За Землю Русскую! - Александр Невский

Тщетно митрополит Кирилл, которого мы уже в третий раз застаем в святом деле миротворства и которого летописец величает преблаженным и святым, старался отвратить усобицу: Ростислав Пинский не переставал клеветать на Даниила и подвигать других князей, и вот Владимир киевский собрал войско. «Отец Даниилов постриг отца моего», – говорил он, и была у него в сердце боязнь великая, прибавляет летописец; значит, Владимир боялся, что молодой Даниил пойдет по следам отца своего и плохо придется от него соседям.

Владимир посадил и половецкого хана Котяна на коня, всех половцев и вместе с Михаилом черниговским осадил Каменец; в рати осаждающих были: куряне (жители Курска), пиняне, новгородцы (северские), туровцы. Даниил видел, что нельзя ему противиться такой рати, тем более что в Галиче королевич и главный советник его, боярин Судислав, были в союзе с киевским князем: он начал мирные переговоры, чтоб выиграть время и разделить союзников, что и удалось ему относительно половецкого хана Котяна.

«Батюшка! – послал сказать Даниил половчину, – расстрой эту войну, прими меня в любовь к себе». Котян отделился от союзников, опустошил Галицкую землю и ушел назад к себе в степи; остальные союзники, не успевши взять Каменец, также отступили в свои владения. А между тем Даниил спешил в Польшу за помощью и, получив ее, предпринял со своей стороны наступательное движение, пошел к Киеву; но на дороге встретили его послы от киевского и черниговского князей и заключили мир.

В следующем (1229 году) успех ждал Даниила на другой стороне, в Галиче: когда он был в Угровске, то преданные ему галичане прислали сказать ему: «Ступай скорее к нам: Судислав ушел в Понизье, а королевич один остался в Галиче». Даниил немедленно с небольшою дружиною пошел к этому городу, а тысяцкого своего Дамьяна послал на Судислава; на третьи сутки в ночь подошел Даниил к Галичу, где успел уже затвориться Судислав, ускользнувший от Дамьяна; волынцам удалось только захватить его двор подле Галича, где они нашли много вина, овощей, корму всякого, копий, стрел.

Даниил стоял против города, на другом берегу Днестра; галичане и венгры выезжали и бились на льду; но к вечеру лед поднялся, река наводнилась, и враждебный Даниилу боярин Семьюнко (которого летописец сравнивает с лисицею по красноте лица) зажег мост. В это время явился к Даниилу Дамьян со многими галицкими боярами, принявшими сторону сына Романова, у которого таким образом набралась многочисленная рать.

Даниил очень обрадовался ей, жалел только, что мост зажжен и не по чему перейти Днестр; но когда поехал он посмотреть на место, то увидал, что конец моста погас и переправа возможна; радость была большая, и на другой же день все войско перешло Днестр и обступило Галич с четырех сторон; осажденные не могли держаться долее и сдали город, причем королевич достался в плен Даниилу; но тот вспомнил прежнюю любовь к себе отца его Андрея и отпустил его к последнему; из бояр галицких с королевичем пошел только один Судислав, в которого народ бросал камнями, крича: «Вон из города, мятежник земский!»

Но Судислав спешил отомстить народу новым мятежом: приехавши в Венгрию, он не переставал твердить королю и королевичу: «Ступайте на Галич, возьмите землю Русскую; если же не пойдете, то они укрепятся на вас». Андрей послушался, собрал большое войско и объявил поход. «Не останется в Галиче камень на камне, – говорил он, – никто уже теперь не избавит его от моей руки». Но как скоро вступил он в Карпаты, то полили сильные дожди, лошади тонули, люди едва могли спастись на высоких местах.

Несмотря на то, король шел дальше и осадил Галич, для защиты которого Даниил оставил известного нам тысяцкого Дамьяна. Этот воевода не испугался высокомерного вызова королевского и не сдал города; Андрею же нельзя было долее оставаться под Галичем, потому что в войсках его открылась страшная болезнь: кожа падала у венгров с ног, как обувь. Король снял осаду; галичане напали на отсталых, и много перебили, и побрали в плен, еще больше умерло на дороге от болезни.

Даниил избавился от врагов внешних, но летописец опять начинает рассказ свой зловещими словами: «Скажем многий мятеж, великия льсти, бесчисленныя рати». Бояре галицкие, привыкшие к крамолам, находившие свою выгоду в беспорядке, в возможности переходить от одного князя к другому, не могли сносить спокойно установление наряда, утверждение сына Романова на столе отцовском.

Они стали сноситься с давним врагом Романовичей, Александром Бельзским, как бы убить Даниила и взять к себе в князья его, Александра. Однажды заговорщики сидели вместе и советовались, как бы зажечь двор княжеский и таким образом погубить Даниила; в это время брат его Василько выходит к ним и в шутку бросается с обнаженным мечом на одного слугу, вырывает щиту другого; заговорщики испугались, думая, что Василько поступает так с намерением, открывши их замысел, и бросились бежать.

Даниил с братом никак не могли догадаться, отчего побежали бояре, как один из оставшихся, Филипп, стал звать к себе Даниила на пир; Даниил поехал, но на дороге нагнал его посол от тысяцкого Дамьяна. «Пир затеян злой, – сказал ему посол, – Филипп с Александром Бельзским сговорились убить тебя». Даниил возвратился в Галич и послал сказать брату Васильку во Владимир, чтоб шел на Александра; Василько выгнал Александра в Перемышль, взял Бельз, а седельничего своего Ивана Михайловича послал захватить бояр, которых и взято было 28 человек; но Даниил не хотел поступать по примеру отца и простил крамольников.

Великодушие, однако, не помогло, а только еще усилило дерзость бояр: один из этих безбожников, по выражению летописца, залил на пиру князю лицо вином; Даниил стерпел и это оскорбление. Но он не хотел оставить без наказания Александра Бельзского, который засел в Перемышле со своими галицкими соумышленниками. Из всей дружины у Даниила осталось только 18 отроков, на которых можно было положиться; он созвал их на вече вместе с Дамьяном тысяцким и спросил: «Хотите ли оставаться мне верными и идти со мною на врагов моих?»

Те отвечали: «Верны мы Богу и тебе, господину нашему, ступай с Божиею помощью»; а сотский Микула прибавил при этом: «Господин! не раздавивши пчел, меду не есть». Старый дядька Даниила, Мирослав, привел к нему на помощь еще немного отроков, и с такою-то небольшою дружиною Даниил выступил к Перемышлю; на дороге, впрочем, присоединились к нему и неверные бояре, показывая только вид верности.

Александр, узнавши о приближении Даниила, бросил все свое имение и убежал в Венгрию, где вместе с Судиславом стал опять поднимать короля на Даниила; король послушался и с двумя сыновьями выступил к Ярославлю, где заперся воевода Даниилов, Давыд Вышатич, который отбивался целый день от венгров и отбился.