Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

4 октября 1944 года. После часовой артподготовки противник нанёс мощный удар по порядкам 65-й армии. После ликвидации плацдармов в районе Праги немцы решили сбросить войска 1-го Белорусского фронта и с других плацдармов. На отдельных участках части 65-й армии были прижаты к берегу, и только своевременный и интенсивный огонь артиллерии, поставленной на прямую наводку на восточном берегу, спас пехоту от неминуемой гибели. Чтобы облегчить положение Батова и сохранить плацдармы, Рокоссовский ввёл в бой фронтовые средства усиления – истребительно-противотанковые дивизионы и танковые бригады. Отбив контратаку, Батов перегруппировал свои силы и после небольшой передышки при поддержке штурмовой и бомбардировочной авиации провёл удачную атаку. Плацдарм был значительно расширен.

Бои в Польше с первого же дня приняли ожесточённый характер. Немцы сопротивлялись всё яростнее по мере приближения фронта к границам рейха.

Бойцы на передовой, радуясь короткой передышке, играли на трофейных аккордеонах и пели частушки:

Скоро Гитлеру могила,

Скоро лютому капут,

Рокоссовского машины

По Берлину побегут.

Глава двадцать пятая

2-й Белорусский

Не дать возможности противнику планомерно отходить на заранее подготовленные рубежи…

К. К. Рокоссовский

Войска ремонтировали технику. Получали пополнение. Отдыхали. А штабы армий уже разрабатывали планы новых атак, которые складывались в предстоящую фронтовую операцию. Удар предполагалось нанести одновременно с двух плацдармов – с Пултуского на Нареве в обход Варшавы с севера и с Вислинских плацдармов в направлении на Познань с охватом Варшавы с юга.

Рокоссовский уже начал объезжать армии, чтобы проверить их готовность выполнить предстоящую задачу. Вечером 12 ноября он вернулся в штаб фронта из поездки на Пулавский плацдарм. Вскоре его позвали к телефону. Звонил Сталин. Разговор, который состоялся через минуту, изменил многое. Маршал вспоминал:

«Уже был вечер. Только мы собрались в столовой поужинать, дежурный офицер доложил, что Ставка вызывает меня к ВЧ. У аппарата был Верховный Главнокомандующий. Он сказал, что я назначаюсь командующим войсками 2-го Белорусского фронта. Это было столь неожиданно, что я сгоряча тут же спросил:

– За что такая немилость, что меня с главного направления переводят на второстепенный участок?

Сталин ответил, что я ошибаюсь: тот участок, на который меня переводят, входит в общее западное направление, на котором будут действовать войска трёх фронтов – 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского; успех этой решающей операции будет зависеть от тесного взаимодействия этих фронтов, поэтому на подбор командующих Ставка обратила особое внимание.

Касаясь моего перевода, Сталин сказал, что на 1-й Белорусский назначен Г. К. Жуков.

– Как вы смотрите на эту кандидатуру?

Я ответил, что кандидатура вполне достойная, что, по-моему, Верховный Главнокомандующий выбирает себе заместителя из числа наиболее способных и достойных генералов, каким и является Жуков. Сталин сказал, что доволен таким ответом, и затем в тёплом тоне сообщил, что на 2-й Белорусский фронт возлагается очень ответственная задача, фронт будет усилен дополнительными соединениями и средствами.

– Если не продвинетесь вы и Конев, то никуда не продвинется и Жуков, – заключил Верховный Главнокомандующий.

Заканчивая разговор, Сталин заявил, что не будет возражать, если я возьму с собой на новое место тех работников штаба и управления, с которыми сработался за долгое время войны. Поблагодарив за заботу, я сказал, что надеюсь и на новом месте встретить способных сотрудников и хороших товарищей. Сталин ответил коротко:

– Вот за это благодарю!

Этот разговор по ВЧ происходил примерно 12 ноября, а на другой день я выехал к месту нового назначения. Маршал Жуков тогда ещё не прибыл. Спустя некоторое время я решил встретиться с ним и попрощаться с товарищами.

Был как раз праздник артиллерии, и мы провели вечер в тесной командирской семье. Высказано было много пожеланий. Тепло распрощавшись с Георгием Константиновичем и со своими сослуживцами, в бодром настроении я вернулся во 2-й Белорусский фронт, будучи доволен, что не поддался соблазну и никого из своих сотрудников не потянул за собой. Я встретил достойных офицеров как в штабе 2-го Белорусского фронта, так и в управлении. Мы быстро сработались».

Мемуары есть мемуары. Какое уж там «бодрое настроение»… Достаточно было одного взгляда на карту, чтобы понять: его попросту убирают с берлинского, то есть главного направления. Рокоссовский был человеком сугубо военным, но и в сложностях кремлёвской политики к тому времени уже понимал многое. Да и собой владеть умел. Умел держать удар.

Свой командный пункт на новом месте Рокоссовский приказал перенести поближе к передовой, в лесной массив близ населённого пункта Длугоседло. Сапёры расчистили от мин и неразорвавшихся снарядов местность и дороги, отрыли землянки. Связисты тут же наладили связь. Конечно, обида досаждала, словно старая незажившая рана. Верховный был не просто талантливым, но и осторожным режиссёром, который просчитывал все возможные ходы наперёд. Берлин должен брать маршал с незапятнанной, так сказать, биографией. К тому же история с Варшавским восстанием, запутанная сложностями не столько военного, сколько политического характера, наверняка напомнила Сталину польское происхождение Рокоссовского…

Больше всего жаль было расставаться со своим штабом. Он создавал его всю войну, с лета 1941 года, с Ярцева. Вначале это был штаб армейской группы, потом армии, а затем фронта. Подмосковье, Сталинград, Курск, Днепр, Белоруссия, Висла…

Вскоре следом за своим командующим на новое место службы прибыл его заместитель генерал-полковник К. П. Трубников[134]. «Это произошло без моего ведома, – вспоминал маршал, – Кузьма Петрович Трубников хороший, опытный командир и замечательный человек».

Только-только успел принять дела и хозяйство нового фронта, вызвали в Ставку. Сталин лично ставил задачу 1-му и 2-му Белорусским фронтам. 28 ноября Рокоссовскому вручили директиву: «Перейти в наступление и разгромить млавскую группировку противника, не позднее 10–11 дня наступления овладеть рубежом Мышинец, Вилленберг, Найденбург, Дзялдово, Бежунь, Бельск, Плоцк и в дальнейшем наступать в общем направлении на Нове-Място, Мариенбург. Главный удар нанести с рожанского плацдарма силами четырёх общевойсковых армий, одной танковой армии, одного танкового и одного механизированного корпусов в общем направлении на Пшасныш, Млава, Лидзбарк. Обеспечение главных сил с севера осуществить наступлением одной общевойсковой армии на Мышинец. Второй удар силами двух общевойсковых армий и одного танкового корпуса нанести с сероцкого плацдарма в общем направлении на Насельск, Бельск. Для содействия 1-му Белорусскому фронту в разгроме варшавской группировки противника 2-му Белорусскому фронту частью сил нанести удар в обход Модлина с запада».

Теперь ему не брать и Варшавы, а лишь содействовать «в разгроме варшавской группировки противника 1-му Белорусскому фронту»…

Все эти месяцы боёв на подступах к городу детства и юности в Варшаве его ждала сестра Хелена. Впоследствии она вспоминала: «Уже перед самым Варшавским восстанием кто-то показал мне листовку, в которой говорилось, что Рокоссовский ведёт свои войска на Запад.