Бумажный тигр (I. - 'Материя') - Константин Сергеевич Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миссис Клодли желает взять упаковку хлебцов с тмином за семь пенсов, три фунта хорошего сахара по пенсу за унцию, пшеничной муки первого сорта на шиллинг, фунт копченой грудинки за десять пенни, а кроме того – немного уксуса, желатина, пищевой соды и крахмала. Она готова вознаградить мистера Лайвстоуна купюрой в один фунт, если он как джентльмен скрупулезно пересчитает сдачу. Ох, чуть не забыла, она задолжала ему шесть пенни за устрицы и еще четыре – за дижонскую горчицу, которую брала на Рождество. Кроме того, она принесла обратно пустые бутылки из-под сливок и претендует на два пенни. А еще она обещала этой ветренице, миссис Бласс, один шиллинг и будет мило, если мистер Лайвстоун возьмет на себя труды передать его. Она даже готова поблагодарить его за эти услуги, заплатив фартинг. Ну же, Чабб, что вы так долго возитесь с этой сдачей, тут посчитал бы и ребенок!..
Нет уж, если судьба сделала тебе бакалейщиком, игра в загадки неизбежно станет для тебя развлечением, от которого ты не сможешь ни спрятаться, ни уклониться.
- Сколько яиц можно съесть натощак?
Бредбедл сделал одобрительный жест.
- Недурно.
- Это только вступление. Итак?
- Одно. Разумеется, только одно, мистер Лайвстоун. Все прочие уже не будут съедены натощак, не так ли?
Лэйд неохотно кивнул, принимая ответ. Он не думал, будто сможет вышибить противника из седла первым же вопросом, но то, как легко Бредбедл отозвался, заставило его немного напрячься. Он догадывался, что эта чертова железяка, изображающая из себя человекоподобное существо, будет подкована и здесь, но надеялся хотя бы на слабое замешательство с ее стороны. Но никакого замешательства не было. Бредбедл ответил так легко, словно отроду ничем другим не занимался кроме игры в загадки.
- Моя очередь, мистер Лайвстоун. Итак… Какое условие должно быть соблюдено, чтобы три мальчишки, две девочки, четыре собаки и шесть котов не намокли, спрятавшись под одним зонтиком?
Лэйд на мгновение сцепил зубы – ответ скрывался определенно глубже поверхности - но почти тотчас едва не рассмеялся. Загадка была не такой и сложной, как ему сперва показалось, даже напротив, весьма ординарной, из числа тех, с которыми он был знаком еще со школьной скамьи, просто покрылась немного пылью и нафталином.
- Сухо! На улице должно быть сухо!
- Годится. Правильный ответ.
Кажется, плечи Воган, окутанные черным бархатом, вздрогнули от облегчения. Лэйд не позволил себе отвлечься, чтобы не терять концентрации. Видит Бог, сейчас внимательность и острота ума требуются ему даже больше, чем в тех случаях, когда Маккензи заказывает три взятки на пиках.
- Значит, так… - он перебрал в памяти несколько загадок, отбрасывая те из них, которые показались ему совсем уже никчемными, годными разве что для тугодума Дигги.
Кто ходит сидя?
Показалось ему или нет, но в этот раз Бредбедл заколебался. Пусть это колебание длилось всего секунду с небольшим и сопровождалось неприятным лязгом стальных сегментов, Лэйд ощутил толику удовлетворения – оно хоть немного походило на человеческое замешательство. А значит…
Значит, Бредбедл не всесилен и не всезнающ. Эта мысль определенно принесла ему облегчение. Значит, его можно загнать в угол, поставить в тупик, вызвать замешательство, сбить с толку…
- Шахматист. Шахматист ходит сидя, мистер Лайвстоун.
- Принимается, - неохотно произнес он, - Ваша очередь.
- Кто говорит на всех языках мира?
Несложно. В этот раз он знал ответ наверняка – загадка была с порядочной бородой.
- Эхо!
Мал-помалу игра началась, они поймали ритм и вопросы стали следовать друг за другом почти без перерыва, с равным интервалом, точно выверенные залпы, которыми обменивается артиллерия.
- Что можно увидеть с закрытыми глазами?
- Сон. Чем можно поделиться лишь один раз?
- Секретом. Что станет больше, если перевернуть его вверх ногами?
- Цифра шесть. Что нельзя съесть на завтрак?
- Обед. Что достаётся нам бесплатно дважды, но за третий раз надо платить?
- Зубы. Что сидит в своем углу, но путешествует по миру?
- Почтовая марка.
Бредбедл, возможно, не являлся лучшим в мире игроком в загадки, но, без сомнения, был знаком с этим искусством, и не понаслышке. Он знал множество загадок, некоторые из которых казались Лэйду архаичными, как борода Джорджа Эббота[5], другие – вполне свежими, будто вычитанными из раздела «Шарады» в «Серебряном Рупоре» совсем недавно. По счастью, ни те, ни другие обычно не представляли для него серьезных затруднений. Почти всегда он знал правильный ответ наверняка. Иногда – это случалось нечасто – ответ жужжал над самым ухом, точно докучливая муха, требовалась лишь некоторая живость ума, чтобы поймать его. Спустя дюжину загадок Лэйд позволил себе немного расслабиться.
Бредбедл играл честно - на первый взгляд. По крайней мере, Лэйду пока не удавалось поймать его на грязном фокусе или финте. Он не пытался подсунуть ему под видом загадки какую-нибудь философскую метафору или не разрешаемый логический парадокс – за некоторыми игроками водятся такие хитрости. Он не пытался пустить в ход загадку, не имеющую ответа или имеющую сразу несколько – в зависимости от контекста и ударения. Этот чертов вынырнувший из океана убийца играл честно, безукоризненно соблюдая принятые в хорошем обществе правила игры. Отвечал он тоже быстро, едва только услышав вопрос, щелкая загадки Лэйда легко, как каленые орешки. Если он и задумывался, то лишь на пару секунд, после чего выдавал ответ – безукоризненно верный, точный и своевременный. Лэйд не торопил его – торопить противника в подобной ситуации считается грубой, неджентльменской игрой.
Игра в загадки человеку непосвященному кажется неказистой, даже детской, но если два ценителя этого вида досуга встречаются в нешуточном состязании, это противостояние может стать более сложным, чем противостояние Андерсена и Кизерецкого[6]. Мало бросить загадку в лицо оппоненту, надо пристреляться к его манере, определить его стиль, нащупать слабые места в обороне. Задача не для среднего ума, но для настоящего полководца. Здесь есть своя тактика, свои особенные приемы, свои ухищрения…
Свою тактику Лэйд выстроил загодя, с той же аккуратной обстоятельностью, с которой раскладывал товары на витрине. У него в памяти имелось по крайней мере полдюжины непростых загадок, из числа тех, которые заставили бы крякнуть даже Исаака Ньютона. Про ирландского плотника, по трех с половиной
