Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты - Себастьян Маллаби

в Гринвич Виллидж. В 1989 году он переехал в просторный офис в историческом районе Флатирон, а двумя годами спустя — в футуристическую башню на Восточной 45-й улице. Тем временем сбитые с толку боссы Morgan Stanley закрыли отдел аналитики собственных операций. Журналист, посетивший в 1994 году фирму Шоу, был поражен увиденным: к тому времени там работало 135 человек, и выручка составляла 5 % суточного оборота Нью-Йоркской фондовой биржи. Дресс-код работников был повседневным, и в фирме витал легкий дух богемы. Сотрудники расстилали спальные мешки, чтобы переночевать прямо в офисе. «Если не уходишь домой, фокусироваться намного легче», — объяснил молодой человек по имени Джефри Безос, который стал основателем интернет-гиганта розничной торговли Amazon11.

Как и в случае с другими количественными трейдерами, подход Шоу к рынкам фундаментально отличался от подхода экономистов. Те в основном начинали с принятия безупречных арбитражных операций: если два обязательства или две акции были теоретически равны, они должны стоить одинаково; если они не равны, экономисты были склонны предполагать, что рано или поздно они сблизятся. Но ученые не искали взаимосвязей между ценами, которые должны были существовать. Они смотрели на данные и задавались вопросом, какие взаимосвязи действительно существовали12. Более того, данные, которые они изучали, были тщательнейшим образом очищены от всех возможных ошибок и неточностей — информация настолько чистая, что большинство финансовых умов доступа к ней просто не имели. Снова и снова сотрудники Шоу убеждались, что аномалии просто состоят из искаженных цифр. Например, стратегия, свойственная академическому подходу, может заключаться в покупке акций, чья цена неожиданно упала. Но если ценовой ряд IBM меняется от 60 долларов к 61, а затем к 16 долларам, это последнее число никакой не сигнал. Это опечатка.

Создав свою команду количественного анализа, Шоу вышел за рамки моделирования цен на акции. Опционы оказались благодатной почвой. Ранние модели опционов, созданные, помимо прочих, двумя нобелевскими лауреатами из LTCM — Робертом Мертоном и Майроном Шоулзом, — предполагали, что изменения цен на акции распределены определенным образом. Крах 1987 года продемонстрировал, что это предположение не просто шатко, а смертельно неверно — истина заключалась в том, что экстремальные ценовые колебания случались гораздо чаще, чем следовало из нормального распределения. Задача состояла в том, чтобы разработать более совершенную ценовую модель. Шоу воспринял это как шанс. Его математики были сильнее в моделировании, чем любые другие игроки рынка, но как непосредственные участники рынка имели лучший доступ к данным по ценам, чем математики в университетах. Как и следовало ожидать, команде Шоу удалось создать ценовую модель опционов, и это дало ему преимущество на множественных рынках. Фирма извлекала выгоды из несовпадений в различных деривативных сделках на акции, особенно существенные в Японии13. Фирма запустила филиалы по работе с конвертируемыми ценными бумагами — обязательствами с опционом на акции. Она открыла отделение по опционному маркет-мейкингу и вскоре вела в этой сфере бизнеса половину всех сделок.

К 1995 году штат Шоу насчитывал более 200 сотрудников, и никто не оспаривал его достижений. Хотя достижения эти отличались от успехов Medallion. Шоу создал механизм для обнаружения аномалий в ценах на акции, так же как Renaissance — для фьючерсов и чуть позже для акций, и фирма Шоу утверждала, что некоторые их стратегии приносили доход более чем 40 %, вполне сравнимый с Medallion. Хотя команда Шоу не распространяется о деталях, но она не могла вложить столько же капитала в эти золотые алгоритмы, иначе и прибыль была бы гораздо больше. Тем не менее Шоу был больше готов расширять дело. В 1995 году фирма запустила в работу интернет-провайдера Juno Online, а также FarSight — пробный шар в банковских и брокерских операциях онлайн. Помимо усилий, направленных на создание рынков опционов, Шоу вступил в так называемый третий рынок, где котирующиеся ценные бумаги продавались вдали от биржи. В этом бизнесе доминировал гениальный пользователь Сети по имени Берни Мэдофф, и возникшая на горизонте команда Шоу полагала, что ее преимущество в количественном анализе позволит заработать приличные деньги. Но Мэдофф всегда имел в запасе способы наверстать нехватку продвинутого анализа, и специалисты Шоу успеха не достигли.

Готовность Шоу к экспериментам была одновременно его преимуществом и недостатком. Запуская различные проекты, он диверсифицировал риски, и некоторые из начинаний окупались вполне прилично. Но иногда Шоу влезал в уже популярные области, рискуя застрять в толпе трейдеров, когда рынок начинало потряхивать. В 1997 году его фирма организовала альянс с Bank of America, целью которого, помимо прочего, было превратить аномалии в облигации. К сожалению, оказалось, что эта стратегия частично совпадала с арбитражными операциями, практикуемыми LTCM и его имитаторами. В результате D. Е. Shaw пострадала в турбулентности рынка облигаций, которая аккомпанировала коллапсу Long-Term Capital в 1998 году. «На тот момент для Шоу это могло стать концом игры», — скажет позже один из трейдеров фирмы. Компания продала часть своего торгового портфеля, понеся убытки, перекрывшие поступления того года от всех стратегий, вместе взятых. Испытав на себе, насколько стратегии фиксированного дохода на высокой доле заемных средств могут пострадать от кризиса ликвидности, Шоу на несколько лет отошел от арбитражных операций с облигациями, но уже в 2002 году он стал понемногу к ним возвращаться.

ПОКА ШОУ СОЗДАВАЛ СВОЮ СИСТЕМУ, КОЕ-ЧТО назревало в другом неожиданном сегменте этого бизнеса. Пол Тюдор Джонс, «лихой кавбой с дикого Запада» и основатель фонда Robin Hood, инвестировал плоды своих достижений в проект компьютерной торговли. Ранние фазы этих усилий заключались в том, чтобы соответствовать энергии юности, бушующей в Джонсе. Торговые системы носили такие имена, как Madonna и Material Girl, и были грубы со статистической точки зрения, а их результативность едва ли соответствовала их знаменитым тезкам. Но в начале 1990-х стиль Джонса изменился. Он был чрезвычайно публичным человеком, но сбавил обороты. Он был горячим манхэттенским холостяком, но женился и переехал в Гринвич. Его компания тоже повзрослела. Кеды как у Брюса Уиллиса получили отставку, и Тюдор из трейдера-одиночки превратился в холеного основательного работодателя, на которого работали первоклассные менеджеры. Джонс привлек к работе Джеймса Паллотту, финансового аналитика из Бостона, который должен был развить его макроторговлю. Он привлек лондонского волшебника Марка Хеффернана, которого когда-то назвали величайшим независимым трейдером империи Goldman Sachs. Растущие амбиции Тюдора влияли и на его притязания в компьютерной торговле, в особенности после появления в 1995 году Сушила Вадвани.

Вадвани был и одаренным экономистом, и порождением рынка. Он преподавал экономику и статистику в Лондонской школе