Ящик водки - Альфред Кох

– Скотская.

– Да ладно. Что ты комплексуешь? Ну хочешь, я скажу, что я алкоголик?

– А ты алкоголик?

– Да. Чего тут стыдиться?

– Прошу обратить внимание на это признание.

Комментарий Свинаренко

Я, кстати, давно заметил, что бляди и алкоголики никогда не признаются в том, что они такие. Блядь очень правдоподобно рассказывает, что она просто дружит с молодыми людьми и даже их любит. Или она из жалости их развлекает. Или из абстрактной любви к человечеству. А деньги они ей дают, например, из уважения, или в долг, или хрен знает как. Что касается алкоголиков, то там тоже целая система отмазок. Типа – нажираюсь, но не каждый же день. А если каждый – то под забором не валяюсь. Если валяюсь – то потом же встаю и иду домой. Если человек так и живет под забором, то тогда он, по его версии, пьет потому, что ищет в жизни смысл и сочувствует страданиям народа. К тому же не может спокойно относиться к несовершенству этого мира. А просто сказать: «Друзья! Я пью, потому что мне это нравится, и когда нажрусь, то чувствую себя самим собой!» – так только Омар Хайям мог заявить. И получается, что бляди и алкоголики – это всегда кто-то другой… Ад – это другие, как сказал кто-то из великих. Вроде это был француз. Кто-то типа Камю или, на худой конец, Сартра.

Комментарий Коха

И вот опять – ну что за скотина! Ведь знает, что все иначе, ан нет, по паскудной журналистской привычке идет вслед за потребителем.

А про алкоголизм – это очень интересная тема. Про это надо целые книги писать. Но если коротко, то буквально несколько слов. Конечно, это все субъективно, это личное. Может, у других все по-другому. Но вот я заметил, наблюдая за собой и вообще за выпивающими людьми (благо к таковым относятся 90 % всех моих товарищей), несколько важных, на мой взгляд, вещей. Например, что после сорока пьется значительно хуже, чем до. Опьянение наступает быстрее. Человек становится не веселее, но тупее. Он скучен. Его циклит на какой-то одной теме. Похмелье – ужасное. Мне Дуня Смирнова кого-то процитировала: «Утреннее раскаяние – это процесс химический, а не психологический». Это очень верно. Поэтому алкоголь уже не доставляет прежней радости.

Или другое наблюдение. Напившись, человек испытывает соблазн не прекращать это состояние. Вот такие ощущения: я обеспеченный, семейный человек, я много и небесполезно работаю. Завтра я опять пойду на работу. И опять буду работать, хотя, если говорить честно, мне уже не нужно этого делать. Во всяком случае, работа уже не является необходимой для поддержания определенного уровня жизни. А тут – совсем другая жизнь… Смотрите… Выпасть из социума. Перестать носить галстуки, костюмы, каждый день бриться. Опуститься. Тебя перестают узнавать. Можно спать на вокзалах, ходить по помойкам. Не испытывать угрызений совести… Драки за бутылку, обворовывание ларьков, синюшные подружки с ужасными болезнями… И самое главное – ты ничего никому не должен. Ты ничего ни от кого не хочешь. Только оставьте меня в покое…

И вот иногда… ты выпиваешь несколько больше, чем нужно. Моя норма, например, если в водке мерить, то граммов триста – четыреста. Ну максимум пятьсот. Нет, наверное, перебор. Ну вот что-то около этих цифр. Итак – выпиваешь и становишься на край… И смотришь вниз… Где-то внутри звучит голос – давай еще… Ну еще бокал, еще рюмочку… А завтра – еще… Еще. Не останавливаться. Там – свобода… Ты выполнил все, что от тебя хотели… Пусть они отстанут от тебя… Там – обрюзгшие, помятые лица, кашель, бесконечный кашель, печень ноет, голова раскалывается… И нет выхода обратно… Свобода в обмен на разум. Постоишь на краю. Постоишь. Поплюешь в бездну… Камешки из-под ботинка пинком – и они улетают в никуда… Снизу, оттуда, за краем – вонь окурков, потушенных в салате… гармошка играет… пьяные женские взвизги… бесконечные разговоры об уважении и чести…

Соблазн? Еще какой! Жить, но не думать! Здорово. Ни за что не отвечать… Даже за залоговые аукционы, будь они неладны… Осознавать вот только, что ты есть, – и все…

Постоишь на краю бездны, постоишь, да и пойдешь домой. Все-таки алкашами становятся только мужественные, безжалостные люди.

