Япония по контракту - Ольга Круглова

— А как же иначе? Мы же в Японии живём! В такой замечательной стране! Надо же этим пользоваться! — Леночка быстро одолела программу Шимин-центра и принялась изучать китайские иероглифы — кянджи. — Это — более высокий уровень! — гордилась она. — Я и букеты составлять умею.

Леночка весело хвасталась своими успехами. Правда, Кеничи их не ценил. Заводя речь о муже, Леночка грустнела, словно он был единственной неприятностью в её японской жизни.

— Муж ругается, что я всё время рвусь из дома. Всё говорит — жена должна дома сидеть! Но всё-таки он меня любит! Скворца мне подарил. Говорящего, очень дорогого. Я с ним нянчусь, как с младенцем, — Леночка погрустнела опять. — Мне детей пора заводить, мне скоро тридцать… И Кеничи уговаривает меня. Газету местную принёс. Там была заметка о русской женщине, которая ждёт ребенка от японского мужа. Такое это у них событие, что аж газета пишет. Вот Кеничи мне и принёс показать. Вроде как пример. Или укор. Он очень хочет ребенка, а я сомневаюсь. — Леночка встала со скамейки, подошла к витрине детского магазина. — Посмотрите, у них детскую обувь только из синтетики шьют, из кожи дорого получается, японцы не купят, денег пожалеют. А обувать в пластмассу малышей им не жалко. Ну как, скажите, тут ребёнка растить?

Смеркалось. Леночка посмотрела на часы, сказала обречённо:

— Мне пора домой идти, мужу ужин готовить. Я собиралась борщ сварить…

— Свари ему мисо-суп, — посоветовала она. — Раз уж ты вышла замуж за японца. Да и что его варить-то, этот мисо-суп, невелика работа!

— Ну, вот ещё! Я даже запаха этой гадости не выношу! — упрямо тряхнула своей золотистой гривой Леночка. И задумалась. — А может, и правда устроить ему японский ужин? — Она свернула к какой-то забегаловке, чтобы купить сущи. Это была единственная японская еда, которую Леночка признавала. Но сущи — это же вроде бутерброда…

Утка прижалась к земле.

Платьем из крыльев прикрыла

Голые ноги свои…

Басё

Раннее вставание трём добродетелям равно.

Японская пословица

Коротко звякнул будильник. Намико привычно прихлопнула кнопку звонка, посмотрела на циферблат. Половина пятого. Хидэо спал на соседней кровати. Осторожно, чтобы не разбудить мужа, Намико встала, дрожа от холода, натянула халат, прошла в ванную, наскоро умылась ледяной водой. Горячую она включит потом, когда проснётся Хидэо, чтобы сэкономить газ. Намико привычно посмотрелась в зеркало, привычно ужаснулась — синеватая нечистая кожа обвисала на щеках, собиралась морщинками под глазами. Так и должно быть у старой женщины, которой скоро стукнет пятьдесят три, — успокоила себя Намико и вылила на ладонь лужицу жидкой пудры. Щедро намазав лицо, порадовалась — раньше с порошковой пудрой было куда труднее доводить лицо до гладкого тона. Зевая, она подвела карандашом брови. Руки её дрожали от холода и левая бровь съехала чуть вниз. Но Намико не заметила — лампочка над зеркалом горела тускло. Яркие лампы — дорогое удовольствие.

