Николай Кровавый. Трилогия (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич

С паромобилями у нас наметился неплохой успех. К началу 20 века мы могли серийно выпускать артиллерийские тягачи и транспортёры на паровой тяге. Во главе проекта стоял брат скандально прославленного поручика Ржевского. Сам же поручик после своей безобразной выходки на Лужских маневрах был уволен с военной службы и назначен председателем автотранспортного комитета. Впрочем, сидение в канцелярии ему показалось скучным и он, свалив рутину на своего заместителя, стал пропадать целыми днями на испытательном полигоне, где нашел для себя много интересного.

С автомобилями вышло иначе. Яковлев и Фрезе конечно были неплохи и как конструктора, и как производственники, но пока что у них успехи были в создании членовозов. А я настаивал в первую очередь на грузовиках. С ними как раз дело у них не очень ладилось. В общем, часть генералов можно было сажать в авто, но мечтать о мотопехоте пока не стоило.

А с артиллерийской темой всё оказалось непросто. Ломать в одиночку устоявшиеся представления среди специалистов ГАУ было трудно. Тем более, что генералов всячески поддерживали французы. Причем, доводы французов выглядели логичней, нежели мои.

В большинстве армий предполагалось, что грядущая война будет носить скоротечный характер. Соответственно, характер будущей войны квалифицировался как маневренный, и артиллерия воюющих армий, прежде всего, должна была обладать таким качеством, как тактическая подвижность. В маневренном бою основная цель артиллерии — живая сила противника, в то время как серьезные укрепленные позиции отсутствуют. Именно поэтому французы свою полевую артиллерию начали оснащать легкими полевыми пушками калибра 75мм. А главный боеприпас — шрапнель. Они считали, что полевая пушка с ее значительной начальной скоростью снаряда, выполнит все задачи, возлагавшиеся на артиллерию в полевом бою. Идея единого калибра и единого снаряда в полевой артиллерии наиболее удачно вписывалась в доктрину именно маневренной скоротечной войны. Надо отдать французам должное, произвести впечатление они сумели. Восьмиорудийная батарея скорострельных орудий была способна за несколько минут смести полк кавалерии или пехотный батальон в сомкнутых боевых порядках и на открытой местности. Это они нам наглядно продемонстрировали как раз по нашей же методике — "заготовки баранины". Все восхищённо ахали и охали, глядя на результаты демонстрацию огневой мощи французской армии. А я молчал. Потому что не хотел преждевременно разочаровывать французов. Они много чего слышали про мои чудачества на Лужском полигоне, но так как информация о том, что там творилось, доходила до них в извращенном виде, то они и не поняли всей серьёзности происходящего. Мы ведь уже подходили к выводу, что маневренная война, будет протекать в условиях пересеченной местности, не похожей на тогдашние артиллерийские полигоны. Следовательно, у противника будет возможность накапливать живую силу в не простреливаемых настильным огнем складках местности. Мы уже предусмотрели возможность перехода к разреженным боевым порядкам. Знали и про то, что шрапнель оказалась неэффективной при стрельбе, по сколько либо укрытой живой силе или в условиях пересеченной местности. А потому я иначе подошел к вопросу оснащения полевой артиллерии современной материальной частью. Прежде всего пересмотру подверглась организационно-штатная структура. Вместо простой поддержки пехотной атаки, я потребовал обеспечить непрерывное сопровождение её артиллерийским огнем.

Старая организация русской полевой артиллерии в России в целом оставалась на уровне наполеоновских войн. В полевой батарее было по восемь пушек. Батареи по три сводились в дивизионы, за исключение конной и гаубичной артиллерии, имевшей дивизионы по две батареи. В каждом дивизионе батареи были вооружены однотипными орудиями. В легкой артиллерии дивизионы сводились по два в артиллерийские бригады. Дивизионы конной и мортирной артиллерии в бригады не сводились.

Артиллерийские бригады подчинялись через командира бригады начальнику пехотных дивизий. Конно-артиллерийские дивизионы — начальникам соответствующих кавалерийских дивизий. Мортирные (гаубичные) и полевые тяжелые дивизионы — командирам корпусов.

В мирное время артиллерийские бригады существовали сами по себе — независимо от "родных" пехотных или кавалерийских дивизий, и лишь в военное время входили в оперативное подчинение командирам дивизий.

