Смертник в серой шинели. Тетралогия - Александр Конторович

– Знаю. Но на замок никто уже не нападал более ста лет. Те, кто хотел это сделать, отчего-то быстро отказывались от такой мысли. Если успевали до этого дожить

И неудивительно, если вспомнить про то, что находится в его подвалах. Уж силок на то, чтобы отвести превратности войны от своего святилища, Молчащие точно не пожалели бы. Скорее всего – и не жалели.

– Так отчего же башня открыта сейчас?

– Предок графа Дарена обратился к епископу с такой просьбой. Прибыл священник, отслужил службу, и печати сняли.

– Ну вот, видите? Ничего же не произошло!

– Угу. Если не считать того, что это место не рекомендуется посещать женщинам. Она ревнует...

– Да ладно...

– Ни одна из жен графов не могла родить дитя в этом замке. И никакая другая женщина тоже не смогла это сделать. В другом месте – пожалуйста. Те же, кто попробовали, о ч е н ь об этом пожалели. Привести сюда новорожденного... тут тоже не всё понятно. Кто-то считает, что это хорошо, другие говорят обратное.

Так! А вот это – звоночек! И весьма настораживающий! Заходила ли Мирна в башню? Нет. И это я помню совершенно точно! Ей всегда было не по душе это строение. Даже кровать нашу перевернули так, чтобы не видеть башню из окна. Однако же... ей вскоре рожать!

Делюсь с епископом своими сомнениями. Он молчит, только перебирает губами, словно бы что-то читает про себя.

– Даже и не знаю, сын мой. Возможно, имело бы смысл ей куда-то отъехать на это время, как ты сам думаешь? Я не уверен, но... лучше не рисковать. Спроси у неё... у них обеих.

У Мирны? «... у них обеих...»

– Это у башни-то?! Ваше преосвященство, вы серьёзно? Это же... колдовство!

Епископ похлопывает меня по ножнам Рунного клинка.

– Это – тоже. Допуская одно, как ты можешь отрицать другое?

– Но церковь...

– Ты – Серый. Надо ли мне напоминать, что обычные мерки к тебе неприменимы?

– И... как вы к этому отнесётесь?

– Не заметим. Этого достаточно?

Мы пересекаем двор замка, проходим под аркой ворот внутренней стены. Гройнен поднимает голову и подслеповато прищурившись, оглядывает башню. Вернее – не саму башню, а её входную дверь.

– Вот... – он протягивает руку. – Видишь, над дверью?

– Плита?

– Это не плита. Глина, ею замазали надпись над дверью. Она вырублена в камне, и кто-то распорядился замазать её глиной.

– Зачем?

Вместо ответа, епископ разводит руками в стороны.

Оглядываюсь по сторонам и вижу обрубок бревна невдалеке. Упираясь руками, подкатываю его к двери и, поставив на торец, прислоняю к стене. Вытаскиваю из ножен Рунный клинок и, встав на бревно, ковыряю острием замазку. То ли я удачно попал, то ли ещё что – но вся эта маскировка внезапно осыпается вниз, запорошив мне глаза сухой и мелкой пылью.

Отплевываясь, спрыгиваю на землю и, протирая глаза, отхожу в сторону. Гройнен сидит на камне, с интересом наблюдая за моими действиями.

– Ну, ваше преосвященство, что там?

– Почитай...

– Да не разбираю я... и глаза пылью запорошило.

– «Тот, кто рискнет разбудить «каменную вдову» будет навеки заключён в её объятия. Участь сия не минует и всех тех, кто дерзнет быть свидетелем этого события».

– Фигасе, какие тут губернские страсти! И как сие понимать, ваше преосвященство? Разбудить – это как? Стену поцеловать?

– Не знаю. Но, как ты понимаешь, желающих до сих пор не находилось.

– Думаю, что и сейчас их немного будет. Однако ж, пост тут дополнительный поставлю! И надпись эту... Пожалуй, зря я её расковырял. Надо будет сызнова замазать. Ночью, чтобы никто не прочитал.

– Эту башню изучал ещё мой предшественник. Если хочешь, я прикажу доставить тебе его записи.

– Буду премного благодарен, ваше преосвященство! И, вы правы, с Мирной поговорю! А что до башни... пускай себе стоит... в одиночестве, как и раньше.

К моему удивлению, встреча Гройнена с сероглазкой прошла очень даже задушевно и без напрягов. Это было тем более удивительно, ибо Мирна впоследствии рассказала мне о том, что он относился к числу наиболее стойких противников целителей и всей их деятельности. Епископ представлял собой наиболее консервативное церковное крыло. Понятно, отчего Эрлих пригласил именно его. Если уж такой консерватор обвенчает Серого и целительницу... многое может поменяться. Так что, коллеги сероглазки должны будут ей нехило проставиться!

