Отторжение - Инна Тронина

Опять заглянула Франсуаза. Она увидела моё расстроенное лицо, послала воздушный поцелуй и скрылась.

— Хотя бы, — вызывающе сказал Горбовский. — Будь моя воля, лишний орден навесил бы тебе. А теперь придётся из-за твоего «Брянского леса» объясняться с Министерством. Туда жалобы косяком идут. Сообщают, что ты на короткой ноге с авторитетами, все твои друзья под кликухами. И не могут они тебе бескорыстно помогать. Значит, и ты слабинку где-то даёшь. Утечки информации, к примеру, допускаешь. Связи у тебя обширные, а характер авантюрный. Иногда это становится опасным, как вот сейчас. Это не мои слова, Андрей, поверь. Я давно тебя знаю. Но другие-то не в курсе всяких тонкостей. Они напрягают те инстанции, от которых хоть как-то зависит благополучие агентства. Снова пошли слухи, что твоя фирма не гнушается выполнять заказы по устранению неугодных. Если тому поступят железные доказательства, тебе под суд придётся пойти. Лишением лицензии не отделаешься. Это раз. С Прохором история очень некрасивая — два…

— Прохор — друг мне, конечно. Но за его действия я никак не могу отвечать. Нервный срыв — иначе объяснить невозможно. В ФСК знали, что Гай ранен в голову. А это место такое, что всякое может случиться…

Я никак не мог сообразить, зачем Захар звонит поздно вечером и прёт в лоб. Мог бы и до утра потерпеть. Ах, да, Восьмое марта! Ради прекрасных женщин нужно все дела завершить сегодня. А потом уже праздновать с чистой совестью.

— Я оправдываться не буду. Виноват — отвечу, только по закону и официально. Мне нужны доказательства на каждый эпизод, причём неоспоримые. Всякие домысли и сплетни не принимаю. Мало ли, что одна бабка на лавке скажет, или какой-то стукач в Министерство напишет? Иначе я сам в суд подам, ясно? Распространения подобных слухов очень вредит моему бизнесу. Захар, лично ты в чём можешь меня упрекнуть?

Франсуаза включила на кухне посудомоечную машину. И ещё вытяжку — запах блинов её явно раздражал. Какая-то кошка между нами пробежала, факт. Но схватить эту тварь за хвост никак не получается. То и дело вспыхивали перепалки, для которых не было серьёзных оснований. Фрэнс, которая не кипятилась из-за моих любовниц, очень переживала по пустяковым поводам. Кто-то в её окружении сказал, что у графини де Боньер в супругах ходит абсолютнейший хам. И перевоспитать такого крайне трудно. Но Фрэнс привыкла добиваться своего, и она попробует привить мне азы правил хорошего тона.

На это я ответил, что уже возненавидел розы до конца жизни. Кроме того, никогда не посещу ни одной презентации, выставки и салона. Да и в ресторан с Фрэнс не пойду — так всё осточертело…

— Андрей, ты Прохору девчонку давал для «погружения»? Оксана, кажется?

— Да, Оксана Бабенко. Она сейчас живёт в Москве. Полностью восстановилась. На днях уезжает в Турцию, к мужу. Так что с ней полный порядок.

Вот уж не думал, что Горбовский прицепится к истории и с «погружением». И вообще странно, что он в курсе. Ведь ни я, ни Прохор никому не могли рассказать об этом. Мы с Гаем твёрдо условились молчать на сей счёт. Кто же мог доложить Горбовскому? Ромка отпадает. Они почти не знакомы. Персонал с объекта ФСК под Москвой тоже сор выносить не станет.

Вот сейчас и начнётся! Мои ребята обстряпывают сомнительные делишки, в Лахте нашли приют киллеры, туда им и заказы поступают. Кроме того, для «погружения» выбираются случайные люди, чьи связи не установлены, характеры не изучены. Я сплошь и рядом нарушаю законы, инструкции, нормативы. И потому пора прикрывать лавочку у Финского залива. Тогда у генерала Горбовского перестанет болеть голова.

Надоело ему выручать агентство. Но ведь бывшие сослуживцы всегда могли надеяться на мою помощь. Например, нужно пойти на контакт с рэкетирами, но сами сотрудники МВД делать это не вправе. Да и не очень-то хотели выезжать на сомнительные «стрелки». Вот тогда я был нужен. Вся тяжесть переговоров, убеждений и доказательств ложилась на мои плечи. Мы с ребятами спасли уже много жизней, а уж о здоровье людей и говорить нечего.

Сколько раз во время «стрелок» зрачок дула смотрел прямо в мой лоб, не сосчитать. Но всё же ни один отморозок ни разу не выстрелил. А милиции, РУБОПу, тоже Горбовскому дышалось легче. Неужели он и про то позабыл? Отфутболивать клиентов в Лахту бывшие мои сотрудники научились быстро. Правда, они до сих пор защищали «Брянский лес» от всевозможных наездов.

