У Великой реки. Поход - Андрей Круз

Мы выбрались из машины, я даже сам подхватил рюкзак Маши. Зашли в тесноватый холл бревенчатого домика, где за стойкой стояла дородная тётка с пробивающимися усами и густым голосом. Она без проблем выдала нам два двухместных номера: всё равно других здесь не было. Хоть я сам за них и платил, всё равно озадачился: как же сегодня у нас распределятся постели? Пока они ещё никак ни разу нормально — в мою пользу — не распределились.

Затем мы проводили наверх засыпавшую на ходу Машу, завели её в светлый номер, где я сразу задернул занавески, а Лари быстро уложила колдунью спать. Мы же пошли завтракать в трактир напротив под странным названием «Отставной К. барабанщик», называемый, правда, всё больше «Барабаном». Поди выговори его настоящее название.

В трактире было пустовато, лишь за одним столиком у окна сидели два пехотных штабс-капитана — наверное, командированные из Твери, поглощавшие завтрак в молчании и с завидным аппетитом. Мы тоже заняли столик у окошка, благо все они пустовали, и дождались, пока к нам подошла молодая худенькая женщина из аборигенок с русыми волосами, заплетёнными в многочисленные косички, которая спросила с характерным картавым вирацким акцентом, что мы намерены заказать. Мы мудрить не стали и попросили по глазунье с поджаренным беконом, по кровяной колбаске и по большой кружке чаю с местными ванильными булочками с корицей, стойкий запах которых как раз заполнил весь трактир. Аборигенка мило улыбнулась нам и исчезла за дверью кухни, шурша накрахмаленным передником по шёлковой длинной юбке. Симпатичная.

— Понравилась? — усмехнулась Лари.

— Миленькая, — кивнул я.

— Лучше меня? — подняла она одну бровь, при этом зрачок вытянулся в вертикальную черточку.

— На комплименты напрашиваешься? — ответил я вопросом на вопрос.

— Именно, — ответила она таким тоном, каким говорят со слабоумными и буйными детьми. — У вас, молодой человек, никакого такта нет. Надо их самому говорить, а ты вынуждаешь даму напрашиваться.

— Учту, — вздохнул я.

— Учти, — одобрительно кивнула она. — Что дальше будем делать?

— Пойдём беседовать с лётчиками. Неоткуда было больше летать, чтобы закинуть маяк в Дикое болото, кроме как отсюда. Здесь единственная авиация базируется вёрст на триста в каждую сторону. Есть ещё в Городищах лётное поле, где почтовые самолёты подсаживаются, но далековато и неудобно.

— Дирижаблем ещё можно. Тот и вокруг света облетит, — добавила Лари.

— Над Дурным болотом дирижабль не пройдёт, — отрицательно покачал я головой. — Там надо от испарений уворачиваться, маневренность нужна. Или пройдёт намного выше, что уже без толку. Только отсюда могли взлететь, чтобы маяк для портала скинуть.

— Логично, — согласилась она.

— Ну вот и сходим пообщаемся. Где я сыскной бумагой нашей подавлю, где ты попытайся. Там всё больше мужчины, так что если глазки сделаешь — сработает безотказно. Только вот без этого вот… — Я провёл пальцем нечто вроде вертикальной черточки у себя перед глазом.

— Ну, это я так. Развлекаюсь, — улыбнулась Лари. — А насчёт того, мужчины там или женщины, — у меня на всех действует. У Маши спроси.

— И спрашивать не буду: и так знаю, — вздохнул я. — По себе.

Вскоре подали очень правильно зажаренную глазунью, с жидкими, но прочными глазками и зажаренным до золотистой корочки беконом. Кровянка тоже оказалась хоть куда. Чай был с какими-то местными травами. На границе с Вирацем другого и не получишь — тут только такой пьют. Да и не чай, говорят, это вовсе, а какой-то другой куст, растущий в южных краях, лист которого собирают, сушат, а потом заваривают. Чай настоящий в старом мире остался, куда мы и дорогу давно забыли.

Когда мы уже доедали, в трактир зашли трое егерских унтеров, расселись за столом, скинули пыльные пятнистые куртки, оставшись в серо-зелёных полевых мундирах с тёмно-зелёными петлицами. Заказали какой-то бесконечный список блюд. Видать, с рейда вернулись голодными, только оружие сдали — теперь можно отожраться. А казённые харчи надоели небось.

Они заговорили, и я краем уха уловил, что разговор идёт о банде «Ласок», которая вроде бы откочевала в леса вверх по течению Песчанки. Тогда кто, получается, в нас стрелял перед Бродами? Другая банда? Интересно.

Я встал, подошёл к их столу. Извинился, спросил — не помешаю ли? Один из сидевших, с погонами подпрапорщика, молча указал на табурет рядом с ними. Рассказал, зачем подошёл, чем вызвал удивление. Как выяснилось, в «Ласках» никаких бывших зуавов не числилось, никто из свидетелей о таком не рассказывал. И сведения, что банда шляется северней Пограничного, ближе к реке, были надёжными. Их видели двое местных, пошедших на охоту.

Затем подпрапорщик наморщил лоб, как будто о чём-то задумался, и сказал:

— А что, друга… Помните ту команду наёмников… как их… «Наглецы», что ли, что в Вираце за беглыми охотятся?

— Точно! — хлопнул по столешнице ладонью белобрысый широкоплечий унтер. — Они ещё приезжали на нашу сторону пару раз. У них двое бывших зуавов, но не беглых, а отставных. Работают они на кого-то в Вираце, на местного рыцаря, что ли… Мы ещё удивлялись, как зуавов в Вирац занесло.

— Работали, видать, — сказал подпрапорщик. — А теперь на нашей стороне бандитствовать взялись. Видать, дурные примеры всё ещё заразительны.

— Поймаете? — спросил я.

— «Ласок»? — поднял он брови. — Поймаем, куда они денутся. Они нас без жалованья оставили — нешто простим? Да ни в жисть. Спасибо, что сказал, а то так бы и путались — думали на две банды, что это одна.

— Да не за что, — распрощался я с ними.

Лари подошла к нашему столу, отчего господа подофицеры замерли, не донеся кусок до рта, улыбнулась всем разом, мазнула тёплой волной своего шкодливого волшебства, после чего спросила меня:

— Пойдём?

— Пошли.

И мы вышли из трактира на пыльную улицу. Лари вопросительно посмотрела на меня, и я указал рукой на ворота форта, примыкавшего к городу и расположенного на речном мысу. Мы направились туда, нацелившись на двухэтажный бревенчатый дом с табличкой «Комендатура форта Пограничный», прижавшийся к стене форта, возле которого в полосатой будке маялся часовой в полевой форме, но без камуфляжной куртки, с карабином на плече и штык-ножом на поясе, в коричневых ножнах.

Затем подошли к воротам с проходной, где стояли двое с повязками, на которых было написано: «КПП». Они нас и остановили, поинтересовавшись, куда мы направляемся. А затем отправили нас обратно в комендатуру. Лари было решила действовать своими собственными методами, но я её остановил. Во-первых, не было никакой причины подставлять наряд на КПП под разбирательство с начальством, почему они пропустили не пойми кого, а во-вторых, потому что у них вполне могли быть амулеты от ментального воздействия и морока. Их почти всегда караулам выдают, равно как и любым другим нарядам. А то так какой-нибудь колдун-проныра заставит часового охраняемый объект открыть и потом уйти куда глаза глядят. Это не сложно, кстати, для того, кто владеет подобной магией[86]. И такие амулеты все старания Лари сведут впустую.