в одиночестве. Это трудно, но она справится. Однако без него, единственного близкого человека, жизнь ее будет холодной, как этот зимний воздух, пустой, как эти безлиственные леса.

А смысл жизни? Цель?

Она не знала. На пристани ее спасла Персефона. Во всяком случае, ей нравилось так считать. Но теперь…

Персефоны здесь нет. Или?

Эрика оглянулась, почти суеверно ища взглядом блеск бронзы и чувствуя себя глупо.

Она увидела блеск.

Не статуи. Полицейского значка.

Бен Коннор стоял на опушке, глядя на нее.

От неожиданности Эрика ахнула и невольно отошла от края обрыва.

— Бен, ты напугал меня.

— Извини. Надо было что-нибудь сказать. Но я не хотел тебя беспокоить.

Коннор пошел по тропинке, идущей через лес от дороги. Эрика заметила, что он прихрамывает, на левой ноге у него было растянуто подколенное сухожилие, чтобы растяжение прошло, требуется несколько недель.

— Я заехал в Грейт-Холл, — заговорил он, подойдя к ней. — Мария сказала, что ты могла отправиться сюда.

Он встал рядом с ней, и несколько секунд оба молчали, глядя, как вода переливается через известняковый утес и разбивается радугами брызг на ярусах скал.

Эрика не видела его целую неделю после смерти Роберта. Он не присутствовал, когда она давала показания детективам из шерифского ведомства. Не навещал дома.

Он избегал ее, она, разумеется, знала почему. И почему он сейчас здесь — тоже.

Способов начать разговор было много. Но Эрика лишь спросила:

— Как дела?

Коннор не взглянул на нее.

— Пол Элдер на ногах. Рука на перевязи, но все будет отлично. Он заставил меня расписаться на гипсовой повязке.

— А что Вики Данверз? — Эрика несколько раз навещала ее в медицинском центре. — Еще лежит?

— Завтра едет домой. Мать будет жить вместе с ней. Она как будто бы в прошлом армейская медсестра.

— Вики говорила, реабилитационный период будет долгим.

— По словам врачей, шесть месяцев. Но со временем все наладится. Возможно, онемение конечностей какое-то время будет ощущаться, но способность двигаться вернется полностью.

— Слава Богу.

Незатронутая тема витала в воздухе. Но Эрика не хотела это признавать.

— Эндрю отказывают в освобождении под залог, — сказала она через несколько секунд.

— Знаю.

— Я внесла бы любую сумму.

— Судья решил, что он может сбежать.

Эрика не ответила. Конечно. При первой же возможности удрал бы от неприятностей. Он никогда не отличался смелостью… за исключением одного раза. Когда мужественно вел себя ради нее.

— На суде, — сказала она, — я стану давать показания в его пользу. Как думаешь, это поможет?

— Разумеется.

— А у тебя что? — Эрика позволила себе приблизиться к запретной теме, приведшей его сюда. — Как твои дела?

Коннор пожал плечами:

— Пока что служу.

На другой день после кошмара в пещерах Коннор подал в городской совет заявление об отставке. Этого никто не требовал. Поступок его был вызван только собственным мнением, что он плохо руководил операцией. Единственным его объяснением было: Я наделал ошибок.

Совет в отставке отказал. Лейтенант Магиннис выступила в защиту Коннора; возможно, его спасло ее заявление. Еще более вероятно, что Пол Элдер провел несколько закулисных переговоров.

— Знаю, что служишь, — сказала Эрика. — И рада этому.

— Не уверен, что могу сказать то же самое.

— Бен, тебя никто не винит. Вики пострадала при исполнении служебных обязанностей. А тот парень с заправочной станции — он оказался в неподходящее время в неподходящем месте.

— По-твоему, это судьба?

— Возможно. Может быть, и судьба.

Коннор потряс головой.

— Если бы я арестовал Роберта для допроса…

— Почему ж не сделал этого?

— Думал… если предоставлю ему свободу передвижения… он может привести нас к тебе.

— И он привел.

Коннор нехотя это признал.

— Да, верно. Но за это пришлось заплатить дорогой ценой.

— За все приходится расплачиваться, — сказала Эрика так тихо, что голос ее почти заглушили водопады, ревущие, как морской прибой.

Солнце клонилось к западу, ветер усилился и стал холоднее, в сумрачном лесу постукивали голые ветви.

Эрика была уверена, что теперь последует неизбежный вопрос и ответ, которого страшилась.

Вместо этого Коннор сказал:

— То были фурии?

Эрика не сразу смогла ответить. Она никому не рассказывала, что мерещилось Роберту. И не упоминала об этом в официальных показаниях.

— Откуда ты знаешь? — негромко спросила она.

— Я говорил с Вуделл. — Пожатие плеч. — Он что-то вроде здешнего ученого. Ты видела его… в ту ночь.

— Помню. Славный парень.

— Вики, кажется, тоже так считает. Он проводил много времени с ней. — В уголках его рта заиграла улыбка и тут же увяла. — В общем, Вуделл рассказал мне любопытную историю. Из греческой мифологии.

Коннор по-прежнему не смотрел на Эрику. Взгляд его был устремлен к неистовству воды на скалах.

— Вроде бы существовал один царь, — негромко продолжал он. — По имени Агамемнон. Богатый и могущественный. Считал, что никто не сможет покуситься на его власть. Но он не знал, что его супруга завела любовника. Те сговорились убить его. И утопили в ванне.

Эрика не ожидала, что Коннор может знать и это. Холод пробрал ее, и она содрогнулась под пальто.

— Они завладели его троном, его дворцом, его сокровищами. И могли бы царствовать долгие годы. Если б не одно обстоятельство.

Эрика ждала, глядя на его профиль на фоне заката.

— Дети, — продолжал Коннор. — Брат и сестра. Они знали, что произошло с их отцом. И хотели мести.

Наконец Коннор повернулся к ней, взгляд его был холодным, пристальным.

— Слышала эту историю?

Эрика смотрела на него. Потом взяла за руку, сжала ее пальцами, прижатыми к его ладони, ощутила биение пульса — своего или Коннора, она не знала.

— Я читала ее, — ответила она. — Мы с Робертом постоянно читали друг другу вслух. Библиотека в Грейт-Холле полна книг. В кожаных переплетах, старых, тронутых плесенью, — древняя история, мифология, драматургия. Мы брали книгу, прятались в пещерах и читали вслух. Если то была пьеса, мы ее разыгрывали. Говорили громко, слушали эхо.