Руны огненных птиц - Анна Ёрм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот и сейчас, вдоволь отдохнув, она сняла платок и распустила волосы. Потянулась за гребешком, висящим на поясе. Илька осмотрела гребень, погладила его, точно живое существо. Зубцы вонзились в запутанные волосы, расправляя их и приятно царапая кожу. Она провела несколько раз по волосам и, положив гребешок на колени, принялась завязывать ниточкой косицу. И пока пальцы её быстро сновали меж прядей, сплетая их, гребень вдруг потемнел, точно напитавшись золой. На зубчиках выступила кровь, замарав платье.
Илька замерла. Руки её медленно опустились в траву, и незавязанная коса упала на плечи, рассыпавшись. Как заворожённая, Илька смотрела на гребень, не в силах оторвать от него взгляда. Грудь её судорожно вздымалась, дыхания не хватало. Дрожащими пальцами она подняла гребешок, и на ладонях её осталась кровь.
Сжав в руке гребень, Илька заплакала. Слёзы текли по коже под рукава, смешиваясь с оставшейся на пальцах кровью.
В ветвях зацветающей яблони заголосил певчий дрозд.
Не веря себе и своим чарам, Илька позвала Вамматар, желая спросить у неё о смерти. Но дочь Туони не пришла, и голос нойты пусто и жалобно звучал над полем и лесом. Вамматар не откликнулась на зов…
Солнце село, но долго ещё в небе горел его алый след, окрасив свод кровавой зарёй. Илька дождалась, когда Грима уснёт, и, взяв с собой травы, ушла в лес, чтобы найти дорогу в мир духов. Она ничего не сказала матери, утаив свои чувства. Гребешок больше не кровоточил, но стал красным, точно весенний олений рог. Он всё ещё висел на поясе, испачкав кровью платье.
Илька спешила к скалам, что были похожи на зубы великана, торчащие из земли. Спешила туда, где в последний раз была зимой, когда Вамматар позвала её в Туонелу. Блоха трусила следом, притихнув. Собака понимала, что случилось страшное. Она наверняка сказала бы что-то своей хозяйке, если б умела.
Девушка разожгла костёр, обдавший жарким маревом жидкие летние сумерки. Бросила в огонь сонные травы, дым от которых стелился по ветру, намечая невидимые прежде тропы.
Илька вдохнула этот дым и положила на язык полынь и листья белены. Она зажмурилась, терпя ядовитую горечь, обжёгшую ей язык. Тропы никак не хотели складываться из дыма, продолжая таиться в светлой лесной темноте. Гудели и шумели птицы, отвлекая и унося в клювах видения, какие Илька пыталась найти в холодном дыму.
Разозлившись и почувствовав на своих горящих щеках отчаянные слёзы, нойта бросила в костёр больше трав. Свежих, ещё не высохших. Густой дым повалил из кострища, стукаясь о скалы, точно о стены, и обволакивая небольшую поляну и гряду огненным туманом. Илька вдохнула этот дым полной грудью, оставив его в своих лёгких, а после исторгла назад. Так она вдохнула несколько раз, пока звуки леса не затихли, погрузившись в пелену.
– Юмала, – прошептала Илька, продолжая глубоко дышать.
Дым иссушил слёзы на её лице, оставив от них лишь светлые полосы.
– Вамматар! – позвала Илька. – Вамматар, откликнись! Та, что проклята, та, что больна! Та, что проклинает, та, что насылает боль… Вамматар!
Её звонкий голос пронзил дымные лоскуты, как стрелы. Илька открыла глаза. Тропы, стоптанные дымом, появились перед её лицом. Илька всматривалась в них, желая отыскать тёмный образ Смерти.
И она пришла.
Как и в прошлый раз, Вамматар появилась из самой густой и чёрной тьмы и, ступив на дымную тропу, сошла к Ильке, а после села подле неё с другой стороны от костра. Наполовину синее лицо её было темно и печально. В холодных глазах был лёд, который не растаял с приходом лета.
– Я звала тебя, Вамматар, – еле слышно прошептала Илька.
– Я не слышала тебя, колдунья, пока ты не оказалась в тонком мире.
Илька отвязала с пояса алый гребешок и показала его Смерти. Дочь Туони нахмурилась, точно не понимая, чего хочет добиться нойта.
– Этот гребень заговорён, – принялась сбивчиво пояснять Илька. – Он закровил, когда с Ситриком случилась беда. Вамматар…
Голос её сорвался, но, собравшись, девушка продолжила:
– Я хотела спросить тебя, что с ним? Жив ли он или отправился в мир мёртвых? Где он теперь?..
Вамматар подняла с руки Ильки гребешок и принялась крутить его в своих пальцах. Она щурилась, будто вспоминала что-то неприятное.
– Глупая ты, он жив, – наконец произнесла дочь Туони. – Не за того ты беспокоишься.
Илька судорожно выдохнула, не веря речам Смерти.
– Он правда жив?
– Что с ним теперь станется… Отныне он сам может найти дорогу из мира мёртвых. Если пожелает, конечно.
Илька выдавила улыбку, услышав заветные слова. Вамматар протянула девушке гребешок обратно, и нойта сжала его так крепко, будто пыталась обнять дорогого сердцу человека.
– Я рада это слышать. Спасибо тебе, Вамматар, – прошептала Илька. На щеках её вновь заблестели слёзы. – Но, погоди же… Почему я беспокоюсь не за того?
Дочь Туони нехорошо усмехнулась, показав жемчужные зубы.
– Ты помнишь про нож, в котором лежало две души? Что я говорила тебе о нём?
– Что его нужно будет бросить в озеро, когда с того сойдёт лёд.
– А ещё?
– Что о лезвие его нельзя порезаться, иначе нож утащит меня с собой в Туонелу.
– Это не я сказала тебе, а кто-то другой, – нахмурилась Вамматар. – Ты не все мои условия соблюла. Подумай-ка хорошенько.
Илька принялась судорожно соображать, не понимая, что она могла позабыть. И ответ наконец пришёл в её мысли.
– Мне нужно было выбросить нож, когда цвёл кашлегон, – поникшим голосом пробормотала она.
– Верно. – Страшная улыбка не сходила с лица Вамматар. – А ты отправила его на дно озера, когда кашлегон отцвёл. Ты опоздала, Илька.
– Что теперь будет?..
– Смерть.
Илька вскочила, услышав это из уст Вамматар. Тропы, что вились вокруг неё, зашевелились, истаивая и стираясь, как старая ткань.
– Но… Но как? Я же не чувствую себя больной и слабой. – С этими словами она похлопала себя по рукам и животу, точно проверяя, а сидел ли её дух по-прежнему в теле. – Что за смерть? Почему смерть?!
– Ты сейчас лишь у порога Туонелы, а потому ты и вещицы твои не потеряли телесность. Ты спишь, но ещё властвуешь над своим телом. Однако попробуй проснуться. Попробуй…
Илька взвыла.
– Это всё ты! Ты обманом затащила меня сюда!
– Ты сама сюда пришла.
