Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы - Алексей Шкваров

Сколько раз мы уже повторяем одну и ту же фразу. Вся Финляндия, если ее рассматривать с точки зрения театра военных действий, была, как нарочно, создана для идеальной организации оборонительных порядков. Причем, если со стороны противника, имея ввиду русских, естественные преграды, возвышенности, сопки, имели максимальную крутизну, становясь, как бы естественным полевым укреплением, то, наоборот, со шведской стороны они имели пологие спуски, облегчавшие подъем на господствующую высоту артиллерии, подвох боеприпасов и т. д. То есть все, абсолютно все способствовало дать отпор наступавшим порядкам русским.

Последняя позиция вновь оставляется, после получения известия о возможном обходе казаков со стороны Тавансгуста. Действительно, Ласси отправил в этом направлении бригадира Краснощекова с его казаками. Вечером, 19 июля шведы уходят из Бергбю, проходят ночью, Ильбю, на рассвете — Борго, и останавливаются за городом, западнее реки Борго.

Новая позиция была хуже всех предыдущих, находясь на низменной равнине, которая позволила бы русским приблизиться совершенно незаметно и при необходимости расстрелять всю шведскую армию артиллерией с близлежащих высот, не участвую в непосредственном боевом столкновении с противником.

Прошло еще девять томительных по своему бездействию дней, в течение которых можно отметить еще большую потерю боеспособности шведской армии. Заболеваемость приняла ужасающий характер и ежедневно сотни больных отправлялись в Гельсинфорс, продолжалось дезертирство из финских полков — в одном только Карельском драгунском насчитывалось всего 73 человека.

Шпилевская, приводит письмо, обнаруженное проф. Лагусом в Скоклостерской библиотеке, написанное в лагере под Борго и датированное 12 июля 1742 года:

"Я бы почел долгом поспешить обрадовать Вас, милостивый государь, известием о наших успехах, если не был вполне уверен, что слух о наших славных подвигах не только уже долетел до Швеции, но даже успел распространиться по всему миру. Кто теперь не узнает в нас достойных потомком храбрых Свевов и Готфов?

Подумайте, мы в несколько часов сожгли в виду неприятеля Фридрихсгам, не потеряв при этом важном подвиге ни единого человека!

Воображаю, как русские были изумлены, когда увидели, что мы смели у них перед носом сжечь несколько 1000 центнеров пороха, прекрасный цейхгауз, наполненный провиантом магазин и т. д.

Вам, милостивый государь, не возможно себе представить, какая была удивительная иллюминация, когда… лопались тысячи бомб и гранат… Окончив эту иллюминацию, мы в довольно хорошем порядке пробежали до реки Кюмень, где начались новые иллюминации селами, пильными и мукомольными мельницами. Заметьте, все выполнялось с особой аккуратностью.

Когда русские с большим трудом опять догнали нас, то у Кюмени была сделана третья иллюминация мостами и всем, что попадалось под руку, включая собачьи будки. Потому что сам генерал-лейтенант (имеется в виду Левенгаупт — прим. автора) прилагал в этот день все старания, чтобы сделать как можно больше вреда. За тем мы ретировались через другую реку к деревне Саттула. Бедным русским пришлось потрудиться, догоняя нас, потому что мы, как неутомимые герои, снова перебежали через две реки, а на следующий день и через третью. Мосты мы жгли везде, так что русским пришлось то и дело строить новые.

Нельзя достаточно нахвалиться осторожностью наших генералов, которые сумели все это исполнить без малейшего кровопролития, не смотря на то, что солдаты были взбешены, осыпали проклятьями трусость своих начальников и готовы были плакать с отчаяния, что им не позволяют драться.

Если так будет продолжаться и дальше, то я надеюсь скоро увидеться со своими друзьями в Стокгольме, да так скоро, что они вряд ли успеют закончить строительство триумфальной арки к нашему прибытию".

Здесь, как говориться, комментарии излишни.

Русские действительно не поспевали за шведами. Лишь легкие корваланты из гусар и казаков рыскали по округе, непрерывно тревожа отступающие шведские войска. Захваченные пленные показывали на допросах, что и эскадры и армия двигаются все вместе к Гельсинфорсу, с последующим намерением морем уйти в Швецию. Так продолжалось до бесконечности. Выйдя к очередному водному рубежу, кавалерия переправлялась вплавь, пытаясь настичь противника и вступая с ним в перестрелку. Между тем пехота восстанавливала переправу, и продолжала движение вперед. Между тем, шведы, оторвавшись от кавалерии, сжигали очередной мост, и уходили. Подойдя к очередному брошенному шведами лагерю, русская пехота забирала оставленные ими припасы, кавалерия продолжала преследование, и так до бесконечности.

