Железная роза - Мария Хомутовская

пуста! Только графиня неподвижно лежала на боку возле парапета.

– Леди сказала, что мама скоро проснется, – прокомментировала Элен.

Корнштейн закутал ее в меха и взял за руку. Подойдя к жене, нащупал ее пульс. Она жива!

Тогда он заглянул за парапет, но ничего не увидел. Куда делись эти негодяи?

Вдалеке послышался гул мотора. Корнштейн ринулся к другому краю площадки и увидел, как из ворот выезжает автомобиль. При свете фонаря блеснул красный бок его «минервы»!

Дрожа от ярости, он схватил Элен за руку и, преодолев нехитрый замок, распахнул дверь на лестницу.

Винс ждал его с оружием наизготовку.

– Скорее! Они уходят! По машинам!

В холле толпились слуги, с ними он разберется потом. Корнштейн оставил Элен на попечение няни, с собой взял Винса и Райли и, оседлав новенький «форд» жены, помчался в погоню.

***

Автомобиль, который он преследовал, свернул на улицу Святого Георга, потом на Монетную. Сначала он мчался на полной скорости, но внезапно стал замедлять ход, а на площади и вовсе остановился. Корнштейн дал водителю знак, и тот встал прямо перед «минервой», загородив ей дорогу.

Двери автомобилей распахнулись, и из «минервы» вышел Энтони.

– Что? – вскричал граф. – Как ты здесь оказался?

Парень выглядел не менее растерянным.

– Ты сказал мне ехать на площадь, чтобы перехватить негодяев с моей сестрой!

– Кто сказал?

– Лакей, которого ты прислал!

– Я никого не посылал!

Энтони рассказал, что Винс нашел прислугу запертой в подвале. А потом один из лакеев прибежал к Энтони доложить обстановку по приказу графа.

– Он подал мне воды и сообщил, что ты велел ехать на площадь как можно скорее!

– Как его имя? Как он выглядел? – допытывался Корнштейн.

– Молодой, я его раньше не видел. Думал, новенький…

Энтони осекся, сообразив, в чем дело. Корнштейн схватился за голову. Провели! Снова!

– Папа, что Элен и мама?

– С Элен все в порядке! Она осталась с няней. Но негодяи сбежали! Я думал, что они угнали мою машину, а это был ты!

Корнштейн взглянул на сына. И тут его снова будто ударило.

За рулем Энтони снял пиджак. Неаккуратно оторванный рукав рубашки бросался в глаза, но на обнаженном плече ничего не было!

– Что это? – воскликнул он, подойдя к сыну и ощупав плечо.

Гладкая кожа!

Энтони изумленно переглянулся с отцом.

– Ничего нет!

– А как же… Оно ведь было!

– Конечно было! Болело ужасно! – воскликнул Энтони.

Корнштейну показалось, что он сходит с ума.

***

Розалин на заднем сидении молчала и смотрела в окно. Во тьме мелькали фонари, но ей казалось, что их свет не может разогнать тьму в ее душе.

Они ехали на вокзал, чтобы ночным поездом отправить бумаги в Рондон. Отвезти их должен был Джон. Все было рассчитано, чтобы Корнштейн не успел их остановить, даже если сообразит заявиться на вокзал.

– Что с тобой, Розалин? – Алекс мягко коснулся ее руки.

– Лиз была права – это было жестоко, – сказала она.

– Ты же знала, что в револьвере снотворное! – удивился он.

Она и сама не знала, в чем дело, но повернулась к нему и сумбурно, с трудом подбирая слова, попыталась объяснить:

– Девочка… Я так боялась ее напугать. Она верила, что это игра, но дети всегда чувствуют фальшь… И в тот момент, когда я уже решила, что Корнштейн не подпишет… А если бы он не подписал?

Розалин грустно покачала головой.

– Если бы он не подписал, ты бы усыпила его и все, – ответил Алекс. – Мы договорились в девочку не стрелять. А Корнштейн… Мы же не могли убить его на глазах у дочери!

– Но мы заставили его поверить, что способны убить ребенка!

– Когда его жена проснется, он поймет, что мы его обманули, – ухмыльнулся Алекс.

Вдруг голос подал Джон, ведущий машину.

– А дочка у него молодец! Стояла смирно, а ведь легко могла все испортить!

– Мне показалось, – произнесла Розалин, – что она понимает больше, чем… положено ребенку в ее возрасте.

Озвучить свои ощущения она не решилась. На самом деле на крыше у нее было чувство, что Элен каким-то образом понимала, что именно происходит. Словно она поднялась над всеми произнесенными там словами и угрозами и знала правду. Правду даже не о том, что в револьвере снотворное, а еще более глубокую правду: что они хотят сделать мир лучше, а ее отец – нет.

Но, похоже, беременность плохо влияет на критическое мышление, если такое приходит в голову. И все же от этой мысли Розалин стало странным образом спокойнее.

– Кто молодец, так это Дерек! – Алекс обратился к парню на переднем сидении. – Ты прекрасно все разыграл! Наверное, нелегко было изображать лакея?

– Нормально, – бодро отозвался Дерек, – только, боюсь, Энтони могло показаться подозрительным, что я принес ему воды, хотя он не просил.

– Это мелочи, пока никто не догадывается о живой воде, – сказал Алекс. – Ты отлично справился! А нам не пора ли уже порадоваться нашей победе?

– Закон еще не принят, – возразила Розалин. – Это только первый шаг.

Алекс приобнял ее за плечи.

– Тогда, может быть, мисс Зануда, ты порадуешься победе Лиз? Это она не хотела, чтобы мы брали на себя роль палачей Корнштейна. И выиграла эту битву.

Розалин улыбнулась.

– Этому я готова порадоваться! Тем более, что вместе с ней выиграли мы все.

***

Розовый край солнца только показался над ратушей, когда Корнштейн подъехал к вокзалу. Второпях он шагнул из автомобиля прямо в лужу. Грязная жижа взметнулась во все стороны и забрызгала полы пальто.

– Дьявол! Чтоб тебя! – процедил граф, подняв повыше трость.

Фредерик, который его сопровождал, усмехнулся и подхватил чемодан. Корнштейн недовольно на него покосился.

Винса пришлось оставить с Элен и Энтони и взять вместо него для охраны этого рыжего. Корнштейн не очень ему доверял, зато знал, что парень хорошо стреляет и бросает ножи.

Унылый вокзал уже проснулся: пассажиры стекались к нему в ожидании поезда. Мальчишка-газетчик по обыкновению выкрикивал:

– Новости Лэмпшира! Свежие новости! Что надежнее: газ или электричество? Читайте ответ мистера Эдисона на десятой странице! Принят новый закон о смертной казни за работорговлю! О том, как мэр борется с несправедливостью – на третьей странице! Лучшие косметические средства для милых леди…

Корнштейна прошиб холодный пот.

– Дай сюда! – он выхватил у мальчишки газету.

Надпись на первой полосе кричала о новом законе.

Когда? Как? Закон еще даже не принят! Как это попало в его газету?

Он едет в Рондон, чтобы все исправить, пока никто ничего не узнал. Но теперь об этом знают все!

– На чай бы, мистер, – шмыгнув носом, вывел