Ящик водки - Альфред Кох

– Ну и что, Ходор в миллион раз свободней меня?[5]

– Да. Он может себе позволить вещи, которых ты себе позволить не можешь. В этом твое ограничение свободы.

– Наоборот, это я свободней. Я могу все бросить и на три месяца уехать в Мухосранск. И там думать о жизни. А он – нет.

– И он может это сделать.

– Не может. Без него все обвалится.

– Ничего не обвалится. Он может продать свой бизнес, положить кэш на депозит и уехать куда угодно. И не на три месяца, покуда пельмени не кончатся, – а на тридцать три года. Потому что у него никогда пельмени не кончатся. Вот и все.

– Это – теоретически. На самом деле он не продаст и не уедет. А будет над златом чахнуть.

– Люди делятся на две категории. Одни воспринимают деньги как эквивалент свободы, а другие как эквивалент власти.

– Как наркотик.

– Как эквивалент власти. И поэтому люди, которые воспринимают деньги как эквивалент власти, самые несчастные и самые несвободные. А вот люди, которые воспринимают деньги как эквивалент свободы, самые охуительные.

– ОК. Ходор как восприни мает?

– Я думаю, что как эквивалент власти, конечно.

– Ну так и с каких же таких х…он в таком случае свободней меня? Тогда я получаюсь свободней и круче его! По твоей логике.

– Ты получаешься счастливее.

– Ну. И?…

– Но если бы он воспринял деньги как эквивалент свободы, он был бы счастливей, чем ты.

– Если бы, как говаривал покойник Лебедь, у бабушки были яйца, она была бы дедушкой.

– Нет, ну почему? Есть огромное количество богатых людей, которые деньги воспринимают как эквивалент свободы.

– Да ну…

– Я знаю!

– А у меня такое впечатление, что с появлением больших денег у многих в голове начинается какая-то херня.

– Вот Фридман их воспринимает как эквивалент свободы. И Искандер Махмудов тоже. Тот же Леня Блаватник.

– То есть они не как маньяки относятся к деньгам?

– Нет.

– А Невзлин?

– Я его не очень хорошо знаю и потому не чувствую.

– Но можно ли сказать, что чем больше у человека денег, тем счастливее его дети?

– Не так. Чем больше у человека денег, тем больше шансов и возможностей стать счастливым. Это касается и его детей, конечно.

– Но ведь есть и такие шансы: самому сломаться, детей испортить. Тоже много появляется возможностей. Человек же слаб.

– Согласились, согласились.

– Ну ты же видел, как люди ломались и становились отвратительными из-за денег?

– Да. Но я видел и людей, которые становились лучше. От нормального достатка. Прежде всего женщин…

– О! Нормальный достаток и большие бабки – это две большие разницы. Вот как говорит наш с тобой товарищ Эдуард Мордухович, уважаемый человек: деньги – вещь, безусловно, очень приятная, но чаще всего – чем больше у людей денег, тем они противней. А он знает, что говорит, – и людей повидал, и про деньги не понаслышке… Так вот, я себя во все не чувствую мудаком оттого, что не поставил все в жизни на деньги.

– Ну я понял, понял.

– Можно еще отмотать назад и спросить – а почему я не пошел в торговый институт? Вот уж где бабки. Причем из воздуха, как у нас любят. Перекладывать из пустого в порожнее. Ну видимо, я исходил из допущения, что еще какие-то есть в жизни развлечения, кроме бабок. Я сознательно ушел с прямого пути к бабкам. Я мог тогда так поставить вопрос – вот как ты сейчас: заработаем бабок, а там видно будет. А на этом пути – где бабки превыше всего – можно дойти до, к примеру, такого: всякая девушка, которая дает даром, – идиотка.

– Ха-ха-ха.

– А чё ты смеешься? По твоей логике, она могла б хоть по сотке брать за вечер… А так она сперва ебется, а потом еще за станком смену стоит. Или такая логика: все равно б его сдали, так отчего ж тридцатку не заработать? Вот один персонаж и наварил. Понимаешь? Другой вопрос, что он потом повесился, – это выходит за рамки обсуждаемой темы. Нельзя же…

– Убедил, убедил, убедил. Согласен!

– А вот кто мне дал самую парадоксальную мысль по этому поводу, так это Дима Петров. Мой товарищ, он переводчик, – кстати, с Вовой Григорьевым на одном курсе учился в Тореза. Так вот, Дима женат на индуске. Она, кстати, жалуется, что у нее проблема – выйти на улицу в Москве. Сразу менты документы проверяют.

– Почему?

– Ну как? Думают, что она с Кавказа. Понаехали типа. Так вот мы с ним обсуждали этот тезис: «Если ты такой умный, почему ты такой бедный?»

– Ну, это известная фраза. Это старая американская фраза.

– Так вот. Дима объяснил: все очень просто, потому что купцы – низшая каста. А брахманы – первая каста, высшая.

Комментарий Свинаренко

Каста – род народного сословия, состояния. От лат. castus – безупречный, чистый, непорочный. Социальный институт, признаками которого являются эндогамия, замкнутость и наследственность общественного статуса и профессии.

Поначалу каст было три. Две – высшие: брахманы и кшатрии. Происхождение слов таково: брахма – духовная власть, кшатра – царская. Третья – самая многочисленная и самая низкая каста – вайшья, то есть простой народ, к которому в те времена относились не только крестьяне и ремесленники, но и торговцы. Иными словами, бизнесмены наряду с колхозниками считались самыми что ни на есть социальными низами. Наверно, они пытались использовать материальный ресурс для поднятия социального статуса – как сегодня предприниматели идут в Госдуму.

Разница между социальным статусом брахманов и кшатриев была невелика – это, по сути, ветви власти. Зато между двумя этими кастами и низшей, в которую входили бизнесмены, лежала пропасть. К примеру, если блуду с брахманкой предавался кшатрий, его за это всего лишь штрафовали. За то же самое предпринимателя наказывали конфискацией имущества – равно как и простого крестьянина.

О необходимости деления общества именно на три сословия говорил и Платон. По его версии, разумному началу души в идеальном государстве соответствуют правители и философы, яростному началу – воины, вожделеющему – земледельцы и ремесленники. По Платону, смысл существования третьего сословия был в том, чтоб кормить высшие касты, не более того. Самоценности оно не имело. (А щас имеет?) В отличие от правителей и воинов, которые посвящали жизнь служению общему благу, от бизнесменов такого никто не ожидал. Прибыль извлечь они еще могут, а на большее у них интеллекта не хватит.

Позже в Индии возникла еще одна каста, четвертая, – шудры, и в нее из третьей перешли чернорабочие и слуги. Так бизнесмены несколько повысили свой статус. Однако «в дальнейшем эволюция кастового общества шла по линии все более резкого противопоставления двух первых каст – третьей и четвертой. При этом наблюдалась тенденция постоянного понижения статуса третьей касты (вайшьи), которая постепенно теряла арийские привилегии(!), и некоторого повышения статуса четвертой (шудры)». Отмена привилегий, видно, была связана с тем, что вайшьи все дальше отходили от арийской концепции, согласно которой главная задача цивилизации – решение религиозных и иных духовных проблем, но никак не личное обогащение.