– Ладно, поехали дальше. Вот пошел ты мэром. Чего ты хотел? Славы? Жилплощади? Привилегий, о которых тогда столько говорилось?

– Трудно сказать. Сейчас я даже не могу сообразить. Это был некий комплекс желаний. Во-первых, я был, естественно, тщеславен, я был убежден, что у меня получится спасти…

– …Сестрорецк.

– …спасти Отечество.

– Бей жидов, спасай Сестрорецк.

– Нет, этого я не утверждаю, я никогда не был антисемитом.

– А я как будто был? Кто может меня обозвать антисемитом? Меня скорее в жидофильстве можно упрекнуть…

Комментарий Свинаренко

Когда я работал в «Коммерсанте», мне то и дело заказывали заметки на еврейскую тему. Причем администраторы еврейской национальности и заказывали. Зачем? Видно, им хотелось получить свежее мнение непредвзятого эксперта по этому заезженному вопросу.

Вот вам для примера одна из таких заметок.

ВЛАСТЬ № 10 [311] 16 марта 1999ПРАВА ЧЕЛОВЕКА-ЕВРЕЯ

«Ну вот, опять погром в синагоге! (Имелся в виду конфликт в Новосибирской синагоге в марте 1999 года. – И.С.) А не сами ли они виноваты? В том смысле, что для чего ж они по целому ряду вопросов служат русским живым укором? Взять тот же вопрос церковного строительства, раз речь о синагоге. К примеру, когда громили православные храмы и устраивали в них временные бассейны, русские не устраивали скандалов на всю Россию! То есть вели себя скромно, с достоинством, цивилизованно – как порядочные, воспитанные люди. И потом, позже, тысячи храмов были взломаны и ограблены уже частными лицами и ворованные иконы по замечательным ценам ушли на Запад. Страна спокойно читала про это короткие заметочки мелким шрифтом. Ну не бежать же, в самом деле, в Останкино орать с экрана насчет вандалов. А евреи нарушают общественное спокойствие своим громким возмущением и на корню давят хрупкие ростки общественного согласия.

Факты вызывающего поведения евреев кругом налицо. В то время как иные русские срочно бросают родину на произвол судьбы и спасают шкуру в Канаде, Аргентине и даже, не побоимся этого слова, в Израиле, какую выходку позволяют себе миллионы русских евреев? Они делают буквально следующее: цинично остаются в России и живут себе здесь как ни в чем не бывало. Это, конечно, вызов, который переходит всякие границы.

Давайте подробнее про унижения, которые вынуждены претерпевать русские ради устройства в нормальной теплой стране. Знакомая русская семья, все симпатичные блондины, уехала с исторической родины в Германию жить на пособие, прикинувшись пострадавшими евреями. Вы не поверите, люди вынуждены были, как какие-нибудь контрабандисты или жулики, прятать нажитые пачки долларов и карточки Visa Gold. Это совершенно оскорбительно, но другого выхода нет: а то пособие не станут платить! При этом настоящие, неподдельные евреи, которым их еврейские документы достались ни за что, даром, сидят себе в России. Какие еще тому мотивы, кроме крайнего цинизма в особо крупных размерах? Особенно это обидно зимой, когда морозы достигают совершенно хамских пределов. Или, как это случилось в момент развертывания ситуации с новосибирской синагогой, оттепель внезапно переходит в мерзкую вьюгу. Зачем, спрашивается? Нет ответа. Уходят они от ответа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});