История Древней Греции в биографиях - Г. Штоль

Паттала должна была стать связующим пунктом морской торговли западных земель с Индией. Александр заложил здесь укрепление, устроил гавань и верфь, сам исследовал устья Инда и решил, что флот, под начальством Неарха, должен исследовать морской путь к Персидскому заливу. Остальное войско двумя отделениями выступило сухим путем к западу; одно из них под предводительством Кратера следовало через Арахозию, Дрангиану в Караманию, другое, которое вел сам Александр, через Гедрозию и Караманию, в Персиду. Эта часть войска принуждена была идти в продолжение 60 дней по жаркой, безводной пустыне Гедрозия, подвергаясь ужаснейшим лишениям, так что при возрастающей нужде, во всем необходимом исчезла всякая дисциплина, и едва только четвертая часть победоносного войска, расстроенного, истощенного, в изношенных одеждах, почти без оружия, без лошадей и рабочего скота, достигла Пуры, главного города Гедрозии. Александр, дав здесь отдых изнеможенному войску, повел его в Караманию, где к нему присоединился Кратер и куда прибыл также и Неарх со своим флотом, преодолев множество опасностей. Этот последний с берега, на который высадился, с немногими провожатыми искал Александра внутри страны. Когда он, бледный, оборванный, с длинной бородой, никем почти не узнаваемый, вошел в ставку царя, Александр отвел его в сторону и долго плакал, потом сказал ему: «Свидевшись снова с тобой, я менее чувствую горечь неудач моих, но скажи мне, каким образом погибли мой флот и мое войско?» Неарх отвечал: «О царь, и войско, и флот спасены, мы же пришли к тебе вестниками их спасения». Тогда Александр заплакал еще сильнее от радости и поклялся, посреди всеобщего ликования, что этот день дороже ему, чем обладание всей Азией. Неарх продолжал свое плавание из Карамании вдоль берега Персидского залива и достиг устья Тигра и Евфрата; Александр пошел обратно через Персиду в Сузу, в земли, уже за несколько лет пред тем завоеванные им. Пора было ему вернуться. Многие из поставленных им правителей, предполагая, что Александр никогда более не вернется из далекой Азии, предались своеволию и корыстной алчности и притесняли его подданных. Александр наказал преступников с неумолимой строгостью, но войска наградил за труды по-царски. Он сделал им щедрые подарки и заплатил все их долги, потому что, несмотря на всю приобретенную ими добычу и полученные подарки, многие из воинов, вследствие безумной расточительности, совершенно разорились. Он приказал, чтобы каждый вручил ему записку о своих долгах; но когда многие, из недоверчивости, не решались подписать под счетом свое имя, подозревая, что Александр хочет испытать их, узнать, кто из них легкомысленно тратил свое добро и делал чрезмерные издержки, Александр ответил на сомнение следующими прекрасными словами: «Царь должен исполнить то, что обещал своим подданным, а подданные никогда не должны сомневаться в исполнении царем данного им слова». Потом он велел поставить в лагере столы, на которых было положено золото, и выдавать деньги каждому воину по представляемому им счету, не спрашивая о его имени. Таким образом выдано было 20000 талантов.

В это же время Александр отпраздновал великий праздник примирения и союза восточного мира с западным, свадьбу, какой никогда еще не видывал свет. Сам он, кроме Роксаны, избрал в супруги старшую дочь Дария Барзину, или Статиру; Ифестион вступил в брак с ее сестрою; около 80 знатнейших людей из окружающих царя и более 1000 других македонян заключили брачные союзы с персидскими и мидийскими девицами. Все эти свадьбы Александр великолепно отпраздновал на собственный счет и взял на себя приданое невестам; даже тем, которые прежде взяли себе жен из Азии, получили при этом случае свадебные подарки. Таких было 10000. Несмотря на всю свою щедрость, Александр не мог преодолеть неудовольствия македонян и противодействия их своему плану слияния и сплочения восточных и западных земель. Еще прежде он велел дать 30000 молодым азиатам греческо-македонское воспитание и образование. Они приведены были к Александру в македонских одеждах и он много радовался их виду; но македонские воины вознегодовали на то, что побежденные ими азиаты войдут в состав македонского войска и будут сравнены с ними. Когда Александр хотел отослать на родину многих старых раненых македонских воинов, войско оскорбилось, видя в этом пренебрежение к себе, и открыто выразило царю свое негодование. В тот день, когда при собравшемся войске ветераны должны были быть отпущены на родину, затаенное неудовольствие внезапно вырвалось наружу. Все кричало, что не ветераны, а все войско должно оставить Александра; что он может теперь проделать свои походы со своими молодыми азиатскими плясунами, покорить весь свет своей власти и довершить начатое предприятие с помощью отца своего Аммона. В сильном негодовании Александр с возвышения, на котором стоял, устремился в середину возмутившегося войска, велел схватить 13 самых рьяных крикунов и казнил их немедленно. Бушующаяся толпа тотчас умолкла и Александр обратился к ней с обвинительной речью, в которой напомнил воинам свои и отца своего заслуги в отношении к македонянам и то, как он для их славы и пользы переносил труды, сражался, носил раны, водил их к победам, сделал их владыками всех земель и морей. Наконец он объявил им, что они могут все идти на родину и рассказать там, как оставили его в чужой земле; что он впредь может обойтись и без них, сильный помощью варваров. После этих слов он быстро сошел со своего ораторского возвышения и поспешил к своему дворцу.

