Чудо - Ирвин Уоллес

Опять оказавшись под дубом, Микель открыл грубую коричневую сумку и положил упаковку динамита внутрь. Следом были осторожно уложены один за другим прочие элементы адской машинки.

Он запихивал в сумку размотавшиеся концы провода, когда с удивлением услышал свое имя.

— Микель! — раздалось совсем близко.

Рядом с ним стояла Наталия.

— Наталия, что ты здесь делаешь? Я же сказал тебе… Ты же могла… А-а, ладно.

— Я хотела увидеть, куда ты идешь. И пошла следом. Вернее, в основном карабкалась на четвереньках. Думала уже, что заблудилась, но все-таки нашла.

Он быстро поднялся и, держа ее за руки, поцеловал.

— Люблю тебя навек,— прошептал он.

— И я буду любить тебя вечно, даже дольше.

Отпустив ее плечи, одной рукой он обнял Наталию за талию, а в другую руку взял сумку.

Когда они начали спускаться по склону, Микель улыбнулся:

— Значит, теперь ты видишь меня. И как я выгляжу?

— Страшен как смертный грех,— рассмеялась она,— но мне нравятся грешники, да еще страшные с виду.— Ее лицо посерьезнело.— Микель, ты прекрасен. Конечно, не так прекрасен, как Дева Мария, но для простого смертного достаточно красив.

Спустившись вниз, они не пошли по направлению к гроту и святилищу, а продолжали идти прямо к мосту, ведущему через реку Гав-де-По на луг, широко раскинувшийся под лунным светом.

Едва поспевая за спутником, Наталия спросила:

— Куда мы идем?

— К реке,— ответил Микель и приподнял тяжелую сумку.— Чтобы избавиться от этого и попрощаться с частью моего прошлого.— Он на ходу повернулся к девушке и улыбнулся. Теперь я тоже вижу, милая,— произнес он.— Вижу впервые в жизни.

15

Лиз Финч словно летела на крыльях.

На самом деле она твердо ступала по ковровой дорожке, тянувшейся вдоль коридора пятого этажа гостиницы «Галлия и Лондон», но впервые с момента приезда в Лурд у нее появилось такое чувство, будто за спиной выросли крылья.

Ощущение полета создавал полученный от Аманды желтый конверт, а точнее, его содержимое, которое она крепко сжимала в руке. Так высоко Лиз еще никогда не летала. У нее в руках было самое громкое разоблачение десятилетия и определенно самая сенсационная история за всю ее карьеру. И все это — благодаря замечательной молодой женщине по имени Аманда Спенсер. Но именно Лиз донесет добытый материал до многих миллионов читателей. Они будут читать ее статью по всему миру, жадно впитывая каждое слово и немея от потрясения. Лиз дорого дала бы за то, чтобы увидеть лицо Билла Траска, когда будет диктовать ему готовую работу. И еще больше — за то, чтобы увидеть физиономию этой сучки Маргарет, когда та услышит о потрясающей находке и поймет, что разоблачение Вирона по сравнению с этим просто ерунда на постном масле.

Лиз остановилась перед дверью номера 503, в котором жила Аманда. В своей записке та обещала, что, вернувшись из больницы, будет ждать подругу в гостиничном номере, чтобы дать полные разъяснения по поводу фантастического дневника Бернадетты, прежде чем Лиз напишет и продиктует по телефону свою взрывоподобную статью.

Вот тогда-то и наступит конец этому тоскливому городишке. Он будет полностью разгромлен, стерт с карты на веки вечные, чего вполне заслуживает.

Сейчас ее радовало все. Даже обычный стук в дверь прозвучал веселой, ритмичной мелодией. Лиз ожидала, что дверь сразу откроется, но та оставалась закрытой. Пришлось постучать еще раз, уже настойчивее. Лиз всей душой надеялась, что Аманда все же вернулась, а не задержалась в больнице у Кена, что бы там с ним ни случилось.

Дверная ручка наконец зашевелилась, и дверь широко распахнулась. За ней стояла Аманда в шелковой ночной рубашке. Глаза у нее были заспанные, волосы всклокоченные, а на лице читалось недоумение.

— А-а, Лиз, это ты?

— Кто же еще? Ты что, забыла? — Лиз помахала в воздухе желтым конвертом.— Ты оставила мне этот супердинамит и пригласила на свидание.

— Господи, который час?

— Почти полдвенадцатого, как и назначено.

— Вот черт, проспала… Умоталась за сутки. Даже будильника не слышала. А ведь собиралась встать в восемь и в полдесятого прийти в больницу для разговора с врачом Кена. Но главное — увидеть самого Кена, чтобы утащить его обратно в Чикаго. Ты заходи, Лиз, а я сейчас быстренько оденусь.

