Почетный академик Сталин и академик Марр - Борис Илизаров

Сталин с середины 20-х годов следил за расовой и национальной проблемой в «арийской» интерпретации, правда, не столько за этническим и лингвистическим, сколько за ее политическим аспектом. Став Генеральным секретарем партии, он интересовался этой проблемой уже не только как специалист по национальному вопросу, но и как ведущий государственный деятель. До войны проявлял интерес к переводной литературе об итальянских фашистах, а позже к некоторым писаниям национал-социалистических вождей и к литературе о них. Явные следы этого интереса сохранились в его библиотеке и на книге Гитлера «Майн кампф». И после победоносной войны он продолжал интересоваться личностью Гитлера и национал-социализмом[585]. Кратко отметим, что с точки зрения расхожих расистских теорий того времени арийские племена, или, как особо подчеркивалось в немецкой лингвистической литературе — «индогерманские» племена, являются прародителями индоевропейских языков. При этом они сохраняют основной этнический фонд, самобытную племенную культуру и бессмертный «дух» арийской крови, ставший двигателем общечеловеческого прогресса. Большинство других национальных культур считались вторичными, деградирующими продуктами низшего сорта, поскольку они возникли в результате расового и национального смешения, поверхностного заимствования, подражания и даже паразитирования. Как утверждал Г. Чемберлен, а затем и А. Розенберг, для современных «арийцев» главная опасность исходит от евреев, которые, сами являясь продуктом давнего смешения семитических и арийских племен, обитают ныне в Европе, в недрах германской расы, стремясь сознательно разрушить ее этническую, языковую и культурную чистоту[586]. Как известно, в фашистской Германии наряду с расовыми законами, защищавшими «чистоту» крови, был принят закон о защите чистоты немецкого языка. Недавно одноименный закон был принят и в России. Культурологическая теория Марра от начала и до конца была антирасистской[587], что особенно подчеркивали его вольные и невольные сторонники, особенно в годы открытой борьбы с фашизмом. То, что его теория происхождения языка и мышления оценивалась именно так, а выступление Сталина в 1950 году воспринималось последователями Марра как неожиданная доморощенная интерпретация расистских идей, видно из воспоминаний Б.Б. Пиотровского. События происходят вскоре после завершения языковедческой дискуссии, между 1950 и 1951 годами: «Осенью с участием инструктора Дзержинского райкома партии т. Богдановой, довольно плохо разбиравшейся в науке, были проведены заседания, на которых выступал я с критикой индоевропеизма, но мне это ставили в вину, считая, что я защищаю Марра. Перехлест в обсуждении „нового учения языкознания“ привел к возврату давно отживших, чуждых марксизму теорий… Основное обвинение в мой адрес заключалось в том, что я выступаю против индоевропеизма и индогерманизма, то есть якобы против выступления И.В. Сталина… На другой день я пошел к тов. Веткину (партийный ленинградский деятель. — Б.И.), в его кабинете на полке стояла советская энциклопедия, и я предложил ему посмотреть в ней статьи „индоевропеизм“ и „индогерманизм“ (тогда еще синих томов на букву „И“ не было [то есть второго издания БСЭ. — Б.И. ]). Он прочел статьи и остолбенел. Я ему рассказал о листовках, которые сбрасывали фашисты армянским подразделениям Таманской дивизии, в них армяне считались чуждым для Кавказа народом. Он слушал, слушал и, наконец, спросил: „Так в чем же дело?“ Я осмелел и сказал: „Ведь вы же сами констатируете в институте низкий уровень идеологической работы“. Когда мы с ним прощались, он сказал одно слово: „Интересно…“»[588]

Что же интересного нашел тов. Веткин в БСЭ? Заглянем и мы в двадцать восьмой том Советской энциклопедии первого издания, вышедшего в 1937 году (через три года после смерти Марра), в который, как я убежден, и Сталин заглянул в 1950 году.

