Голоса выжженных земель - Андрей Гребенщиков

– Хреновый из тебя собеседник, гражданин убийца и душегуб. Ни красноречивых признаний, ни покаянных излияний. Скучно. Скажи-ка лучше, чего с сеструхой твоей названой будем делать? Преступление не должно остаться без наказания.

Этот день слишком сильно измотал его, он потерял концентрацию, расслабился, самонадеянно решил, что все плохое уже случилось. ́ И оказался не готов к новой атаке.

Врач Галина Николаевна качала головой и цокала языком – не поймешь, сочувственно или осуждающе.

– Тетя Галя, насколько все серьезно? – Ник стоически терпел, пока ему обрабатывали рану на боку.

– Рана – херня! – не отрываясь от манипуляций, пробасила врачиха. У нее был донельзя прокуренный голос, что неудивительно: с самокруткой пятидесятилетняя тетя Галя расставалась только в операционной, и то неохотно. Никто не знал секрет ее долголетия – с такими-то привычками! – но злые языки шептали о животворящей силе медицинского спирта. Им она тоже не брезговала, причем не брезговала ежедневно, без выходных и перерывов. – Главное, чтобы заражения крови не случилось. Тогда сепсис и полный…

За крепким словцом в карман врачиха не лезла. Это был третий, но не последний ее грех. Одним словом, колоритная дама, но Нику она нравилась – хорошая тетка, хоть и со всевозможными прибабахами.

– А что делать, чтобы не…

– Антибиотики жрать, что еще делать. При их отсутствии надеяться на удачу. Можно еще молиться или грибные отвары внутрь принимать. В качестве наружного – слюна волколака. Также народная медицина рекомендует спиртяжку и самогон – в качестве средства от всех напастей. Вариантов куча.

– И поможет? Слюна, отвар, спиртяжка?

– Не-а. Зато при смерти будешь ощущать удовлетворение, что сделал все возможное. При правильной дозировке спирта, вообще ничего ощущать не будешь – сдохнешь и даже не заметишь. Рекомендую как доктор!

Ник невесело улыбнулся. Вот он бизнес по-русски: заработал пачку таблеток и залетел на их курс во время выполнения заказа, оплаченного этими таблетками. Зашибись потрудились!

– Не дергайся, заканчиваю уже со швами. От сепсиса коньки откидывает только каждый четвертый, зато каждый первый и второй бегают потом бодрячками.

– Не понял, а каждый третий куда девался?

– Третьи бегают уже не так бойко, им заражение через ампутацию останавливают. Но это случай не твой – туловище-то не ампутируешь!

Врачиха заржала собственной шутке, толстые мясистые губы мелко затряслись и не удержали торчавшую изо рта сигарету. Та спикировала на пол, оставляя за собой дурно пахнущий шлейф дыма. Произошедшая неловкость нисколько не смутила тетю Галю, она привычным движением затоптала окурок и вытащила из кармана халата (когда-то белого, а нынче грязно-серого) новую самокрутку.

– К тебе все Куйло ломится, – доктор Галина по-всякому называла начальника станции, носившего редкую фамилию Буйно́, но оригинального паспортного варианта Ник из ее уст не слышал ни разу. – Долатаю тебя и сразу передам высокому руководству, так что мозгуй пока, чего о ранении брехать будешь.

Брехать Никита не собирался. Недосказать правды – не значит обмануть. Он уже прикидывал в голове, о чем стоит рассказывать начстанции, а о чем лучше умолчать.

– После вашей экзекуции сам пойду сдаваться, мне скрывать нечего.

– Нечего так нечего.

Лечебные мучения продлились еще минут десять, после чего тетя Галя, наложив на свежие швы повязку, со словами «будешь показываться каждый день» отпустила Ника на допрос.

Начальник станции – высшее должностное лицо на Донской, чья власть ограничивалась лишь коллегиальным, избираемым раз в два года Советом из пяти самых достойных граждан Старокачаловско-Донского Конгломерата (тяжеловесное официальное название государства так и не прижилось в народе и упоминалось исключительно в немногочисленной официальной документации) – встретил юного визитера хмурым, напряженным взглядом. Поднялся из-за стола навстречу Нику, но руки для приветствия не протянул, только кивнул неопределенно:

– Куда?

По всей видимости, это должно было означать «куда тебя ранили», но высокое руководство поскупилось на полную фразу.

– В бок, Дмитрий Борисович. Рана ерундовая, крови только ́ много…

Буйно шагнул к Никите и заключил его в медвежьи объятия:

– Вот ведь сучья семейка! Дядя в поганом переходе сгинул, теперь племяш там же на ножи лезет!