Вообразим себе картинку: с опушки леса открыли огонь дна вражеских пулемета и заставили залечь пехоту. В нормальной ситуации командир роты должен доложить командиру батальона и т. д., вплоть до командира дивизии. Командир дивизии должен дать приказ командиру артиллерийской бригады, а тот опять по цепочке до командира батареи. Далее возникают проблемы доставки шестеркой лошадей тяжелой трехдюймовки на линию фронта для стрельбы прямой наводкой и т, д.

В общем, прежнюю схему я решил безжалостно ломать. И первое, что я сделал, восстановил отмененную Павлом Первым полковую артиллерию. Отныне, полки переставали быть однородными по составу и в них планировалось включить по одной четырехорудийной батарее и одной пулемётной батарее. С пулемётами дела обстояли кисло. А с полковушками наметился прогресс. Конструкторская группа Путиловского завода представила два варианта полковых орудий. Первый вариант — 63 мм, а второй — 76 мм полковые орудия. Конструкции их в основном отличались калибром стволов. И сейчас оба орудия заканчивают проходить испытания. В общем то мне понравились оба орудия, но окончательный выбор был в пользу трёхдюймовки. А 63-мм решили ограничено производить на Читинском арсенале, для китайских товарищей. В их ситуации оно предпочтительней. Учитывая, что нормальных артиллерийских лошадей им взять просто негде, да и с просто лошадьми они испытывают проблемы, им частенько приходится вместо коней использовать людей. Тощих, недокормленных людей. А потому, калибр в два с половиной дюйма — то, что доктор прописал.

С дивизионками я поступил иначе. Во первых, вместо артиллерийской бригады, дивизия получала трехдивизионный полк, по три батареи в каждом дивизионе. Но вместо предложенного французами трехдюймового калибра, я волевым решением назначил калибр 87 мм. Не самый лучший вариант. Я бы и на больший замахнулся. Вот только возможности своевременной доставки потребного количества боеприпасов меня сильно ограничивали в аппетитах. Это орудие создавалось той же самой конструкторской группой и тоже заканчивало проходить испытания.

Оставалось ввести в состав дивизионной артиллерии ещё один компонент — гаубицу. А на неё пока что сил не хватило. Да и с выбором калибра возникли проблемы. Варианта собственно было два: 107 мм и 122 мм. Мне более привычен второй. Артиллеристы в большинстве своём настаивают на первом.

ГАУ к моему волюнтаризму отнеслось скептически. Не имея возможности в открытую бороться с моими чудачествами, артиллерийские генералы пытались воздействовать на меня через своего шефа и моего родственника, великого князя Михаила Николаевича. В прежние времена мнение дядюшки могло повлиять на принятие принципиальных решений.

Дело в том, что командование, а главное, материальной снабжение (хлебные места), было отдано на откуп моей родне — великим князьям. Флотом ведал генерал-адмирал Алексей Александрович. Кавалерией — великий князь Николай Николаевич, инженерной частью — великий князь Петр Николаевич, а к авиации пытался пристроиться а великий князь Александр Михайлович. Все они представляли собой нечто типа удельных князьков. Подчинены они были только мне, причём, взаимоотношения великих князей с военным и морским министрами (управляющими министерствами) не были определены законом — и те, и другие подчинялись только императору и были независимы друг от друга.

Я эту систему потихонечку ломал. Резких движений конечно не делал, но ведь и особой нужды в этом пока не было. Влияние главного артиллерийского бога на дела в артиллерийском ведомстве, я уменьшал, потакая его слабостям и порокам. Сейчас он практически не вылезал из Франции, "руководя" артиллерией прямо из Канн. Понятно, что находился он там не по срочной служебной надобности. Я нарочно закрывал глаза на его приятные времяпрепровождения. В результате отсутствия должного спроса с моей стороны, он оказался надолго прикован к постели. Правда, прикован он был не недугом, а прекрасными на его взгляд феминами. Возраст однако давал знать и в один прекрасный день он мог потерять интерес к женщинам. Чтобы этого не произошло, мои люди познакомили его с прекрасным стимулятором под названием кокаин. А заодно, чтобы его любовницы не оказывали на него вредного для нас влияния, их приучали лечить многочисленные мигрени с помощью того же средства. Сынуля его, великий князь Сергей Михайлович, в настоящий момент служил в в лейб-гвардии конно-артиллерийской бригаде и перспектив заменить папу на его боевом посту не имел.