Там, в частности, разъяснялось, кто такие «индоевропейцы», «индогерманцы» и говорилось о соответствующим им «пранароде» и «праязыке»: «Индоевропейские, индогерманские, ариоевропейские, прометеидские, представляют весьма многочисленную группу языков, распространенных в большей части Индии, Ирана, Закавказья, Средней Азии, почти во всей Европе, путем колонизации, в Америке, а также в значительной области Азии, Африки, Австралии, Океании»[589]. Здесь же помещена карта мира, иллюстрирующая распространение современных индоевропейских языков. Говорилось о сложностях с идентификацией армянского и хеттского языков как представителей этой семьи. В особой словарной статейке объяснялось, что «индоевропейский праязык, гипотетическая конструкция, созданная буржуазным языковедением XIX в. на основе наблюдаемых схождений древнеписьменных индоевропейских языков… Конструкция не имеет никакой исторической реальности, и всякая попытка оперировать с И.-е. п., как с действительно существующим языком, ведет к тягчайшим заблуждениям и искажению исторической действительности. Особенно усугубляются эти заблуждения, когда к И.-е. п. начинают причислять индоевропейский „пранарод“ с его „прародиной“»[590]. Говорилось, что в Германии появилась новая «наука об индоевропейских древностях», а во Франции «лингвистическая палеонтология»[591]. Добавим, что Марр также пользовался понятием «палеонтологический анализ языка», но вкладывал в него свой смысл. В БСЭ говорилось и о фашизме, взявшим на вооружение некоторые аспекты индоевропеистики, и о том, что Марр одним из первых ученых еще в 1923 году открыто выступил против таких поползновений. Говорилось также, что его концепция «стадиального развития языка» в целом противостоит расистской идеологии[592]. Готовя свои языковедческие работы Сталин, конечно же, познакомился с этими статьями из БСЭ об индоевропейских народах и языках. Об этом свидетельствует то, что именно в этом томе графически представлены различные варианты индоевропейского языкового древа[593]. Напомню, что Сталин собственноручно воспроизвел его рисунок на полях шестьдесят пятого тома БСЭ, когда знакомился с яфетической теорией.

Таким образом, Сталин понимал и тогда, в 30-х годах, и тем более теперь, в 1950 году, после войны с фашистской Германией, как тесно увязаны различные языковедческие и национальные проблемы с агрессивными идеологемами ХХ века. И совсем не по лингвистическому невежеству, а вполне осознанно Сталин в своих публикациях в «Правде» указал на прямую биологическую связь рода, племени, нации с их языком, выдвигая на первый план русский национальный язык, якобы восходящий к исходному корню — к курско-орловскому диалекту. Напомню, что в давней работе «Марксизм и национальный вопрос» Сталин, напротив, назвал складывающийся общенациональный язык в ряду других признаков только еще нарождавшейся буржуазной нации, то есть определял их происхождение не биологически, а социально-экономически и исторически. Больше того, именно тогда Сталин, как по металлу, отчеканил: «Нация — это, прежде всего, общность, определенная общность людей. Общность эта не расовая и не племенная».

Если оставить в стороне идеологические и конъюнктурные аспекты, вопрос о соотношении нации, языка и культуры до сих пор не может решаться однозначно. В 1926 году в СССР вышла небольшая книжка выдающегося американского этнографа, лингвиста и культуролога Фердинанда Боаса «Ум первобытного человека». Марр частенько ссылался на его труды. Каждый на своем материале, Боас на основании изучения языков и культур индейцев Америки и отсталых племен других стран, а Марр — изучая культуру народов Кавказа и других регионов, пришли к одним и тем же выводам. Приведу выдержку из замечательно написанной и хорошо переведенной книги Боаса, предварительно отметив, что он выдвинул концепцию, согласно которой раса (этносы), языки и культуры никогда не развиваются согласованно или синхронно. Каждое из этих явлений имеет собственные циклы и темпы развития. При этом, отмечал Боас, «значительные изменения в языке и культуре неоднократно совершались без соответствующих изменений в крови»[594]. В то же время «можно показать, что в других случаях народ сохранял свой язык, подвергаясь материальным изменениям, относившимся к крови и к культуре или к той и к другой»[595]. До наших дней не утратил своего познавательного значения общий вывод Боаса, очень важный для понимания еще одного аспекта системной концепции Марра и характера эволюции взглядов Сталина на национальные проблемы. По наблюдениям Боаса: «Тип и язык народа могут оставаться неизменными, а его культура может изменяться; неизменным может оставаться его тип, но его язык может измениться; или его язык может оставаться неизменным, а типы культуры — изменяться»[596]. «Если это верно, — размышлял Боас, — то такой проблемы, как вышеупомянутая арийская, в действительности не существует, так как эта проблема прежде всего лингвистическая, относящаяся к истории арийских языков; предположение же, согласно которому этот язык в течение всего хода истории должен быть языком известного определенного народа, между членами которого всегда существовало кровное родство, равно как и другое предположение, согласно которому этому народу всегда должен был быть присущ известный культурный тип, — совершенно произвольно и не согласно с наблюдаемыми фактами.