Жозеф Бальзамо. Том 1 - Александр Дюма

Дамы задыхались от негодования.

— Этого не может быть! — прошептала г-жа де Гемене.

— Знаете, герцогиня, сейчас очень быстро сращивают сломанные ноги, — заметил маршал.

Г-н де Шуазель подошел к дочери и предостерегающе сжал ей руку, но графиня была так возмущена, что не обратила на это внимания.

— Это будет оскорбление всем нам! — заявила она.

— Именно, оскорбление! — согласилась г-жа де Гемене.

— Ваши высочества! — воскликнула герцогиня, обращаясь к принцессам. — Мы не обладаем такими возможностями, как вы. Неужели вам, первым дамам королевства, не будет горько оттого, что здесь, в единственном еще не оскверненном убежище знатных дам, нам придется якшаться с особами, общества которых не потерпели бы даже наши горничные?

Но принцессы вместо ответа скорбно опустили головы.

— Ваши высочества, заклинаю вас небом! — не отступалась герцогиня.

— Здесь повелевает король, — со вздохом ответила принцесса Аделаида.

— Совершенно верно, — подтвердил герцог де Ришелье.

— Но в таком случае весь французский двор будет опозорен! — вскричала герцогиня. — Ах, господа, если бы вы проявили хоть капельку заботы о чести ваших семейств!

— Сударыни, — с деланным смехом обратился к дамам г-н де Шуазель, — поскольку здесь начинает попахивать заговором, позвольте мне удалиться и заодно увести с собой господина де Сартина. Герцог, вы идете? — спросил он у маршала.

— Ни за что! — воскликнул маршал. — Я обожаю заговоры и остаюсь.

Г-н де Шуазель ретировался, захватив с собой г-на де Сартина.

Несколько мужчин, еще находившихся в салоне, последовали их примеру.

С принцессами остались лишь г-жи де Граммон, де Гемене, д'Айен, де Поластрон да десяток дам, горячо воспринявших скандальную историю насчет представления.

Единственным мужчиной был г-н де Ришелье.

Дамы с беспокойством посматривали на него, словно на троянца, оказавшегося в лагере ахейцев.

— Я представляю мою дочь, графиню д'Эгмонт, — пояснил он, — так что продолжим.

— Сударыни, — обратилась к дамам герцогиня де Граммон, — есть лишь один способ протестовать против бесчестья, которое нам собираются нанести, и, если говорить обо мне, я им воспользуюсь.

— Какой способ? — почти в один голос спросили все дамы.

— Нам только что сказали: здесь повелевает король, — продолжала г-жа де Граммон.

— А я подтвердил: совершенно верно, — заметил герцог.

— Король повелевает здесь, но у себя-то хозяйки — мы. И кто может мне запретить сегодня вечером приказать моему кучеру вместо «поезжай в Версаль» — «поезжай в Шантелу»?

— Действительно, — согласился г-н де Ришелье. — Но вот вы выразили таким образом протест, и что это даст?

— Даст и заставит задуматься на будущее, если большинство последует вашему примеру, сударыня, — заявила г-жа де Гемене.

— А почему бы нам всем не последовать примеру герцогини? — воскликнула г-жа де Мирпуа.

— Ваши высочества! — вновь обратилась к королевским дочерям герцогиня. — Высокий пример двору должны дать вы, французские принцессы!

— А король не разгневается на нас? — спросила София.

— Нет, ваши высочества, можете быть уверены! — вскричала свирепая герцогиня. — Нет, он, обладающий таким изысканным вкусом, совершенным тактом, напротив, будет только признателен вам. Поверьте мне, король никого не принуждает силой.

— Напротив, — заявил герцог де Ришелье, во второй, если не в третий раз делая намек на вторжение в королевскую спальню, которое, как поговаривают, однажды ночью совершила г-жа де Граммон, — это его принуждают, его берут силой.

При этих словах в рядах дам на миг произошло движение, подобное тому, какое происходит в роте гренадеров, когда взрывается бомба.

Однако все тут же успокоились.

— Действительно, король ни слова не сказал, когда мы захлопнули двери перед графиней, — согласилась принцесса Виктория, осмелевшая и возбужденная общей горячностью собравшихся. — Но не может ли случиться так, что по столь торжественному поводу…

— Да, без всякого сомнения, — прервала ее г-жа де Граммон, — так могло бы случиться, если бы только ваши высочества не явились, но когда он увидит, что нет нас всех…

— Всех! — воскликнули дамы.

— Да, всех, — подтвердил маршал.

— Итак, герцог, вы тоже в заговоре? — спросила у него принцесса Аделаида.

— Разумеется, и потому хочу попросить слова.

— Говорите, герцог, говорите, — предложила г-жа де Граммон.

— Действовать последовательно, — сказал герцог, — это не значит кричать: «Все! Все!» Тот, кто громче всех кричит: «Я это сделаю!» — когда приходит решительный момент, делает совершенно противоположное. Но раз уж я вступил в заговор, как только что имел честь вам заявить, то позабочусь, чтобы меня не бросили в одиночестве, что я и делал всякий раз, участвуя в заговорах при покойном короле и во времена регентства.

— Право же, герцог, можно подумать, что вы забыли, где находитесь, — с насмешкой заметила герцогиня де Граммон. — Вы строите из себя вождя в стране амазонок.

— Прошу поверить, сударыня, что я имею некоторые основания получить этот сан, который вы у меня оспариваете, — ответил герцог. — Вы сильней ненавидите госпожу Дюбарри — ну вот, я и назвал имя, но никто его, надеюсь, не слышал. Итак, вы сильней, нежели я, ненавидите госпожу Дюбарри, но я более, чем вы, скомпрометирован.

— Скомпрометированы? — удивилась г-жа де Мирпуа.

— Да, скомпрометирован, и притом чудовищно. Я неделю не бывал в Версале, и как раз вчера графиня заехала в Ганноверский павильон осведомиться, не болен ли я. Вам известно, что ответил Рафте: что я уже давно не чувствовал себя так превосходно. Но я отказываюсь от своих прав, я не честолюбив, я отдаю и даже вручаю первенство вам. Вы привели всех в движение, бросили искру, воззвали к нашему внутреннему чувству, и вам надлежит отдать жезл командующего.

— Только после их высочеств, — почтительно воспротивилась герцогиня.

— Ах, нет, отведите нам пассивную роль, — попросила принцесса Аделаида. — Мы поедем в Сен-Дени повидаться с нашей сестрой Луизой, она нас задержит, мы не возвратимся, так что упрекнуть нас будет не в чем.

— Совершенно не в чем, — согласился герцог, — или уж тогда надо иметь крайне испорченное воображение.

— А я отправлюсь в Шантелу проследить, как идет сенокос, — сообщила герцогиня.

— Браво! — воскликнул герцог. — Превосходный повод. В добрый час.

— У меня болен ребенок, — сказала принцесса де Гемене, — я буду ухаживать за ним и не выйду из дому.