Странник. Зима Мира - Пол Андерсон

Она остановилась у палатки, воткнула флаг в снег и спешилась. Мустанг фыркал, нетерпеливо бил копытами. Она улыбалась… улыбалась.

— Приветствую тебя, Сидир, старый боец! — громко произнесла она.

— Приветствую тебя, Донья из Хервара, — сказал он не своим голосом. — Если ты приехала с миром, это хорошо. Входи!

«Посадить тебя у моих ног, как собачонку? Не хотелось бы».

За ней в палатку вошли мужчины. Четверо из них были из ее племени возрастом от юношеского до средних лет. Кириан, Беодан, Орово, Йвен — ее мужья, сказала она. Пятый мужчина удивил Сидира. Сначала он подумал, что это рахидианец-перебежчик, но потом подумал, что, наверное, он с Фунвы, потом услышал, как его назвали Джоссереком Деррейном, и тут понял, что это киллимарейчанец. Да, он вспомнил это имя!

И различные слухи, которые приносили беженцы и шпионы сюда, на север… эти слухи доходили и до команд кораблей… На мгновение Сидир даже забыл о Донье.

— Садитесь, — резко сказал он. — Что вы намерены сообщить?

Сидя возле его правого колена, Донья посмотрела на него со смелостью, так хорошо знакомой ему, и ответила:

— Если вы сдадитесь, мы позволим вашим людям вернуться домой.

Он не сразу нашелся, что ответить:

— Донья, тебе не стоило бы дерзить.

— Нет, я говорю серьезно, — ответила она. Сегодня ее глаза казались изумрудными. — Конечно, мы не хотим, чтобы зря погибали наши люди. Но мы не держим на вас зла — даже сейчас, когда вы уходите из нашей страны. И жители Яира и Лено не станут вас преследовать, если увидят, что вы уходите. Уходите. Оставьте для верности свое оружие и уходите с миром. Не умирайте на чужой земле, не приносите скорбь своим людям. — Она положила мягкую, как мох, руку ему на бедро и оставила ее лежать там. Рука ее будто обжигала его огнем. — Мы некоторое время были друзьями, Сидир. Мне бы хотелось, чтобы мы искренне пожелали друг друг благополучия.

Он сжал кулаки, собираясь с силами, и выдавил усмешку:

— Мне нечего предложить вам, кроме того, что вы уже слышали: заключите мир с Империей. Но поскольку вы не желаете принять это, я дам вам хороший совет. Убирайтесь с нашего пути. Мы выполняем волю Престола, и если кто пытается стать у нас на пути, мы просто переедем через него.

— Дикие животные бьются о скалы, потому что не способны думать, — спокойно принес ее муж Йвен. — Вы полагаете, что с помощью своих пушек, кавалерии и сабель вы сможете подчинить нас себе. Но что, если раньше мы сами нападем на вас? Для перезарядки ваших пушек требуется несколько минут. Кавалерия вдруг может оказаться в окружении воинов с кинжалами и мечами. Мы будет сражаться рука об руку, мужчина к мужчине или женщина к мужчине. Северянин обычно проворнее южанина. Наша манера атаковать действует вашим солдатам на нервы… Все это вам известно. Черви на всем протяжении долины знают это, когда пожирают их трупы.

«Да, — подумал Сидир. — Но вот о чем вы не подумали, так это о том, что и мы можем все это учесть. Например, на Лосином Лугу наши всадники окружили ваших, согнали их в кучу и перерезали их, как бычков на бойне, а ваши пешие болваны были наголову разбиты нашей пехотой. Наша тактика испытана и проверена. Либо вы сдаетесь и бежите, либо наша военная машина перемалывает вас в порошок! Но чего же я хочу, — с болью подумал он. — Я отлично понимаю, что если мы уничтожим вас, то заплатим за это слишком высокую цену. И даже если вам удастся скрыться в своих дебрях, то за десять лет мы уничтожим всех вас, как паразитов, потеряв при этом неизвестно сколько людей».

Рука Доньи по-прежнему лежала на руке Сидира.

Проникающий в комнату солнечный луч тронул тоненькие золотистые волосы на ее запястье.

Крупный смуглый мужчина, Джоссерек из Киллимарейча, шевельнулся. Ему недоставало кошачьего спокойствия его спутников; неизвестно почему, но Сидиру показалось, что от него исходит горечь.

— Подумай вот о чем, Сидир, — сказал он. — Ты ведь собираешься вернуться в Арваннет. Допустим, ты прорвешься через нас. Но чего это будет тебе стоить?

Бароммианец изобразил подобие улыбки. Эта злобная ухмылка принесла ему облегчение.

— Вы хотите, чтобы мы оставили вам наши пушки. Какой смысл будет нам тогда возвращаться в Арваннет?

Джоссерек язвительно усмехнулся.

— У рогавикианцев, которые захватили этот город, вообще не было ни одного орудия. Да и сейчас нет.

— А у приморцев?

— Мы пришли сюда не обсуждать политику. Впрочем, я могу с удовольствием поговорить и о ней… после того, как вы сдадитесь.

«Может быть, удастся узнать, что же на самом деле произошло в Арваннете… Нет!»

— Если ты не погибнешь сегодня, Джоссерек, я сам допрошу тебя. — «Стоит мне только пошевелить пальцем, и охрана арестует их, а потом под пытками я все выведаю. Нет — пока среди них ты, Донья».

Ее голос потерял свою ровность.

— Я не понимаю. — Она едва не плакала! — Народы, которые могли бы дружить, уничтожают друг друга, вместо того, чтобы… воюют далеко за пределами своих границ… Кто же выигрывает в конечном счете, Сидир? Ваши люди, оставшиеся дома? Неужели мои соплеменники когда-либо угрожали вашему народу? Почему вы пришли сюда?

— Мы принесли с собой цивилизацию, — автоматически ответил он и услышал, как Джоссерек фыркнул. Остальные мужчины, да и сама Донья, казалось, пребывали в таком же замешательстве, но на лицах их не было такого, как у нее, страдальческого выражения.

Ему хотелось, забыв обо всем, погладить ее склоненную головку. Но это могут увидеть его солдаты. Призвав на помощь все свое самообладание, он некоторое время сидел молча, пока не выдавил из себя:

— Я бы возненавидел тебя, если бы ты пришла просто так. Что меня действительно удивляет, так это почему ты решила, что можешь говорить и решать за тысячи своих соплеменников, а ведь они, насколько мне известно, никому не подчиняются. Ты можешь объяснить мне это?

Донья судорожно вздохнула и сжала его руку.

Потом Сидир продолжил:

— Думаю, что нет. Что ж, скажи мне, что ты им должна? Зачем ты здесь? Весной я пообещал тебе: если Хервар поможет Империи, то он останется свободным, пока его люди сами не захотят войти в состав Империи. Теперь я снова делаю тебе это предложение.

Никто ничего не говорил. В палатку задувал холодный ветер.

— Что ж, — печально закончил Сидир, — по крайней мере, ты можешь принять безопасность от меня лично: оставайся здесь в моей палатке… Донья, с кем захочешь… Только не ввязывайся в сражение. Останься живой. Ты можешь уйти, когда только пожелаешь. Но я надеюсь, что найду тебя здесь, когда вернусь.