Пораженное, в молчании стояло войско и не знало, как быть. Когда же Александр, который заперся на три дня в своем дворце, на третий день призвал к себе избранных персов, отдал им должности главных начальников, организовал по македонскому образцу азиатское войско, дал македонские названия отдельным частям и начальникам его, многих из персов, по восточному обычаю, объявил своими родственниками и допустил к обычному целованию, тогда страх и чувство беспомощности овладели македонянами; они толпами устремились ко дворцу, побросали оружие свое перед воротами и громко молили царя о прощении. Александр вышел к ним наконец, чтобы говорить с ними; увидев их смирение и услышав горестные стоны их, он и сам заплакал. Один из воинов, Каллинес, старший по летам и по званию, подошел к нему и сказал: «Царь мой, македонян огорчает то, что ты некоторых персов объявил своими родственниками и позволяешь им целовать тебя, между тем как честь эта до сих пор не была еще предоставлена ни одному македонянину». «Всех вас, – закричал Александр, – объявляю я своими родными и с этого же часа так буду называть вас». С этими словами подошел он к Каллинесу и поцеловал его, и после того царь принял целование от всех, кто того хотел. Воины подняли с земли свое оружие и с радостью вернулись в лагерь. Александр отпраздновал это примирение благодарственною жертвою и большим пиршеством, на котором македоняне, греки и персы и прочие народы присутствовали все вместе. Всех гостей было до 9000. Все вместе брали пищу из одного общего котла, и Александр произнес речь, в которой выразил желание единства и одного общего царства для македонян и персов. Ветераны охотно отправились на родину, щедро одаренные царем и довольные предоставленною им честью: по возвращении в отечество, на всех зрелищах, играх и состязаниях они должны были украшаться венками и занимать первые места.

Когда Александр, осенью 324 года, справлял в Экватане празднества Дионисия, Ифестион заболел и умер. Смерть верного, искреннего друга, окончившего жизнь во цвете лет, глубоко потрясла Александра. Три дня лежал он подле трупа, то сетуя, то в мрачном молчании, не принимая ни пищи, ни питья. Во всех землях варваров была общая скорбь по Ифестиону: персы погасили священный огонь в своих храмах, как будто скончался сам царь персидский; со стен соседних городов сняты были зубцы и башни. Александр приказал отвезти в Вавилон тело усопшего, чтобы в следующую весну сделать пышные похороны и учредить тризну. Глубокая печаль запала в душу Александра после смерти Ифестиона; он не знал более ни радости в жизни, ни надежды; предчувствие собственной кончины прокралось в его скорбящее сердце. Чтобы оторваться от своих грустных мыслей, он предпринял посреди зимы поход в снежные горы разбойнических коссейцев, которых в 40 дней покорил своей власти. Когда после того он возвращался в Вавилон, посольства от многих народов даже из отдаленных стран, встретили его на пути, частью для того, чтобы приветствовать его, принести ему подарки и приобрести его дружбу, а отчасти с тем, чтобы избрать его судьей в возникших между ними спорах. Между ними были послы из Италии, от бруттийцев, от луканцев, от римлян; послы от карфагенян, ливийцев, иберийцев, кельтов и европейских скифов.

Александр носил в душе новые великие замыслы. Казалось, он хотел подавить свою скорбь массою смелых предприятий. Он велел строить корабли в Гиркании, чтобы исследовать Каспийское море и попытаться соединить его с Черным морем, или с Восточным океаном. Вероятно, помышлял он при этом о походе против азиатских скифов. Он хотел покорить Аравию и открыть ее для всемирной торговли. Воинственные планы его простирались до Карфагена, Сицилии, Италии и Иберии, с целью открыть широкое поле для торговли всех народов в Средиземном море. В Вавилон, который должен был сделаться главным городом всесветного его царства, и кругом этого города предпринял он громадные постройки, заложил корабельные верфи, устроил гавани и каналы.