Лиз бодро вошла в комнату и закрыла за собой дверь, а Аманда, шлепая босыми ногами, подбежала к комоду и начала рыться в ящиках в поисках чистых колготок и свежего бюстгальтера.

Плюхнувшись на стул, Лиз снова торжественно подняла желтый конверт вверх.

— Никуда твой дражайший Кен не денется. Послушается тебя как миленький, едва прочтет вот это. А скажи-ка, что он там вообще забыл, в этой больнице?

Стаскивая с себя ночную рубашку, Аманда ответила:

— Он оставил мне записку, что ему стало хуже и его увезли в главную больницу Лурда на улице Александpa Марка. Я поехала туда, как только вернулась из Бартре, но Кену дали снотворное, и он к тому времени уже отключился.

— А как он сейчас?

— Именно это я и намеревалась выяснить в девять тридцать.— Она ловко упрятала свои молочно-белые груди в чашечки бюстгальтера и застегнула его на спине.— До чего же досадно, что я проспала. Нет даже времени встать под душ.

Однако Лиз Финч снова сунула ей под нос копию последнего дневника Бернадетты, извлеченную из конверта.

— Послушай, Аманда, у тебя с Кеном не будет никаких проблем. Все они останутся позади, как только это попадется ему на глаза. У него не останется ни капли веры во всякую лурдскую чепуху. Он увидит, насколько убедительно, пусть и невольно, Бернадетта выставила себя выдумщицей. Представь себе, этой деревенской девчонке-истеричке повсюду мерещится Дева Мария да еще и сам Иисус. Сперва несколько раз среди овечьего стада в Бартре. Но это лишь, так сказать, генеральная репетиция. А потом, месяц спустя, она закатывает представление уже по полной программе в Лурде. Да, Аманда, это история века. Лучший материал современности! Но ты не хотела, чтобы я диктовала его по телефону, пока не поговорю с тобой, да и мне самой требуется дополнительная информация о том, как он попал тебе в руки. Все до мельчайших подробностей. Так что давай, чудо-девушка, выкладывай, черт возьми, как тебе удалось его выудить.

— Мне надо в ванную,— сказала Аманда, потряхивая колготками.— Времени нет совсем.

— Аманда, ну пожалуйста,— взмолилась Лиз, глядя вслед Аманде, скрывшейся в ванной.— Ты же сама просила меня не выдавать материал, пока не расскажешь, как его достала. Так ты расскажешь или нет?

— Только не сию секунду, Лиз,— отозвалась подруга из-за двери.— Сейчас быстренько оденусь, а по пути вниз расскажу тебе то, что знаю. Если же этого окажется недостаточно, можешь поехать со мной в больницу. В машине изложу все подробно.

Через минуту Аманда выскочила из ванной, впопыхах натянула блузку, обеими ногами ступила в юбку, подняла ее и застегнула пояс. Затем сунула ноги в туфли на низком каблуке, схватила вторую копию дневника, тоже в желтом конверте, и выбежала за дверь. Лиз не отставала от нее, семеня сбоку.

Пока ждали лифта, Лиз успела спросить:

— Это отец Рулан дал тебе имя Эжени Готье в Бартре, верно?

— Верно.

— А откуда тебе стало известно о более раннем разделе дневника?

— Сестра Франческа упомянула о нем вскользь во время разговора в Невере. Отец Рулан признал, что такой раздел существует, однако утверждал, что эта часть его совершенно не интересует. На самом деле он ее в глаза не видел. Мадам Готье не только подтвердила существование раннего раздела, но и показала его мне. Деньги ей были не нужны. От меня ей нужно, чтобы я пристроила ее племянника в американский колледж. Когда я прочитала страницы, на которых Бернадетта, описывая свое пребывание в Бартре, свидетельствует, что ежемесячно видела среди бараньих спин Иисуса, а потом и Деву Марию, не припомню уж, сколько раз…

— Иисуса — трижды. Деву Марию — шесть раз среди овец в Бартре. А через месяц — еще восемнадцать раз в Лурде. Только в Лурде у нее были свидетели и пьеска имела успех у публики. Сумасшествие оказалось заразительным.

— В клинической психологии такое не редкость. Синдром бегства от реальности. Мы лечим детей старшего возраста, у которых с галлюцинаторной ясностью возникают эйдетические образы — яркие, живые, но нереальные, которым человек начинает верить.

Лифт наконец пришел.

— Аманда, можно я тебя процитирую?. — попросила Лиз.— «Как заявила известный профессор психологии из Чикаго доктор Спенсер…» И так далее.

Они сели в кабину лифта и начали спускаться вниз.

— Церковь, конечно, сожжет меня на костре,— задумчиво произнесла Аманда. — Но правда все равно выйдет наружу. Ладно, валяй, цитируй.