Другое оружие - Ариша

Раз…

Синий луч появился из руки так же незаметно, как и прошёл сквозь тело глупца. Первый смельчак ринулся в атаку, нацеливаясь на открытую спину страшного существа, но…

Два…

Неживая рука поймала его руку, живую, с живым, гудящим мечом, и сковала бетонной хваткой, рывком направив в его же собственное тело. Предательский красный луч мягко вошёл в хозяина, а Лорд внимательно смотрел в угасающие глаза инквизитора, бесцеремонно открывая все двери его сознания и видя маленькую женщину с недовольным видом, чьи слова проникают так глубоко, так резко врезаясь в нестабильную душу адепта Тёмной Стороны Силы. А потом огонь угас, ещё тёплая оболочка беспокойного духа упала на пол, и ситх разочарованно проводил его взглядом.

Три.

Всё-таки личная неприязнь…

Но подавляющее ощущение не исчезло, и дышать молодым адептам не стало легче, угнетающая мощь Лорда Ситхов только набирала силу, когда он прошёлся вдоль шеренги, заглядывая каждому в глаза, и, словно световым мечом врезая слова в толстую породу камня, высекая в сознании единственную мысль:

— Леди Вейдер, советник Императора, неприкосновенна. Ваше мнение не имеет значения. Её действия определяются недоступными для вашего понимания факторами, и все её действия подкреплены словом самого Императора и законами Империи, — спокойно, чётко и медленно. Как основополагающую истину, вбивал он слова в подавленные умы. — Леди Вейдер, Падме Амидала Наберри – неприкосновенна, — Вейдер отошёл от строя. — Вам это ясно?

Сама Сила ударила по ним, заставляя сутулиться, сгибая ноги, выбивая волю, как вакуум всасывает воздух, а затем встать на одно колено, преклоняясь перед Лордом Ситхов.

— Да, Милорд, — хором подчинились инквизиторы, но не удостоились даже пренебрежительного взгляда.

Он поднял руку, заставляя советника замолчать.

Как металл, растеклась в темноте другая Сила.

Другая.

По цвету, ощущению и виденью. Другая. Абсолютно незнакомая, непонятная, неизвестная…

Сила мальчика растёт.

Растёт.

С каждым днём мальчишка всё больше раскрывает свой потенциал и с каждым днём становится всё опасней. Его необходимо сломать, лишить опоры и подчинить. Пока это ещё возможно.

Сердце пропустило удар. Ощущения обострились.

«…Точка сосредоточения Великой Силы в живом существе…»

Невиданная мощь…

… надо действовать, пока ещё не поздно.

Что-то опять случилось. Из крепких объятий сна её бесцеремонно выдернули объятья мужа. Он крепко прижал к себе, уткнувшись носом в шею. Его ещё била дрожь, а сердце бешено стучало. Она погладила его, проверяя, нет ли ранений, и поцеловав в лоб, улеглась поудобней.

Спрашивать сейчас бесполезно, да и себе хуже. Надо только крепче прижать и попытаться его согреть, в надежде, что утром ему будет легче.

— Я хочу слетать на Дантуин, посмотреть, как проходит расселение беженцев, — с самого утра заявила Падме. Энакин уже давно распрощался с мечтой о Падме, спокойно живущей на флагмане с детьми и ждущей его возвращения, но даже сама идея об её самостоятельной деятельности вдали от его непосредственного влияния вызывало у него автоматическое отвержение. А многолетний опыт брака с сенатором Амидалой ещё и закрывал рот, чтобы не высказывать это вслух. Зная, что это бесполезно. Проще «Истец» из гиперпрыжка выдернуть, чем переубедить супругу.

— Хорошая идея, — соврал он, продолжая листать отчёты с поверхности планеты, — но мне нужно переговорить с адмиралами, чтобы выделить тебе эскорт.

— Не надо, любимый, — поощрила уступчивость ласковым словом Падме, — не хочу привлекать лишнего внимания. Моей личной охраны будет достаточно.

Скайоукер прекрасно знал её нелюбовь к излишней охране, поэтому, что-то про себя прикинув, согласился. Его беспокоили какие-то другие вопросы, вероятней всего, моральные терзания, связанные с такой агрессивной оккупацией вуки, или их упорное сопротивление, впрочем, ей сейчас это только на руку.

— Вчера я получила доклад Дорме, — продолжила Падме, помогая закрепить броню на плечах, — после Дантуина заеду домой, проверю объект.

— Я видел отчёт Урева, но ещё не читал.

— Они хорошо сработались.

— Я в них не сомневался. Когда планируешь вылет?

— Нужно кое-какие дела доделать, документы подготовить, детей собрать…

— Дети остаются на флагмане.

Как залп ионных орудий среди ясного неба, пронзили слова материнское сердце. Она замерла в попытках понять услышанное, в голове пронеслись тысячи самых ужасных её страхов. Падме внимательно следила за поведением мужа, который, при всей своей одарённости, был слишком занят документами, чтобы обратить внимание на её реакцию.

— Думаю, завтра… — договорила она. — Энакин, не забирай у меня детей, — как можно спокойней попросила она, унимая бешеный стук в груди.

— Я не забираю у тебя детей, — удивился такой реакции Скайоукер. Последствия сотрясения вроде бы уже должны были пройти. — Они останутся на флагмане. Здесь им будет безопаснее.

— Вы в горячей зоне… — сглотнув, начала искать выход Падме.

— На корабле, чья боевая мощь превосходит любые существующие ныне суда.

— Но я лечу в мирные миры…

— На маленькой яхте с минимумом охраны. Полетишь инкогнито. Если на тебя начали охоту джедаи, в критической ситуации ты одна найдёшь способ выбраться, и Карифу с Тайфо будет проще защитить тебя одну. Люку с Леей, до поры до времени, лучше побыть на «Истце» — надёжней места нет.

«Один раз уступи, второй – дожми».

Она сама попалась в установленное самой же правило. Энакин научился очень хитро ставить её на подобные развилки. Дети – это не тот вопрос, который можно обсуждать или решать подобным образом, но и их безопасность стоит выше её собственных эмоций матери, желания быть с ними рядом постоянно. Падме продолжала наблюдать за мужем, который уже решил, что разговор закончен, а она взвешивала весы рационализма и материнских чувств.

— Здесь они будут в безопасности, родная моя, — он обнял её, поцеловал, создавая иллюзию полной и абсолютной безопасности, — вы сможете каждый день общаться по голосвязи. Сигнал стабильный.

— А как же они без меня?

— Они у нас и так самостоятельные. Быстрей вернёшься к нам, — подмигнул он, в попытках хоть как-то успокоить.

Как она позволила уговорить себя на это, Падме так и не поняла. Уже уходя в гиперпрыжок, она жалела об этом, первая свободная минутка вернула её к нехорошим размышлениям, но чувство долга и продуманный план заставили переключиться на более насущные вопросы.