Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917) - Валентин Павлович Свенцицкий

Анна Васильевна. Замучили бедненького… мальчика…

Сима не обращает внимания, пишет. Пауза.

Анна Васильевна. Симочка!..

Сима. Что вам нужно?

Анна Васильевна. Брось писать-то… поговорить мне с тобой надо.

Сима. Не о чем нам с вами разговаривать.

Анна Васильевна. За что ты, Симочка, всегда на меня сердишься?

Сима. Не сержусь… А вообще, оставьте меня в покое.

Анна Васильевна. Дело у меня к тебе есть… важное… Может быть, вся жизнь твоя от него зависит…

Сима (перестаёт писать). Это ещё что за новости?

Анна Васильевна (серьёзно). Я не шучу, Симочка.

Сима (снова начинает писать). Будет уж вам.

Анна Васильевна. Ах ты, глупенький… мальчик. Ну, вот что: о том, что маменька с Оленькой у Прокопия Романовича в Красный Яр просятся, – слышал?

Сима (перестаёт писать). Слышал.

Анна Васильевна. А за чем остановка, знаешь?

Сима. Знаю.

Анна Васильевна. Вот и не знаешь.

Сима. Нет, знаю. Дядя требует, чтобы маменька выдала ему полную доверенность. Но она никогда такой глупости не сделает, и дядюшка останется с носом. Вот вам!

Анна Васильевна. Да ты постой торопиться. Эдакий порох. (Смеётся.) Не дотронулись – а уж обжёг…

Сима. Потому что я не понимаю, зачем вы об этом говорите!

Анна Васильевна. Затем и говорю, что надо. Ты вот ещё что скажи. Очень тебе надоело с утра до ночи с бумагами да со счетами разными возиться?

Сима. Ну, надоело.

Анна Васильевна. И гораздо было бы лучше, если бы ты был вольной птицей?

Сима (улыбается). Конечно, лучше! Мне и стены-то эти опостылели!.. Комнаты низкие, тёмные, и запах какой-то особенный, не то пылью, не то плесенью… как взойдёшь с улицы – в висках стучит.

Анна Васильевна. Вот видишь. Я же знаю. Ты молоденький – всего тебе хочется. А тут сиди, как крыса в подполье… Пиши да считай… На волю пора тебе, Симочка… Только, конечно, и воли одной мало. Без денег – на что она, и свобода? То ли дело с деньгами. Куда хочешь пошёл, что хочешь купил – и всюду почёт и уважение…

Сима. Да что об этом говорить, Анна Васильевна, не видать нам такой жизни – все будем по дядюшкиной дудке плясать. (Хочет приняться за работу.)

Анна Васильевна (тише). Захочешь – всё будет.

Сима. Андрей тоже надеется – а я не верю.

Анна Васильевна. Уж я правду тебе говорю!

Сима. Разве дядюшку уговоришь?

Анна Васильевна. Сам упрашивать будет.

Сима. Ну, это вы что-то – тово!..

Анна Васильевна. А я, может, по его приказанию и говорю-то с тобой.

Сима (поражённый). По приказанию дядюшки?

Анна Васильевна. Слушай, Симочка, ты не маленький, усы растут… Пора бы тебе в жизнь вникать. Маменька с Оленькой в Красный Яр уедут – это уж верно. Здесь им никак нельзя. На всё пойдут, только бы уехать. Маменька тебя да Андрюшу боится: а то давно бы подписала. Если ты ещё маменьке скажешь, она и вовсе согласится. Тебе удерживать её не резон – пусть себе с Богом едут.

Сима. Да вы в уме? Чтобы я советовал маменьке всё отдать Прокопию?.. Я нищим не желаю быть… Что за вздор вы говорите!

