10 гениев, изменивших мир - Елена Кочемировская

В первой главе «Кибернетики» Винер обсуждает проблему «создания машин, подражающих живому организму», упоминает историю глиняного Голема и приходит к более или менее положительному ответу относительно принципиальных возможностей машин. Уже нынешние автоматы, подчеркивает он, обнаруживают грубое функциональное подобие живым организмам. Впоследствии Винер открыто говорил о машинах «умнее своего создателя», которые обладали бы в некоторой степени и жизнью (противники кибернетики изобрели даже специальный термин «технозоизм» для обозначения веры в оживающие машины).

В связи с проблемой создания искусственного человека выдвигалась еще более дерзкая идея «о возможности путешествовать по телеграфу наряду с путешествиями поездом и самолетом». Основатель кибернетики защищал этот проект следующим образом: «Тот факт, что мы не можем передавать телеграфно форму строения человека из одного места в другое, по-видимому, обусловлен техническими трудностями и, в частности, трудностями сохранения жизни организма во время такой радикальной перестройки. Сама же идея весьма близка к истине. Что касается проблемы радикальной перестройки живого организма, то трудно найти гораздо более радикальную перестройку, чем перестройка бабочки в течение стадии куколки».

Впрочем, основатель кибернетики не ограничивается специальными научными вопросами. Он задумывается над ее общественной миссией, переходит к проблемам философским и моральным; теория соединяется с публицистикой, специальные исследования – с вольными размышлениями о путях науки и путях человека. С сарказмом рисует в «Кибернетике» портрет узкого специалиста, повторяя язвительное высказывание Козьмы Пруткова: «Он набит жаргоном своей специальной дисциплины и знает всю литературу по ней и все ее подразделы. Но всякий вопрос, сколько-нибудь выходящий за эти узкие пределы, такой ученый чаще всего будет рассматривать как нечто, относящееся к коллеге, который работает через три комнаты дальше по коридору. Более того, всякий интерес со своей стороны к подобному вопросу он будет считать непозволительным нарушением чужой тайны».

В 1948-м Винеру 53 года, но энергия его не иссякает. Он ведет пропаганду и популяризацию кибернетики, продолжает свои исследования, пишет статьи и книги, ибо с выходом в свет его «описи научного багажа» кончился период становления кибернетики и началось время ее распространения и утверждения. Дискуссии потрясли ученый мир. Кибернетика нашла горячих защитников и столь же горячих противников. Одни усматривали в ней голую философию и покушение на учение И. П. Павлова (дело в том, что академик Павлов в 1930-е годы вплотную подошел к сравнению мозга и электрических переключательных схем, что открыло путь к разного рода спекуляциям). Другие, энтузиасты, относили на счет кибернетики все успехи автоматики и вычислительной техники и уже тогда видели в «электронных мозгах» разумных существ. Третьи, не возражая против сути проекта, сомневались, однако, в успехе предпринятого синтеза и сводили новую науку к простым призывам.

Период утверждения кибернетики занял почти десятилетие. Постепенно решительное ее отрицание сменилось поисками «рационального зерна» и признанием ее полезности и неизбежности. К 1958 году уже почти никто не выступал совершенно против. Винеровский призыв к синтезу раздался в чрезвычайно благоприятный момент: обстоятельства работали на кибернетику, несмотря на ее несовершенства и преувеличения.

Человечество вступило в новую научно-техническую революцию, сопровождавшуюся невиданным доселе усложнением техники. Сложность и разнообразие автоматизируемых систем, необходимость сочетания в них различных средств управления и связи, новые возможности, создаваемые электронными вычислительными машинами, – все это порождало потребность в единой, общей теории управления и связи, передачи и преобразования информации. Кибернетика была наиболее общей и яркой попыткой восполнить пробел, и это обстоятельство оказалось решающим в ее судьбе. Появилась кибернетика техническая, биологическая, медицинская, экономическая, лингвистическая и т. д. Старые, частные теории управления и связи были вовлечены в кибернетический водоворот. Новые авторы предлагали свои концепции, учреждали новые направления и школы. Кибернетика перестала быть делом одного Винера и зажила собственной жизнью, став к концу 50-х годов признанным направлением науки.

Итак, Норберт Винер сумел не только вызвать к себе общественный интерес, но и надолго удержаться в его фокусе. Мысли яркого и успешного ученого пришлись ко времени, потому что по рождению и воспитанию Норберт Винер не был и не мог быть человеком, сосредоточенным только на науке. С одной стороны, его интересовало применение кибернетических методов к проблемам физиологии и общей биологии, с другой – кибернетика начала превращаться в морально-этическое учение, и ее основатель с удовольствием размышлял на тему: «Человечество перед лицом машин».

Винер считал очевидным, что многие схемы, определяющие поведение живых организмов при решении конкретных задач, практически идентичны тем, которые характеризуют процессы управления в сложных технических системах. Более того, он убедительно доказывал, что социальные модели управления и модели управления в экономике могут быть проанализированы на основе общих положений, разработанных в области управления искусственными системами. Эти идеи получили развитие в труде «Человеческое использование человеческих существ» (1950), известном в русском переводе как «Кибернетика и общество» (впрочем, Винер считал социальные науки «наихудшей областью для подтверждения законов кибернетики»).

В 1958 году увидели свет «Нелинейные задачи в теории случайных процессов», в 1961-м – второе издание «Кибернетики» с новым авторским предисловием и новыми главами, составившими вторую часть книги; прежний ее текст, перепечатанный без изменений, лишь с правкой ошибок, стал первой частью. Выходят книги воспоминаний, Винер выступает перед публикой в роли романиста («Искуситель»). Следуя духу времени, ученый уделил массу внимания теме, которая тогда всех захватила, – перспективам бунта техники против людей. На рубеже 50—60-х было принято считать, что вычислительные машины вот-вот превратятся в человекоподобных существ, которые немедленно уничтожат своих создателей.

В это время Винер по-прежнему много путешествует, часто ездит в Европу. В 1953 году по приглашению властей он совершает поездку в Индию с лекционным турне. В 1960-м во время I конгресса Международной федерации автоматического управления (IFAC) ученый посещает Советский Союз: встречается и беседует с учеными, дает интервью журналистам, выступает в Политехническом музее с лекцией о мозговых волнах. Винер высоко оценил уровень развития советской науки того времени: «Они отстают от нас в аппаратуре – не безнадежно, а ненамного. Они впереди нас в разработке теории автоматизации».