Наследство - Джудит Майкл

И даже если он иногда подавлял независимость Лоры, бывал слишком прямолинейным, слишком предсказуемым для нее и ее пристрастия к людям с более сложным характером, он был ей надежным другом, постоянным и заслуживающим доверия. И она знала, что нет ничего более важного и ценного, чем это, если она действительно хотела иметь человека, на которого можно было положиться.

Он был добр даже к Клэю, подумала Лора, взглянув через зал на своего брата, который в этот момент поднимал бокал шампанского в честь Мирны. Карриер не особенно любил молодежь, которая не соответствовала его представлениям о зрелости и чувстве ответственности, но ради нее он стал учить, Клэя некоторым премудростям международных банковских операций и торговли, а Клэй, завороженный размахом сделок, не говоря уже о другом, впитывал их в себя. И ради Лоры он делал даже больше: он учился.

Впервые Клэй хотел прочесть книгу или даже десяток книг, если этого хотела Лора, он даже не сердился, когда Лора проверяла его знания. Он выполнял практически все, что она велела ему делать, и только потому, что она пообещала ему работу помощника управляющего в новом отеле, но при условии, если он сможет быстро и многому научиться, прибавив к тому, что уже успел усвоить в Бостоне, Филадельфии и работая в «Дарнтоне». Поэтому он читал книги, занимался и почти не возражал, частично из-за самой Лоры и ее любви к нему, но и потому — и он вынужден был это признать, — что Мирна действительно гордилась им и не уставала ему это говорить.

— Ты еще станешь биржевым магнатом, — ликовала она, и Клэй был не против ее восторга по поводу его новой работы, потому что, как только она о ней услышала, она стала еще более страстной, чем когда-либо.

Кроме того, и тоже, может быть, впервые в жизни, Клэй никому не завидовал; он больше не чувствовал, что жизнь проходит мимо него. «Наверное, я счастлив», — думал он.

«Все счастливы», — размышляла Лора, глядя на огни Чикаго и прислушиваясь к фортепьянной музыке, переплетавшейся с шумом голосов в ресторане. Все счастливы. Перед ее глазами возникло улыбающееся лицо Оуэна, она почувствовала прикосновение его руки у себя на волосах. Дорогой Оуэн, это твой день; ты должен был быть здесь, чтобы увидеть, что твои мечты, сбылись.

— Ты витаешь в облаках, — сказал Карриер, прижавшись губами к ее уху. — Скажи мне, о чем ты думаешь.

— О мечтах, — ответила она. Она положила руку поверх его, ее пальцы лежали поверх коротких и сильных пальцев Карриера. — Оуэна и моих.

— И моих тоже, — сказал он — Не отделяй меня от себя, Лора.

— Не буду.

Но тем не менее это были мечты Оуэна, они принадлежали только им двоим, и она почувствовала, что ей не хватает его. Как бы она хотела видеть, как он ходит среди гостей, возвышаясь над ними, его усы шевелились бы, когда он разговаривал, он оценивающе разглядывал бы гостей, запоминая их шутки и слова, чтобы потом они с Лорой могли посмеяться, как они делали не раз в Бикон-Хилл и на Кейп-Коде.

Но это была уже другая его мечта: разделить оставшиеся годы с тем, кого он любил и мог научить, чтобы тот осуществил другие его мечты после его смерти. Он умер, веря в это. Я сделала это для него.

И вот в полночь, когда Карриер поцеловал ее, Лора улыбнулась ему с открытостью, которой он раньше не видел в ней.

— С Новым годом, Уэс! Пусть в Новом году осуществятся все наши планы, о которых мы мечтаем!

— Мы всегда будем вместе, — добавил он. — Всегда и во всем.

Когда он поцеловал ее еще раз, он был уверен, что она поняла, что он подразумевает женитьбу.

Лора же поняла это только поздним утром следующего дня, в первый день нового года, после того как она проснулась в своих апартаментах в отеле «Чикаго Мейфэар Риджент». С еще закрытыми глазами она вспоминала вчерашний прием. Она заново переживала тот волнующий трепет, который охватил ее, когда гости подняли бокалы в ее честь, а она стояла одна около пианино, возвышаясь над ними на несколько ступенек, ее белое атласное платье притягивало свет и блестело как бело-голубой бриллиант. Она вспомнила Клэя, смотрящего на Мирну завороженными глазами, архитектора, прогуливающегося среди гостей и получающего профессиональное удовлетворение от предвкушения работы над созданием замечательного отеля; инвесторов, даже на приеме обсуждавших стоимость номера и сравнивающих «Бикон-Хилл» с другими отелями, недавно отреставрированными на Золотом берегу Чикаго. И наконец, ей вспомнился новогодний поцелуй, которым она обменялась с Карриером, страстный и нежный, с мыслями о будущем. Совместном будущем.

Она открыла глаза. Первое, что она увидела, было озеро, казавшееся темно-голубым под ясным, холодным январским небом. В комнате было прохладно, и Лора лениво пошевелилась в теплой кровати. Ей было уютно в этой комнате, выдержанной в приглушенных тонах. Карриер снял эти апартаменты на месяц, чтобы она могла жить здесь, пока не найдет себе квартиру. Комнаты выходили на глубокий изгиб берега, по которому тянулись на север Оак-стрит и Аутэ-драйв; по одну сторону улицы лежало озеро Мичиган с пляжами и парками, на другой стороне за мощной стеной стояли жилые дома. Глядя на этот вид из своей элегантной комнаты, Лора подумала о Бикон-Хилл. Она не могла поверить, что Карриер предполагал, что она откажется от этого отеля и выйдет за него замуж. Она беспокойно пошевелилась. Он должен понимать, что она не сделает этого. Это означало, он считал, что, выйдя за него замуж, она будет продолжать заниматься отелем. Ну да, почему она должна будет что-то менять? Потому что он захочет, чтобы она сопровождала его в поездках, а потом, медленно, понемногу, она начнет отдаляться от дел в отеле и никогда не получит и остальные три.

Но это была не главная причина. «Я не хочу выходить замуж за Уэса, — думала она. — Я не хочу выходить замуж вообще. У меня есть более важные дела, чем все остальные, вместе взятые, и я ни за кого не собираюсь выходить замуж.

Даже за Поля? Если бы вернулся Поль, посмотрел на меня своими теплыми, ласковыми глазами и сказал своим низким голосом: «Я стану мужем, который будет счастлив следовать за своей женой, чем бы она ни занималась».

Она свернулась клубочком, чтобы не чувствовать боли, которая пронзила ее, стоило ей позволить себе вспомнить Поля. «Я не должна делать этого. Сегодня первый день нового года, время для новых идей и новых мыслей. Время забыть прошлое». Но только неделю назад она кончила читать книгу, которая преследовала ее с тех пор, особенно одна строчка о женщине, которая не могла быть вместе со своим любимым: «В ее сердце навсегда останется небольшой шрам, и ей всегда будет помниться его ласковый, как летний дождь, голос». Эти слова запомнились ей; в них она узнала саму себя.