Анна Васильевна. О тебе речь впереди… Главное – маменьку да Олю отправить… А потом, Симочка… коли ты захочешь… с Прокопием Романовичем… помириться… он тебе и волю даст, и денег сколько захочешь. Ты сам знаешь, Андрюша – человек неспособный, слабый… коли маменьки с Олей не будет, а вы с Прокопием Романовичем возьмётесь… Андрюша на всё пойдёт и от всего отступится. Ты, главное, с Прокопием Романовичем заодно будешь… а он тебе и деньги, и всё даст…

Сима (встаёт). Я… с Прокопием Романовичем… мне деньги…

Анна Васильевна (торопится, не даёт ему говорить). Да, да, Симочка, и деньги, и всё… сколько хочешь… И я с тобой заодно… Мы втроём, Симочка… Мальчик мой… Я знаю, не любишь ты меня… ушла моя молодость… Но ты хоть немножко люби… и я во всём служить буду… На что хочешь пойду… Не гони меня только совсем.

Сима. Какой вздор!.. какая гадость!.. Грязь… подлость…

Анна Васильевна. Симочка…

Сима. Оставьте вы меня…

Анна Васильевна. Что с тобой… милый…

Сима. Молчите… слышите!..

Анна Васильевна. Ты пойми…

Сима (кричит). Да замолчите же вы!.. Или я… Нет, я не могу… Какая грязь, какая грязь!..

Бежит к двери и сталкивается с Андреем Ивановичем.

Андрей Иванович (берёт его за оба локтя). Симочка, что с тобой?

Сима. Ничего… пусти меня…

Андрей Иванович. Не пущу, не пущу. О чём вы тут? Васильевна, что это он?

Анна Васильевна. О дядюшке всё… Вот он и расстроился. Молод больно. Ох, молод – не привык…

Анна Васильевна уходит.

Андрей Иванович (обнимает Симу за плечи и ведёт по комнате). Ты не расстраивайся, Симочка: вот, Бог даст, дядюшка отпустит маменьку в Красный Яр – а мы с тобой… как-нибудь… по-хорошему с дядюшкой… Надо, чтобы всем хорошо было…

Сима. Не верю я… не верю я, Андрюша!.. Погибаем мы, Андрюша… Убежать бы!.. Да куда?.. Тяжело… Скверно… Грязь такая!.. Эх, если бы ты только знал, Андрюша…

Андрей Иванович. Потерпи, Симочка… Как же быть-то?.. Я бы рад, сам знаешь. Всё бы уступил. Только бы по-хорошему, без ссор… Ты не расстраивайся очень… Господи! Да ты, никак, плачешь?.. Господи, да что это такое!..

Сима. Вздор… ничего… (Прислушивается.) Наши из церкви пришли… Я сяду писать. А то маменька заметит – опять расстроится. (Идёт к столу.)

Андрей Иванович. Ну, ну, иди…

Входят Клавдия Антоновна и Оля, целуются с Андреем Ивановичем.

Как от вас церковью пахнет… ладаном… Славно…

Оля. Маменька опять всё время плакала. Ты скажи ей, Андрюша, грешно так.

Андрей Иванович. Ах, маменька, разве можно! Разве хорошо так себя расстраивать.

Клавдия Антоновна. Я уж и сама не знаю, Андрюша… измучилась… ничего не пойму… Хоть бы в Красный Яр уехать, всё спокойнее… Вот и сейчас опять – Бог знает что на дворе делается, насилу вырвалась с Олинькой…

Андрей Иванович. Что такое?

Клавдия Антоновна. Разве не знаешь?

Андрей Иванович. Ничего не знаю.

Оля. Я тоже хотела сказать тебе, Андрюша, ты бы заступился за них.

Андрей Иванович. Да что такое, что случилось?

Сима (не переставая писать). Дядюшка изволил распорядиться, чтобы все должники с квартир убрались.

Клавдия Антоновна. Идём мы с Олинькой, а на дворе народ. Сойкин тут, Яшка-рыжий, Ершов, в темноте не разглядела всех. Бранятся, плачут, шум на