Последний из удэге - Александр Фадеев

И Лена, как и вчера, нежной своей ладонью чуть коснулась его головы между ухом и шапочкой.

- Как ты можешь с ним так... с этой сволочью! - мрачно говорил Сережа, не будучи в силах глядеть на Лену. - Ведь это же сволочь! - повторил он.

- Почему ты так ругаешь его? - спросила Лена, пытливо глядя в глаза Сереже.

- Это же сын местного барышника, прожженный, бесстыдный парень!

- Он же партизан?

- Что из того!

- Ты завидуешь ему, - спокойно сказала Лена.

- Я завидую ему?!

Сережа смутился. Он смутился оттого, что в его отношении к Казанку действительно был элемент зависти. Он чувствовал, что не только этим определяется его враждебное отношение к Семке, но Лена, как обычно, нашла именно эту нездоровую и личную сторону в его поведении.

- Глупости какие! - сказал он смущенно и сердито. - Да что же, поступай, как знаешь...

- Не любишь ты правды, - усмехнулась Лена. Она вздохнула. - Пойдем, если так...

Да, отношения между Леной и Сережей уже не были прежними дружескими, искренними отношениями.

От прекрасного утреннего настроения не осталось и следа. Как в последние дни похода, Сережей овладело чувство недовольства собой и ощущение какой-то неустроенности всего.

V

Наскоро позавтракав на кухне, Сережа в том же настроении беспокойства и недовольства собой пошел в ревком. Его официальная должность в ревкоме была - инструктор культурно-просветительного отдела. Он работал под руководством Ванды. Мысль о том, что он снова должен будет вернуться к исполнению этих скучных, немужественных обязанностей, была ему невыносима.

Сережа вошел в помещение канцелярии ревкома и, удивленный, остановился. Посреди комнаты стоял Хрисанф Бледный и, держа в руках толстую непереплетенную книгу, громко читал по ней какие-то стихи. Против него, подбоченясь, как гусар, стояла Ванда и слушала. Выражение ее красивых, недобрых глаз было восторженное. Черноголовая машинистка, упершись подбородком в спинку стула, смотрела на них обоих, ничего не понимая.

...Так идут державным шагом

Позади - голодный пес,

Впереди - с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз,

Впереди - Исус Христос.

Хрисанф Бледный опустил книгу и, ошеломленный, посмотрел на Ванду.

- Изумительно! - с чувством сказала она. - Прекрасно!.. "В белом венчике из роз, впереди - Исус Христос..." Вот как надо писать, Хрисанф!.. Ты слышал? - обратилась она к Сереже.

- Что это такое? - мрачно спросил он.

- Новая поэма Блока! Хрисанф на офицерской квартире в Шкотове захватил несколько книг; я смотрю - петербургский журнал "Наш путь", и вдруг такая изумительная вещь!

- Ничего изумительного не нахожу, - холодно сказал Сережа, - мистика какая-то.

- Какая же это мистика?.. Это же символ! Ты просто ничего не понимаешь, - оскорбленная, сказала Ванда.

- Нет, главное, частушки хорошие есть, - сказал Хрисанф Бледный.

- Когда я смогу отчитаться перед тобой? - не глядя на Ванду, сухо-деловито спросил Сережа. - Предупреждаю заранее: многие твои задания не удалось выполнить...

В это время отворилась дверь, и вошел Сеня Кудрявый.

- Сеня! - радостно воскликнул Сережа.

- Застал, слава богу, - сказал Сеня, с трудом переводя дух, и, схватив Сережу за руку, улыбнулся, показав свои ровные кремовые зубы. - Пойдем со мной. Живенько...

Сережа, даже не взглянув на Ванду и Хрисанфа, вместе с Сеней вышел из ревкома.

- На рудник посылают нас с тобой, - идя по улице рядом с Сережей, вполголоса, весело говорил Сеня. - Я думал, вчера сказали тебе, да вижу, не ищешь меня, думаю - не схотел.

- Что ты, я с радостью! - воодушевился Сережа. - А что мы должны будем там сделать? - с волнением спросил он: он подумал, что, может быть, их посылают что-нибудь взорвать или кого-нибудь убить.

- Бастовать хотят они, а мы должны уговаривать, чтобы не торопились... Только ты все это в секрете держи.

- Что ты, Сеня! Я очень рад. - Сережа поймал Сенину руку и на мгновение крепко сжал ее. - Ты знаешь, мы так переволновались за вас!

- Из-за хунхузов? Пустяками обошлось, - собрав у глаз веселые морщинки, сказал Сеня. - А как добрались вы? Как сестра? - спросил он с некоторым смущением.

- Сестра? Хочешь, я вас познакомлю? - сказал Сережа, обрадовавшись возможности загладить этим размолвку с Леной.

- Не официально ли выйдет? Стоит ли? - колебался Сеня, но чувствовалось, что ему очень этого хочется.