Почему сейчас не хотят? Конечно, у Ковьяра связи крепкие. Провал его банды затронул многих. Но всё-таки, как мне кажется, дело не в этом. Винтик вылетел из моего механизма, раз уж зашла речь об Оксане. Раньше ведь хвалили агентство наперебой, и чистоплюйством не грешили. Один должник отдавал деньги клиентам под угрозой взрыва своей машины. Когда всё было кончено, устройство отцепили от днища. И все понимали, что никак иначе громадный долг было бы не вернуть.

А теперь — бац по морде! У меня такое впечатление, что сплелись интересы компаньонов Ковьяра и ещё чьи-то. И вот этот вопрос надо срочно прояснить. Завтра подумаю об этом, пусть и восьмого марта. Всякое может случиться.

Один раз к нам ввалились спецназовцы в масках, перепугали Светлану до заикания, перевернули всё вверх дном. А оказалось, что какой-то бандит имел при себе пластиковую карточку нашей фирмы. Потом разобрались, конечно, но шуму было много — даже по телевизору всё показали.

У нас ведь филиалы во многих городах, порайонная разбивка в Питере. Нам доверяют, как самим себе. Диапазон услуг, оказываемых клиентам, ширится с каждым днём. Защита жизни и здоровья, охрана имущества собственников, включая его транспортировку, консультации клиентов по правовым вопросам, монтаж охранной сигнализации, нотариальная контора.

Моему слову верят все. А вот давний друг, генерал Горбовский, в чём-то сомневается. Классная наша агентура нужна всем, начиная от органов государственной безопасности и кончая охранными службами коммерческих фирм. Должен же понимать Захар Сысоевич, что, кроме всего прочего, мы вырываем из преступной среды бойцов, которые могли потом пролить много крови! А у меня они делают добро.

Взять того же Ромыча. Пустись он в вольное плавание — быть в Питере второму Аль-Капоне! А так — слушает меня. Пока, во всяком случае. Теперь даже зарёкся мочить по подъездам…

Я не говорил сейчас всё это Захару, потому что сказал раньше. Всё знает генерал, но почему-то опять играет на нервах. С налогами у нас порядок — платим исправно, ничего не утаиваем. А получается, что работаем только из милости, и на импровизацию не имеем права. Даже если в результате перестанет существовать мощная преступная группировка, положение это не исправит.

Да, мы не получили никакой информации от Косарева — он был мёртвый. Но накрыть зарубежные счета и конфисковать ценности не так важно, как отрубить дракону голову. Я живу под дамокловым мечом лишения лицензии всё то время, что держу агентство. И сейчас, получается, я совершил третье нарушение. А это означает — конец «Брянскому лесу». И плевать что никто, кроме преступников, от наших действий не пострадал.

А вот менты, что бы они ни натворили, отделываются максимум выговором или увольнением. Но ведь подразделение-то не ликвидируют. Конечно, они не стали бы возиться с трупом Косарева, делать из него приманку. Лень потому что, и всё. А Никита Зосимович сбежал бы за границу, где отдохнул, зализал раны и принялся за старое.

Нам ставят в укор всё — даже богатое убранство и оснащение офиса. Тычут в глаза милицейской бедностью, будто мы в ней повинны. Понятно, если бедняк надзирает за благополучным, добра не жди. Одна зависть насмерть загложет. Да и поворачиваются в ментовке с такой скоростью, что бандит за это время успеет ещё пять преступлений совершить. А мы можем схватить его в тот же день. И так побеседовать с ним, причём без рукоприкладства, что он миллион раз потом подумает, повторять ли подвиги.

Премию за Гуню Двуниткина мы по справедливости поделили. Ведь если мазурика нужно брать в казино, в гостинице или ресторане, мы не только трупов, но и перестрелки не допустим. У ментов много дел на улицах, где нам действовать несподручно. И информация у них имеется, для нас интересная. Сам знаю — работал на Литейном. Так ведь не пользуются информацией! Сидят на ней, как собаки на сене. А виноваты мы…

— Андрюшка, чего молчишь? — Горбовский тяжело вздохнул. — Ты на меня не греши. Одного добра тебе желаю. Но на меня давление идёт постоянно. Твоё агентство может по праву именоваться незаконным вооружённым формированием. У вас ведь и гранатомёты имеются?

— У бандитов имеются, а мы против них с пистолетами пойдём? — Я встал за столом, и купальный халат упал на пол. — Сысоич, ты меня обвиняешь?

— Обвинять тебя прокурор будет, а я всегда встану на защиту.

Горбовский не шутил. Видно, дело к тому и шло. Ещё и гранатомёты приплетут… А кто их видел, кроме наших ребят? Бандиты не в счёт, разумеется.