Отдохнув денек, неугомонный старик полез-таки в подземелье. После этого, он, совместно с Эрлихом употребил немалую дозу «трупоподъёмника». Даже его закалённое сердце с трудом вынесло это зрелище. Отец Варшани, рассказывая о посещении, был краток и серьёзен.

– Епископ пообещал сделать всё, что от него зависит, чтобы раз и навсегда покончить с Молчащими.

Да, учитывая вес старика в королевстве... такое обещание многого стоило.

Незаметные монашки тихой тенью следовали теперь за сероглазкой, аккуратно фиксируя в памяти всё то, что, по их мнению, представляло хоть какой-то интерес. Так мы и обратили внимание на неприметный ранее постоялый двор, расположенный чуть в стороне от дороги к городу.

– Этот человек трижды сопровождал нас, когда мы ехали в город и обратно, – рассказывает сестра Майя, рисуя на листе бумаги его портрет. – Ни разу он не приблизился настолько, чтобы вызвать подозрение охраны, но всякий раз внимательно наблюдал за тем, как устроен наш отряд. Встречает он нас всегда вот в этих местах и провожает вот сюда... Потом возвращается на постоялый двор.

Говоря это, она делает пометки на импровизированной карте, которую, по моей просьбе, составили люди барона.

– Он там живет? – спрашивает Лексли, рассматривая изображение неизвестного.

– Да, снимает комнату. Приехал недавно, меньше недели назад. Его здесь не знают. Никуда надолго не уходил и ни с кем не встречался. Во всяком случае, этого никто не видел.

– Комнату он надолго снял?

– Осталось пять дней.

– Так... – чешу в затылке. – И откуда этот гостенька пожаловал?

– Не от Молчащих – перстень на него не реагирует, – сестра Майя виновато разводит руками. – Больше нам ничего узнать не удалось...

– Спасибо, сестра! – серьёзно кивает Кот. – Вы и так сделали то, чего не сумели выполнить мои люди. Это же они должны были доложить мне про этого незнакомца!

– Но он не приближался к нам и не представлял собой никакой угрозы.

– Всё равно! – не соглашается Лексли. – Это их упущение.

После ухода монашки, мы молча сидим минут пять. Так... пришли-таки гости незваные. Знать бы, от кого? И чего им тут надобно? Не факт, что это не Молчащие, они могли прислать и наемника. Горцы? Король? Да, в принципе, не один ли хрен?

– Брать его надо... – нарушает молчание Кот.

– И что мы ему предъявим?

– Да уж найдём...

Смотрю на него и понимаю, что понятия соцзаконности и толерантности ещё долго не дадут на здешней почве никаких всходов.

– Ладно... как будем это делать?

– А ты-то что всполошился? – удивляется мой собеседник. – И сами всё сделаем в лучшем виде.

– Не сомневаюсь. А колоть его как будете?

– Чем? – удивлённо вскидывает брови Лексли. – И куда?

Вот, блин, я когда-нибудь что-то подобное ляпну, а народ и воспримет это, как конкретное указание! Терпеливо поясняю собеседнику свою мысль.

– В то, что вы его спеленаете, как младенца, я не сомневаюсь ни единой секунды. Но каким образом вы будете вытаскивать из него нужные сведения?

– Тебе в подробностях разъяснить?

– Нет, не надобно. Я не вчера родился, и кое-что себе представить могу. Но, согласись, что моя зловещая репутация, в подобной ситуации, будет куда более эффективна, чем раскалённое железо, например.

– Не буду спорить. Ты что же, так и будешь бегать сам по каждому такому случаю?

– Если это касается безопасности Мирны, то не то, что побегу – полечу!

– Г-х-м-м... да, извини... Ладно! Давай всё, как следует, обмозгуем...

Почти бесплотная тень скользнула вдоль стены и замерла около нас.

– Милорд?

– Говори...

– Он в конюшне. Седлает коня.

– Что это так его сдернуло с места? Раньше ведь он никуда вечерами не выезжал?

– Пару раз...

Поворачиваюсь к Лексли.

– Ну, что делать будем?

– Проследим. Там видно будет.

– Добро...

Одинокий всадник выехал из ворот постоялого двора и, не торопясь, затрусил по узкой дороге. Ехал он медленно, из виду не пропадал и не прятался, так что мы могли осторожно следовать за ним. Он не оборачивался назад и никак не проверялся. Лопух? Хотелось бы мне в это верить...

Проехав около трех километров, всадник свернул с дороги и углубился в лес. Тут всё сразу усложнилось. Он мог спокойно встать за ближайшим деревом и подождать, пока его преследователи не свернут следом за ним. И тогда – вилы! Бросит коня и уйдёт через лес. Черта лысого мы его тут ночью найдём!