Параллельно с действиями против основной шведской армии, Ласси не забывал и об оставленной далеко в тылу шведской крепости Нейшлот. Первоначально предполагалось отправить к ней значительные силы, правда, одной кавалерии — два драгунских полка, да казаков атамана Ефремова — 600 человек от армии, а 400 от Кексгольма, при необходимости усилив их тысячей донцов, стоявших в Олонецкой губернии. Отряду планировалось придать артиллерию — 3 пушки, да 20 мортирок. Генерал Левендаль просил лично поручить ему эту экспедицию. Но Ласси рассудил ограничиться сначала посылкой к крепости одной гренадерской роты из Кексгольма, да 400 казаков атамана Ефремова и предложить гарнизону сдаться. В случае отказа капитулировать, тогда уж двинуть все команды.

Девять дней простояли шведы у Борго, затем двинулись снова в путь. Как обычно сожгли за собой мост, и вышли к Гельсингмальму (Helsingmalm). Снова им улыбалась удача. Снова в их расположении была превосходная позиция. Правое крыло прикрывалось морем, на левом фланге была сосредоточена кавалерия, прикрытая рекой Ванда (Wanda), а фронт защищали топкие болота, пересечь которые можно было по узким дорожкам, где с трудом могло пройти шеренгою в 10 человек. В тылу располагались господствующие высоты, где идеально могла разместиться артиллерия. Поблизости находился и шведский галерный флот, который мог бы при необходимости оказать любую помощь своей армии. Одновременно прибыло около тысячи человек пополнения, как за счет новых рекрутов, так и выздоровевших солдат, находившихся на излечении в Гельсинфорсе.

8-го августа казаки и гусары попытались атаковать левый фланг шведской позиции у Гельсинг-кирки, но были отбиты.

Что опять произошло с Левенгауптом непонятно, но на следующий день последовал его приказ оставить позицию и вновь отступить, на этот раз к деревне Стаффансбю (Staffansby).

Хуже позиции придумать было невозможно. Переход шведов совершался ночью, а когда рассвело, то армия обнаружила себя стоящей в глубокой долине Домарбю (Domarby) и могла быть просто уничтожена артиллерией противника.

Очутившись в ловушке, Левенгаупт, наконец, осознал это и направил отряд в 210 драгун майора Шаумана для прикрытия дороги на Бембеле (Bombole), чтобы не быть окончательно отрезанным от Гельсинфорса.

Русские, действительно подняли свою артиллерию на господствующие высоты, и 11 августа, с рассветом открыли огонь по шведской армии, медленно вытягивающейся из долины через Гаммельстад (Gammelstad), в направлении Гельсинфорса.

Шведам повезло, что русские не успели или не догадались перейти вброд реку Гельсинге (Helsingstrom), и перерезать этот путь к отступлению.

Между тем артиллерийский обстрел не приносил шведам особого урона — стоял густой туман. Кроме того, удачными выстрелами двух пушек, стоявших на единственной возвышенности под Домарбю, шведам удалось попасть и взорвать зарядные ящики одной из русских батарей, что вызвало определенное замешательство и потерю времени для подвоза новых зарядов. Все это спасло жизнь многих шведских и финских солдат. Между тем многие из очевидцев отмечали тот факт, что Левенгаупт во время артиллерийской канонады долгое время стоял на месте, безучастно наблюдая за просходящим. Его легко было опознать по белому плащу, казалось командующий искал смерти, но ни одно ядро, ни одна пуля его так и коснулись. Видимо, ему так и было суждено пасть не в бою, а на плахе под топором палача.

Все потери шведов в этот день составили всего 106 человек, 9 — убитыми, 19 раненными. Да полностью погиб эскадрон Остготского полка — 80 человек, заведенный своим командиром майором Шульцендорфом в панике в топкое болото.

11 августа шведская армия втянулась в Гельсинфорс через Брогерский мост (Bryggan vid Broberget), сожгла его, и встала лагерем в райо- не современного Камппи[636].

Гельсинфорс представлял из себя маленький городок, число жителей которого не превышало полутора тысяч человек. Большинство из них бежало в Швецию, спасаясь от ужасов войны. Крепости Свеаборг тогда еще не существовало, а центр города располагался приблизительно там, где сейчас Сенатская площадь. Здесь находилась ратуша и несколько домов.