Кардонийская рулетка - Вадим Панов

«Гермес Триждывеличайший, ты ведь поможешь, чтоб меня в алкагест окунуло, а? Ты ведь сделаешь так, чтобы все прошло хорошо? Пожалуйста!»

Додумать короткую молитву Олли не успел: следующий тумблер пришел в движение, и маяк вздрогнул от грохота — батареи Бедокура принялись наперегонки избавляться от зарядов.

«Невозможно!»

«Немыслимо!»

«Ваш корреспондент был ошарашен!»

Такими заголовками пестрели утренние газеты. Но это завтра, а пока над главной площадью Унигарта только-только разворачивалось необычайное действо.

Четыре ракеты стали прологом. Они исчезли, едва мазнув по унигартским башням красно-желтым, и мгновенно забылись, выброшенные из памяти вихрем огненной карусели.

Залп. Залп. Залп…

Двенадцать батарей по двенадцать залпов ударили одновременно, смешав разноцветные шары с «дождем» и «змейками». Новая порция огня через две секунды, новые разрывы накладываются на старые, формируя невероятный рисунок, который невозможно запомнить и невозможно забыть. Калейдоскоп из вспышек, грохота и визга.

Полминуты пронеслись за мгновение, и небо расцветили бураки, оставляющие за собой огненные дороги до самой верхней точки подъема. Одновременно языки искусственного пламени — оранжевые и синие — побежали по самой башне, и на следующие полминуты маяк превратился в огненный цветок с десятками длиннющих лепестков.

Затем — ракеты, украсившие небо гигантскими хризантемами, бураки-стебли, дождь…

— Хасина!

— Не отвлекай!

— Хасина! Мы на работе!

Медикус с сожалением оторвался от зрелища, быстро оглядел толпу и ткнул пальцем в компанию мужчин:

— Та четверка.

— Это брокеры с местной биржи, — вклинился в разговор Эрик, выделенный Серым Штыком всезнайка.

— Брокеры? — удивился медикус.

— Зуб даю.

— Ну ладно… — Альваро двинулся через толпу. — Вон те двое?

— Их не знаю, — ответил Эрик на вопросительный взгляд Бабарского.

— Проверить.

— Понял.

— Вон тот мужчина подозрительный, — приободрился Хасина.

— Зерноторговец.

— А те трое?

— Оружейники с Бахора, пытались договориться с нами о левой поставке.

Медикус помрачнел, и по его лицу Бабарский догадался, что Альваро разуверился в собственной затее.

— Я ведь говорил, что все будет в порядке!

Бах! Бах!! Бах!!!

— Слава Гермесу!

— Хорошо, пусть ему!

Бах! Бах!! Бах!!!

— Чира, пора остановиться!

— Шутишь?! Веселье в самом разгаре!

Мерса знал, что зрелище удалось. Не чувствовал, не догадывался, а именно знал, и восторженные крики толпы не имели к этому знанию никакого отношения: Олли был достаточно самокритичен, чтобы отсекать ненужное. Алхимик понимал, что они с Бедокуром уже устроили великолепное шоу, и теперь пытался избежать финала. По мнению Чиры — грандиозного, по мнению Мерсы — опасного.

— Мы уже герои дня!

— Значит, нам все простят.

— Не будь наивным!

— Я просто буду!

И Бедокур переключил последний тумблер.

Ба-а-а-а-а-ах!!!!!

Размениваться на мелочи Чира не стал, и к финалу подготовил тридцать тридцатизалповых батарей. И пятиметровое «анданийское колесо», которое лично водрузил на макушку маяка. И именно это сочетание приводило Мерсу — даже Олли! — в ужас. Шифбетрибсмейстер пожелал, чтобы колесо крутилось в окружении необычайно пышного «цветка», и не пожалел смеси.

А проволока, как выяснилось, была не самым надежным крепежом Герметикона.

— Красотища!!

— Ложись!

Первую батарею сорвало во время третьего залпа. Ящик полетел куда-то вбок, а затем, продолжая стрелять огнем, — вниз.

— Ипать меня через колено, — прошептал позеленевший Олли.

Оставалась надежда, что остальные батареи удержатся, но щедрый Чира наделил их слишком большой мощностью. Следующий ящик свалился на балкончик и пальнул в сторону застывшего Мерсы… Красным… Красным огненным шаром, все увеличивающимся в размерах… Приближающимся к замершему алхимику…

— Пора, — хладнокровно произнес ставший вдруг сосредоточенным Бедокур, резво оттаскивая Мерсу с линии огня. Захлопнул дверь, молниеносно сдвинул тяжелый засов, а в следующий миг железную преграду тряхнуло сгустком огня.

— Всякую вечеринку следует заканчивать вовремя.

Бедокур выдавил улыбку, но Олли прекрасно слышал, что привычное и ритмичное «бах-бах-бах» сменило деловитое «бум-бум-бум», а то и просто «бу-у-ум!», когда в плохо сделанных батареях разом взрывался весь заряд.

— Не думаю, что мы встретим кого-нибудь до самого низа, — продолжил разглагольствовать Чира, начиная спускаться по винтовой лестнице. Потерявшего всякую ориентацию алхимика он тащил за руку. — А там я приметил черный ход, так что полиция…

Последние слова потонули в оглушительном грохоте.

— Фейерверк устраивал Мерса? — поинтересовалась Лилиан, внимательно наблюдая за полетом «анданийского колеса».

— Да, — коротко подтвердил Помпилио. — И Бедокур.

— Передай мое восхищение.

— Обязательно.

Мощный взрыв не только подбросил «колесо» высоко вверх, но и придал серьезный боковой импульс, и теперь оно, продолжая крутиться и разбрасывать снопы искр, по плавной дуге летело к водам Банира.

— Прекрасный и великолепно реализованный замысел, — несколько нервно произнес Фредерик.

— Мерса — замечательный алхимик, — бесстрастно ответил Помпилио, а в следующий момент «анданийское колесо» с шумом врезалось в воду. Шагах в пятидесяти от яхты.

— Ты умеешь окружать себя талантливыми людьми, — улыбнулась адира дер Саандер.

Помпилио улыбнулся в ответ и, положа ладонь на руку сидящей рядом Этель, выдал:

— Спасибо.

Заметивший жест Фредерик машинально улыбнулся, а Кажани бросила на Лилиан победоносный взгляд и гордо сообщила:

— Завтра мы улетаем в Линегарт.

— Неужели?

— Столичная публика ждет, а Помпилио любезно предоставил «Амуш» и согласился сопровождать меня.

— Как мило с твоей стороны. — Теперь Лилиан смотрела на адигена.

— Мне нужно развеяться, — ответил тот, глядя на адиру в упор.

— Возможно, у меня все еще рябит в глазах, но мне кажется, маяк перестал работать, — протянул Фредерик. — Он ведь должен мигать?

— Уверен, восстановительные работы не затянутся, — хладнокровно отозвался дер Даген Тур.

Кира рассмеялась. Остальные женщины, поразмыслив, последовали ее примеру.

— Теодор, еще игристого! И почему умолкла музыка?

Члены струнного квартета, рванувшие к шлюпкам при приближении колеса, вернулись к инструментам, и над темной водой вновь зазвучали чарующие звуки «Звездных пьес».