Отстранившись, начстанции погрозил опешившему «племяшу» увесистым кулаком:

– Чтоб с Донской ни на шаг. В туннель без сопровождения сунешься, сам тебя придушу, понял?!

– П-понял, но…

– Без «но». Садись и рассказывай обо всем по порядку, – суровый Дмитрий Борисович ткнул пальцем в стул для гостей. – Чай будешь?

Прихлебывая горячий грибной напиток, по старой памяти зовущийся чаем, Ник покорно излагал историю приключившейся с ним неприятности.

– Мне на Лесопарковую понадобилось…

– Зачем?

– По работе.

– Конкретнее.

– Без дяди не смог выполнить заказ…

– Какой?

– Починить диктофон.

– Хорошо, дальше.

– Пошел на поклон к конкуренту. Мы друг друга в лицо не знаем, потому обошлось все без унижений, я прикинулся обычным клиентом.

– Так.

– Конкурент обещал за час девайс отремонтировать.

– Девайс?

– Ну, устройство или прибор. Дядино словечко.

– Дальше.

– Пока суть да дело, я в едальне местной завис, на обед. Там ко мне подкатила шлюшка парковая, попыталась на понт взять…

– Подробнее.

– Предупредила, что меня гопота местная приметила, намекала, что проблемы решить может за определенное количество патронов.

– Старый развод. Деваха на испуг брала или гопота действительно была?

– Ошивались быдланы местные, круги вокруг меня наматывали.

– Откупился?

– Да ни за что! Проститутищу послал подальше.

– Смелый парень. К ментам обратился?

– Неа, пушку купил…

– Что?!

Деловито-озабоченное лицо начальника станции немедленно превратилось в изумленное, на смену удивлению пришла ярость.

– Ты совсем ненормальный или грибов объелся?! Какая, к херам, пушка?!

– Хорошая. «Стриж» семнадцатизарядный. Душевно шмаляет…

– Ты и пошмалять успел?! – Буйно вскочил с места, схватился за голову.

– Дмитрий Борисович, можно я по порядку расскажу? Вы же все время перебиваете…

– Да говори ты, щучий сын!

– Патроны разводилам отдавать – это совсем западло, не по-нашему, у меня б рука не поднялась. К ментам бежать – так они только на станции помогут, через туннель провожать не пойдут. Вот я и прикинул, что самому выкручиваться надо. Один на один, максимум против двух, может, и выстоял бы – дерусь-то я неплохо, дядя поднатаскал в этом деле. Однако уродов было больше, только на глаза мне трое попались, тут без вспомогательных средств уже никак…

– Дядя с холодным оружием обращаться не научил?

– Ну что ж вы все время сбиваете, Дмитрий Борисыч? – Ник врубил «нахаленка», но пока в достаточно мягкой и деликатной форме. – С ножами управляюсь пристойно, но против троих – особенно если учесть, что они тоже не с голыми руками на гоп-стоп собрались, – не выстою.

– Где пушку взял? На Лесопарке с этим строго.

– Строго. Спросил у антиквара, ходил слушок, что наш конкурент огнестрелом приторговывает, а магазин старья лишь для прикрытия легального. И слушок подтвердился, пистолет я получил.

На эту новость Буйно отреагировал довольно странно. Перестал расхаживать из угла в угол, вернулся за стол, сцепил могучие руки в замок и молча уставился в одну точку.

– Забрал я починенный диктофон, волыну подальше спрятал и отправился домой, – Никита запнулся, ожидая от начстанции обвинений в контрабанде, а также отборной ругани и проклятий на свою голову. Но не дождался, Дмитрий Борисович его больше не перебивал.

– Пока таможню прошел, чуть не поседел, но, слава богу, все обошлось. Зато с гопотой не обошлось, они ждали меня в туннеле. Окружили с двух сторон, предъявы какие-то левые кидать стали, я, недолго думая, «Стрижа» и опробовал в действии. Отличная машинка оказалась: двоих сразу на глушняк, одного ранил, не знаю куда, вроде несмертельно. Потом расслабился немного, пока в себя приходил, на этом меня шлюха парковая и подловила: выскочила откуда-то, черт знает где в темени пряталась, и пырнула ножом. Я от испуга и неожиданности так ее с колена приложил, что вырубил сразу же… Вот за это реально стыдно, нельзя на женщин, даже таких, руку поднимать, а уж ногу…