- Глупости какие! На минутку забежим в больницу - и всё.

Они, чтобы не привлечь внимания раненых, зашли в больницу не с главного хода, с улицы, а со двора, и сразу наткнулись на Фросю.

- Ай-ай, в служебное время! Ну только для вас, Сереженька, - сказала Фрося, обдавая его светом своих веселящихся бесовских глаз.

Лена в белой косынке, озабоченная тем, от чего ее оторвали, вышла на крыльцо.

- Я хочу познакомить тебя с моим лучшим другом - Сеней Кудрявым. Вот...

Сережа указал на Сеню, который со своим обычным, спокойным, грустноватым выражением смотрел на Лену.

Она оказалась совсем не похожей на Сережу, но еще прекрасней, чем он ожидал.

- Кудрявый? Я знаю вашу фамилию из газет, - без улыбки говорила Лена, внимательно приглядываясь к нему: несомненно, она где-то видела это чуть тронутое нежным загаром бледное лицо. - Простите, не могу подать руки. Я очень рада. И особенно рада за Сережу.

Она не лгала. Лицо Сени сразу понравилось ей своим выражением выражением душевной тонкости, ума и простоты.

Она помолчала, ожидая, что он скажет что-нибудь, но Сеня ничего не говорил, а все смотрел на нее со своей спокойной, умной, грустной улыбкой.

- Я так и знал, что вы понравитесь друг другу! - нетактично сказал Сережа.

Сеня так смутился, что на него жалко было смотреть. За ним смутилась и Лена.

- Мне надо идти, - заторопилась она. - До свиданья!

В дверях она обернулась и виновато улыбнулась Сене. "Где я его видела"? - подумала она.

VI

Они выехали на рудник верхами, а потом пошли пеше по той самой тропе, где происходило свидание Суркова с американским майором.

По этой тропе проходила вся связь между партизанским штабом и рудником, а через рудник - с городом.

Километрах в трех от рудника на тропе был установлен пост.

Когда Сеня и Сережа с проводником достигли поста, была уже ночь. Скалы и кусты вокруг и распростершаяся далеко позади долина Сучана лежали в бледном свете ущербного месяца.

На каменистой площадке перед темным входом в пещеру горел костерик. Человек десять - двенадцать невооруженных людей сидело и лежало вокруг костра. С площадки виднелись звездное небо, вершины деревьев, растущих откуда-то из темного низу, и дальние скалы, облитые светом месяца.

Эти освещенные таинственные скалы, и темные провалы распадков, и пламя костра, и сборище людей в ночи - все это сразу наполнило Сережу волнующим романтическим чувством.

Человек в одежде горнорабочего привстал на коленях и, защищаясь ладонью от костра, всматривался - кто подошел.

- На рудник, что ли? - глуховато спросил он.

- А что вас много так? - спросил Сеня.

- Свои это. Пленные красноармейцы из России, - ответил горнорабочий.

- Пленные красноармейцы?! - Лицо Сени так и озарилось радостью. Выходит, можно новости узнать у вас, про Россию-то? - взволнованно спрашивал он.

Красноармейцы зашевелились, заулыбались.

- Мы ведь уже скоро год как в плену, - сказал один. - Нас в эшелонах смерти везли.

- Вот оно что!.. - сочувственно протянул Сеня. - Где ж вы сидели?

- На Чуркином мысу.

- Давно бежали?

- Недели две.

- Кто вас направил сюда?

- Рабочий "Красный Крест". У нас письмо есть от комитета, - торопливо сказал красноармеец, забоявшись, что ему не верят, - да велено прямо в руки товарищу Суркову отдать.

- Ну, поздравляем вас от лица всех наших товарищей партизан с благополучным прибытием! Будем знакомы! - торжественно сказал Сеня.

Сеня и Сережа обошли всех красноармейцев, крепко, с чувством приветствуя их рукопожатиями.

- Здоровы все? - спрашивал Сеня. - Рады небось?

- У-у... перву ночку, как вольно вздохнули! Даже не верится, что среди своих! - вперебой радостно заговорили красноармейцы.

- Вы, как в Скобеевку придете, в отряд Гладких проситесь. Скажите, такой договор у вас со мной...

- Так вы, значит, Кудрявый? - медленно и глуховато сказал человек в одежде горнорабочего, когда Сеня и Сережа уселись у костра перекусить. - Мне в аккурат велено на рудник вас провести, да я бы советовал денек вам обождать...

- А что? - насторожился Сеня.

- А то, что я их с трудом провел, - горняк кивнул на красноармейцев, тревога кругом. Охрану усилили, и, где сейчас посты, даже не знаю.

- С чего тревога-то?

- Сегодня у нас забастовка началась... всеобщая, - спокойно сказал горняк.

Весь вчерашний спор с Бутовым мгновенно прошел перед Сеней.

- Как же оно получилось? - спросил он.