Криминальная жизнь аристократки - Узница ада

встала возле мачты, прижавшись к ней спиной. Дерево холодило спину, на которой уже почти не осталось шрамов из-за мази Эммета. Сзади никто не нападет, поэтому осталось лишь следить перед собой и по бокам. Но может ли Женни стрелять, если к ней начнут приставать? Не принесет ли Эммету её буйство проблем?

Хотя, если так подумать, это он привел меня сюда! Сам привел проблему, ничего не объяснив. Я за себя ручаться не буду, — хмыкнула про себя девушка, сложив руки на груди.

Тут к Женевьеве подошел какой-то матрос, хмуро посмотрев на неё. Было весьма иронично и предсказуемо, что кто-то из этого отребья не удержится от своих поганых мыслишек.

— Ты куртизанка? — противно хохотнул довольно-таки молодой матрос. — Или личная бабочка Бессмертного колдуна?

— Бабочка? "Бессмертный колдун"? — удивленно вскинула брови девушка, хмыкнув. — На каком языке ты говоришь?

— Можешь не притворяться, малышка. Он никогда не приводил на корабль баб. Значит, ты его…

— Знакомая, — закончила Женевьева, получше вцепившись в ремешок. — И я предпочту подождать своего спутника в одиночестве.

Тут парень подался вперед, уперев одну руку над головой Женни в дерево. Девушка среагировала быстро, достав из ножен своё любимое оружие, приставив его к челюсти матроса. Сердце Женевьевы бешено колотилось в груди, но снаружи она была совершенно спокойна.

— Дернешься — и тебе конец, — процедила мафиозница, чуть надавив на лезвие.

— Уверена? — неожиданно усмехнулся парень.

Девушка почувствовала, как что-то острое упирается ей в живот. Опустив взгляд, Женни увидела кинжал, приставленный прямо к солнечному сплетению. Матрос оказался очень быстрым, совсем как Алекс. Женевьева вспомнила, что он применял такие же хитрости в бою. Делал что-то одно, но выкидывал совершенно другое.

— Что тебе нужно? — проглотив вставший в горле ком, безразлично спросила девушка, сильнее сжав рукоять ножа.

— Ты не куртизанка. Бандитка, да?

— Откуда ты…

— Мне плевать, кто ты такая. Лишь хочу узнать… знаком ли тебе Алекс Кристиан?

Сначала Женни не поняла, о ком говорит этот незнакомец, но после вспомнила один момент из диалога с Алом. Однажды он признался, что больше всего ненавидит свою фамилию. Она напоминала ему о родителях. Об отце-алихийце, что бежал с родины в Сансайд. Что встретил Амели Кристиан и, женившись на ней, взял её фамилию.

— Малышка, время — деньги. Говори. Живо.

Тут матрос вздрогнул, скосив взгляд вправо. Женевьева заметила знакомое лезвие катаны, приставленное к шее парня. Позади него стоял Эммет. Увидев его, Женни не сдержала улыбку, расслабившись и даже опустив оружие.

— Видишь же, дама не хочет с тобой говорить, — лениво произнес мужчина, надавив на кожу матроса. — Убери кинжал, пока я не отрубил тебе голову. Рассказать, как это делается?

— Не стоит, — гневно прошипел парень, отстранившись от девушки и убрав кинжал в ножны.

Некромант тоже спрятал свою катану, подойдя ближе к незнакомцу. Женевьева заметила, что смелость этого мерзавца куда-то пропала. А когда Эммет замахнулся и мазнул его прямо по челюсти, матрос даже не попытался защититься, приняв удар. Мужчина же силу не рассчитал, повалив противника на пол. Парень схватился за ноющее место, после чего в страхе отполз от Эммета.

— Твои люди совсем распоясались, Рейсон, — встряхнув кулаком, обратился к капитану некромант.

— Он получит нужное наказание. На большее не надейся, — хмыкнул тот, закурив трубку. — Что ж, поплыли, господа. До темноты осталось около пяти часов.

* * *

Женни стояла на носу корабля, очарованно смотря вперед. Морская вода расходилась белыми волнами по бокам судна. Приятный ветерок играл с волосами девушки, щекотал лицо. Солнце, что было всё ближе и ближе к горизонту, окрашивало море в рыжий цвет. Там, куда не попадали его лучи, вода была тёмно-синей. Женевьева подмечала каждую деталь этого прекрасного пейзажа, наслаждаясь столь успокаивающей атмосферой.

Девушка упустила тот момент, когда судно тронулось с места. Она размышляла над словами того матроса, оглядывалась, пытаясь найти его. Но, видимо, парень остался на берегу. Корабль был почти пуст. Тишину заполняли лишь звуки моря, крики чаек где-то вдали и порой плескавшиеся в воде рыбы. Сначала Женни не вдохновило это, но стоило подойти к краю судна… как мнение тут же поменялось. Тревога отступила, её место заняло умиротворение и восхищение. Совсем как тогда, на поляне папоротников. И все эти пейзажи показал девушке Эммет!

— Вижу, тебе здесь нравится, — с улыбкой произнес мужчина, подойдя к Женевьеве.

— Ты тут не впервые? — тихо спросила Женни, опустившись на колени и обхватив руками бортик. — Тот парень сказал…

— Да. Я бываю здесь время от времени. По одному заданию.

— Какому же?

— Это не столь важно сейчас, — мягко ответил некромант, присев рядом с девушкой. — Обещаю, я расскажу тебе абсолютно всё. Но позже. Ты веришь мне?

Женевьева посмотрела на Хьюдсона, пытаясь отыскать в его глазах смешинки. Но их не оказалось. Некромант был очень серьёзен, что ввело девушку в ступор. Что не так в этом вопросе? И как лучше всего ей ответить? Правду или отшутиться?

— Почему ты спрашиваешь?

Эммет поморщился, отведя взгляд. Видимо, говорить причину ему не хотелось, но девушка была настойчива. Чтобы дать ответ, она должна знать, о чем думает некромант. Наконец, он сдался, с усмешкой ответив:

— Мы с Эмилем не любим людей. Родители говорили, что нужно быть, как они. Но ведь человечество столь порочно, что тяжело было согласиться с ними. Особенно после того, что они сделали.

— Сожгли вашего отца, — прошептала Женевьева, сжав ладонь мужчины, отчего тот удивленно посмотрел на неё, но после продолжил:

— Мы изготовляли им лечебные настойки, говорили с покойными родственниками. А нам отплатили ненавистью, — Эммет хохотнул. — Один идиот восстал против нас, сказал, что "нечисть" не имеет право существовать среди людей. Боялись. Точно также, как сейчас оборотней. Все люди пошли за ним. Никто не вспомнил добра, что мы принесли им. И тогда Эмиль решил пойти против всех.

— Но почему ты пошел другой дорогой? — спросила Женни, задав самый интересующий её вопрос. С самой первой встречи она хотела узнать именно это.

— Потому что сумел простить людей. Не для них. Для себя. Слишком обременительно тащить за собой груз ненависти и злобы,