Намико старательно накрасила губы, причесалась и ещё раз внимательно оглядела себя в зеркале — всё нормально, можно идти на кухню — Намико спустилась на первый этаж. Здесь было совсем холодно. Но включать обогреватель она не стала, дожидаясь семи часов, когда проснётся Хидэо — так можно сэкономить керосин. А она не замёрзнет, ведь она все время в движении. Тем более, что сегодня придётся торопиться, она должна поехать к русской, помочь ей разобраться со счетами. Намико нравилось навещать русскую — это позволяло ей уйти из дома, от свекрови. И Хидэо одобрял такие встречи:

— Ты должна чаще общаться с иностранкой, жене профессора положено знать западные манеры и английский язык. Говори с ней…

Но с русской трудно разговаривать! У неё такие странные мысли! И выглядит она странно — ни капли косметики на лице. И всё удивляется — зачем японки так сильно красятся? Зачем так рано встают? Непонятно, как ей отвечать. Японской жене положено вставать рано, потому что муж не должен видеть спящее лицо жены. Так говорила мать Намико, когда отдавала её замуж. И свекровь не ленилась повторять:

— Ты должна встать раньше мужа и накраситься, чтобы не походить на чёрта! — Хидэо никогда не видел Намико ненакрашенной. И спящей никогда не видел.

Каждое утро Намико начиналось одинаково — она собирала коробку с обедом для Хидэо. Что же ему приготовить? Может, макароны? Он их любит. И это очень хорошо, потому что макароны почти втрое дешевле риса. Намико готовила макароны часто, почти каждый день — это позволяло экономить деньги, которые Хидэо давал на хозяйственные нужды. Она достала из шкафчика пакет — макарон в нём осталось совсем мало. В ближнем супермаркете их давно не продавали с уценкой. А без уценки Намико ничего не покупала — она экономно вела хозяйство. Намико решила зайти в магазин, который рядом с домом русской, там сегодня распродажа — в газете было объявление. Может, удастся подешевле купить макароны? А пока придётся сварить рис.

Намико насыпала в автоматическую рисоварку крупу, налила воду. Заученным движением нажала кнопку. Сколько лет она каждое утро делала одно и то же! В рис можно будет положить яйцо и свежий огурец — так любит Хидэо. Намико взяла тёрку, достала из холодильника огурец и принялась медленно, тщательно его тереть. Вчера Хидэо сделал ей замечание — огурец был натёрт неаккуратно. Он пришёл домой поздно, почти в одиннадцать, усталый и злой. Значит, разговаривал с русской. Его очень утомляла эта иностранка. После ужина Хидэо сразу уснул. А Намико долго мыла посуду, подметала пол… Жена не должна ложиться, не прибрав дом. Только в первом часу ночи она добралась до постели. Намико внимательно следила, чтобы куски покрупнее не попали в тарелку, выбирая закоченевшими пальцами скользкие полоски из ледяной массы.

— Теперь омлет, — привычно подумала она и, взбивая яйцо, почувствовала, как желудок заволакивает тупая, ноющая боль. — Надо принять таблетку, ту, что прописал врач. Но это потом…

Намико вылила яйцо на прямоугольную сковородку с выгнутым как крыша дном и принялась качать её — к себе — от себя — так ярко-жёлтая масса растекалась ровным слоем. Намико сняла лопаткой тонкий лепесток омлета и, положив его на доску, скатала трубочкой, задержала в руке, замёрзшим пальцам приятно было ощущать тепло. Потом взяла нож и стала нарезать мелкую соломку. Её руки двигались медленно, аккуратно, чтобы ломтики получались ровные. Все, как один. Рисоварка щёлкнула, отключаясь. Намико открыла крышку, понежилась минутку в клубах горячего пара, взяла лопатку, выложила на тарелку немного риса — остывать. Подождала минут пять, постояла, глядя в окно. Потом добавила в рис огурец и яйцо, перемешала, сложила в коробку, гладенько разравнивая лопаткой, накрыла крышкой, надела поверх круглую резинку. Эту коробочку Хидэо носил много лет, от старости пластмасса покоробилась, и крышка закрывалась плохо. Но новую коробку покупать не стоило. Эта ещё вполне могла служить — Хидэо не любил лишние траты. Он очень ругал Намико, когда увидел на журнальном столике журнал мод. Намико спрятала его под газетами, но русская, что была у них в гостях в тот день, нашла журнал и показала Хидэо: