Властители рун - Дэвид Фарланд

— Может, он хочет сказать «да»? — предположил Габорн.

Однако, заглянув в глаза отца, Иом не увидела в них ни малейшего проблеска мысли. Нет, он не отвечал на вопрос, просто издавал бессмысленные звуки.

Габорн достал нож и разрезал веревки, которыми руки короля Сильварреста были привязаны к передней луке седла.

Нож, казалось, произвел на короля гипнотизирующее действие — он попытался схватить его.

— Осторожно, не прикасайтесь к лезвию, — сказал Габорн.

Однако отец Иом снова попытался схватить нож, тут же слегка порезался и удивленно воззрился на свою окровавленную руку.

— Держитесь за переднюю луку седла, — сказал Габорн королю Сильварреста и положил его руку на переднюю луку. — Старайтесь не отпускать ее.

— Думаете, он не упадет? — спросила Иом. — Не знаю. Сейчас он держится крепко.

Сердце Иом разрывалось между желанием обеспечить безопасность отца и желанием предоставить ему свободу.

— Я буду присматривать за ним, — сказала она. Они позволили коням несколько минут попастись на сочной траве у подножья холма. Далеко над горами заворчал гром, снова начал накрапывать дождь. Иом задумчиво следила взглядом за золотистой бабочкой, которая, пролетая мимо отца, внезапно попала в поле его зрения. Он не сводил с нее глаз, а потом, когда она улетела вглубь леса, протянул вослед руку.

Потом они поскакали дальше. Сумерки сгущались, дождь все время то прекращался, то начинал капать снова, но деревья почти не пропускали его. По прошествии часа им попалась старая тропа, идущая вдоль мелкого ручья.

Когда они скакали по ней, то увидели на траве еще одну большую коричнево-оранжевую бабочку с черной каймой на крылышках. Отец Иом потянулся к ней и пролепетал что-то.

— Стойте! — закричала Иом.

Она соскочила с седла и подбежала к отцу, который сидел, наклонившись в сторону, вслушиваясь в мощное дыхание своего коня и протягивая в сторону бабочки руку.

— Ба-оч-ка! — воскликнул он, пытаясь схватить яркую бабочку, которая неожиданно вспорхнула вверх. — Ба-оч-ка! Ба-оч-ка!

Слезы градом покатились из его глаз, — слезы радости. Может, за ними стояло и что-то еще — боль или понимание того, что он утратил, — но Иом не видела этого. Для нее это были слезы открытия — сродни тем, которые на каждом шагу делают дети.

Сердце Иом заколотилось. Обхватив лицо отца руками, она притянула его к себе. Ей так хотелось верить, что к нему вернется хотя бы некоторая доля разума, достаточная для того, чтобы с ним можно было говорить! Теперь это произошло. Вспомнив одно слово, он сможет вспомнить — или выучить — и другие. Для него наступил этап «пробуждения» — момент, когда связь между вновь Посвященным и его лордом становится жесткой, когда границы дара как бы затвердевают.

Со временем отец сможет запомнить ее имя, станет понимать, как сильно она любит его. Со временем он сможет контролировать отправления своего организма, научится есть самостоятельно.

Но пока что, когда Иом притянула его к себе, он разглядел ее обезображенное лицо, вскрикну л. от ужаса и попытался вырваться.

Король Сильварреста был сильный мужчина, гораздо сильнее, чем его дочь. Обладая множеством даров, он легко вырвался из ее рук и оттолкнул Иом. Отлетев, она испугалась, не сломал ли он ей ключицу.

Все это не имело значения. Никакая боль не могла уменьшить ее радости.

Габорн подскакал к ним, наклонился и взял короля Сильварреста за руку.

— Не пугайтесь, милорд, — успокоил он его. Потом потянул короля за руку, положил его ладонь на тыльную сторону руки Иом и сделал движение, как бы поглаживая одной рукой другую. — Видите? Она хорошая. Это Иом, ваша прекрасная дочь.

— Иом, — повторила она. — Помнишь? Ты помнишь меня?

Но если король и помнил ее, он никак не показал этого. Его широко распахнутые глаза были по ты слез. Он погладил ее руку, и на данный момент требовать от него большего не имело смысла.

— Иом, — прошептал Габорн, — садитесь на коня. Вы, может быть, не слышите этого, но за нашей спиной в лесу воют мастифы. Нельзя терять времени даром.

Сердце Иом колотилось так сильно, что она испугалась, что оно не выдержит и остановится вовсе. Дождя не было, но уже стало почти совсем темно.

— Все в порядке, — сказала она, забираясь в седло. Вдали залаяли боевые псы, и, отвечая им, подал голос одинокий волк.

27. Несчастный

Укрывшись в тени берез, Д журим смотрел на «неодолимых», которые рухнули на землю, используя краткую передышку для отдыха. Позади гребня, уходили в небо изрезанные морщинами, складчатые горы, похожие на застывший металл, и росли огромные деревья. Габорн скрылся в сердце Даннвуда, самом темном и мрачном его участке.

Джурим знал достаточно об этих местах, чтобы опасаться их не меньше «неодолимых». На картах в районе Вествуда не было обозначено ничего, лишь в самом центре — явно грубый, лишенный деталей набросок Семи Стоячих Камней Даннвуда. В Индопале было распространено мнение, что вселенная представляет собой огромную черепаху, на спине которой стоят Семь Стоячих Камней, а уже на них покоится весь остальной мир. Глупая легенда, считал Джурим, но занятная. В древних книгах говорится, что тысячелетия назад даскины, лорды Подземного Мира, создали Семь Стоячих Камней, чтобы они «поддерживали мир».

«Неодолимые» облазили всю землю под березами, пытаясь обнаружить след Габорна, но каким-то непонятным образом им это не удалось. Даже мастифы не чуяли его запаха и теперь стояли, бестолково тявкая и поводя поднятыми вверх носами.

Как такое могло произойти? Вместе с принцем скакали еще два человека. Они должны были оставить позади себя шлейф густого запаха, а на земле — отчетливые следы копыт. Но даже сам Радж Ахтен не мог учуять запах мальчишки, а на сухой и каменистой земле не осталось ни одного следа.

Большинство людей Радж Ахтена уже потеряли своих коней. Двенадцать животных погибли, так же как и несколько собак. Правда, «неодолимые» обладали свойствами, которые должны были позволить им даже пешком догнать Габорна, . но они постоянно жаловались:

— Эта земля слишком тверда, идти трудно. Один из «неодолимых» сидел на бревне, стянув сапоги. Джурим видел черные синяки на его подошвах и ужасные волдыри на пальцах и пятках. Именно каменистые холмы стали причиной гибели большинства коней и собак. Хотя они убивали и людей тоже. Джуриму пока везло — он остался на коне, хотя поясница у него так разболелась, что он даже не решился спешиться из страха, что не сможет снова забраться на коня. Хуже того, в любой момент и его конь мог пасть. В этом случае, поскольку он не сможет угнаться за «неодолимыми», они попросту бросят его в лесу.