Записки из чемодана - Иван Серов

Повели его к трупу, лежавшему на ступеньках. Я спросил: «Фюрер?» Он ответил: «Нет, фюрер старше». Мне стало неприятно, что мы ошиблись. Вглядевшись в лицо трупа, мы убедились, что ему лет 45–47, в то время как Гитлеру было 56 лет.

(Тут я сделаю некоторое примечание к записям моих дневников, которые до сих пор приводил.

В 1945 году и позже я неоднократно видел в газетах и журналах фотографию этого «Гитлера» в разных позах. Даже один корреспондент притащил его в воронку, где лежали застрелившиеся офицеры СС, и на их фоне преподнес читателям этого «мертвого Гитлера». Другой сделал не менее оригинально. Половину этого трупа «Гитлера» прикрыл немецким знаменем со свастикой и поместил в газетах фотографию.

В общем, этого «Гитлера» так затаскали журналисты и корреспонденты, что уже в описании некоторых указывалось, что «труп Гитлера извлекли из котлована в рваной одежде» и т. д.).

Огорченные неудачей, что труп не был Гитлером, мы вновь пошли по парку. У противоположной каменной стены парка мы увидели бетонную сигарообразную колонну, высотой 3 метра, со шпилем наверху.

Когда подошли ближе, то колонна оказалась радиостанцией с антенной наверху. В пяти метрах была невысокая постройка с крышей, со ступеньками вниз, откуда жалил густой едкий дым. Мы спросили у старика, что же это за сооружение. Он нам монотонно ответил: «Бункер фюрера».

Нужно сказать, что наши неоднократные попытки выяснить у этого старика что-либо существенное, интересующее нас, были безуспешными. Он как-то безразлично смотрел на нас или отвечал невпопад. Я не исключаю умопомешательство в результате пережитых дней бомбежки и самоубийств его начальников. Видимо, после падения Германии на него уже ничто не производило впечатления.

Мы все же, переждав немного, решили спуститься вниз, по ступенькам с фонариком, держась за руки. Спустившись ступенек 8, была площадка, а затем поворот в обратном направлении, еще столько же ступенек вниз. Это, очевидно, сделано для спасения от взрывной волны. Стены бункера бетонные, толщиной до 1 метра, грубо отделанные.

Войдя вниз, мы увидели длинную комнату метров 15 и шириной 5 метров, в конце которой горели обрывки бумаг. Слева у стены были сделаны тесовые нары в два ряда. На верхней полке лежали 4 мертвых девочки в возрасте от 4 до 13 лет (а не 5 и не 6, как пишут журналисты). Вид их был довольно естественный, они словно спали.

Напротив нар был короткий коридорчик, из которого было два входа слева в маленькую, метров 6, комнату, где стоял парикмахерский стул и приспособления для завивки волос, а справа тоже небольшую комнату, где стояли кровать и обтрепанный диван.

Во всех комнатах валялись сожженные бумаги и тряпки. Мы быстро поднялись наверх подышать воздухом. И нас постигла вторая неудача. Я все же думал, что в бункере мы найдем труп Гитлера, но и там его не было. Я приказал трупы девочек вывезти.

2 мая я еще раз побывал в рейхсканцелярии, но ничего нового нет. Ночью 2 мая немцы по радио передали, что прекращают военные действия и высылают парламентеров.

Утром (3 мая) мне доложили, что задержан заместитель Геббельса по пропаганде Фриче, поэтому решил с ним поговорить на месте, в рейхсканцелярии, и расспросить все, что он знает.

Когда мы приехали в рейхсканцелярию, там уже был Фриче. Это выше среднего роста немец, седоватый, лет 50, прилично одетый. Держался спокойно, и не чувствовалось, что он признает себя в чем-либо виновным.

Я решил с первых слов показать ему, что он один из главных виновников истребительной войны, развязанной Гитлером, поэтому довольно сухо сказал: «Так это вы по радио вдохновляли немецких захватчиков до последних дней, заявляя, что на фронте у вас временные неуспехи, что скоро дела поправятся, так как появится новое секретное оружие». Фриче улыбнулся, подобострастно закивал головой и сказал: «Что же нам было делать, когда вы уже вступили на территорию Германии».

Я мысленно взял на заметку, о каком это он секретном оружии говорил, и задал несколько вопросов, в числе их о секретном оружии. Фриче ответил: «Мне шеф, доктор Геббельс, подробностей не говорил!» Ну, думаю, это ты врешь![293]

Затем мы пошли к бункеру и спустились вниз, где он рассказал, что Гитлер последние дни из этого бункера редко выходил в рейхсканцелярию, больше отсюда «руководил» войсками, так как американская авиация часто бомбила рейхсканцелярию. Я добавил, что русская авиация так же нередко вас посещала. Он молча закивал головой.

Поднявшись наверх, мы уселись на сваленное бомбой дерево, и я ломал голову, как подойти к основному вопросу, где же Гитлер, Геринг, Геббельс, Борман и другие фашистские руководители.

Затем как бы между прочим говорю: «А последние три дня вы перетрусили?» Фриче ответил: «И да, и нет». Я говорю: «Как вас понимать?»

Фриче, подумав, отвечает: «Мы уже видели неминуемую гибель Германии. Попытка связаться с американцами ни к чему не привела. Геринг, к тому времени находившийся в Берхтсгадене в их зоне, прислал 26 или 27 апреля Гитлеру телеграмму, чтобы он отрекся от власти и ушел в отставку, чтобы спасти Германию и покончить с войной. Фюрер рассвирепел и приказал арестовать Геринга, Вместо него командующим ВВС назначил генерала Грейма*. присвоив ему звание фельдмаршала. До последнего дня с Гитлером были Геббельс, Борман, начальник генерального штаба Кребс и я».

Потом, помолчав, Фриче сказал: «20 апреля праздновали день рождения фюрера, но это скорей было похоже на похороны, хотя и приходили с поздравлениями. В конце Гитлер произнес речь и сказал, что немецкий народ не оправдал наших надежд и оказался слабым». При этом привел пример, как сказал Гитлер про немцев: «Немцы вместо того, чтобы биться с врагами, встречают американцев и англичан с флагами».

«В тот же день было проведено совещание, — продолжал Фриче, — на котором решили, что Гитлер, Борман, Кребс и Геббельс остаются в Берлине, это и будет главнокомандование. Гиммлер и Риббентроп отправляются на север в Шлезвиг и будут пытаться установить связь с американцами.

На этом совещании обсуждались различные варианты обороны Берлина, в том числе и вопрос о необходимости повернуть немецкие войска с запада на восток против Советской Армии. Особенно надежды возлагались на армию Венка, которая должна была прийти на выручку берлинскому гарнизону». Потом, помолчав, добавил: «А эта армия существовала только на картах, а войск у нее не было, чтобы противостоять русским».

Вообще, Фриче, видимо, был нервно потрясен, хотя и пыжился, делая вид, что здраво рассуждает. У него не было никакой последовательности в рассказах, он перескакивал с одного вопроса на другой, долго думал и тёр лоб рукой.