Однокурсники - Эрик Сигал

Цви и другие руководители подразделений приступили к разработке и осуществлению плана по его ликвидации. Также спецслужбы намеревались воспользоваться краткосрочным пребыванием своих бойцов в столице Ливана для того, чтобы свести счеты с еще несколькими террористами, безнаказанно убивавшими израильских граждан.

Вечером 10 апреля Джейсон в составе группы из нескольких десятков человек сел на борт патрульного катера, который быстро доставил их в нужное место на побережье Средиземного моря, где он встал на якорь недалеко от Бейрута. Все участники операции были одеты как обычные туристы, каких можно встретить повсюду на вечерних улицах ближневосточной Ривьеры.

Они залезли в надувные шлюпки и бесшумно поплыли к берегу, где у небольшого домика с темными окнами их уже ждали автомобили, взятые напрокат службой разведки. Затем все разъехались по своим пунктам назначения. Джейсон повел машину в сторону Рю-Халед-Бен-Аль-Валид. Припарковался рядом с домом, который он узнал по фотографии: там жил Абу Юсуф.

Все пятеро вышли из машины и вошли в здание. Квартира находилась на третьем этаже, охраняемая двумя вооруженными людьми, которых Джейсон и Ури, еще один боец, планировали обезвредить до того, как те поднимут шум.

Но их действиям не хватило быстроты. Одному из охранников все же удалось произвести выстрел, прежде чем он упал замертво. К тому времени, как бойцы спецназа ворвались в нужную квартиру, главарь террористов успел забаррикадироваться в ванной комнате.

Шквалом автоматных очередей Джейсон и его товарищи разнесли дверь в щепки. Шагнув внутрь, они обнаружили, что их пули убили Абу Юсуфа… и смертельно ранили его жену.

Джейсон едва успел окинуть все взглядом, как Ури крикнул:

— Едут полицейские машины.

— Понял, — ответил он, быстро обшаривая письменный стол убитого террориста и хватая подряд все документы. — Сваливаем отсюда.

Пока они бежали вниз по лестнице, какая-то старушка высунула голову из дверей своей квартиры. От неожиданности кто-то из спецназовцев открыл огонь, и женщина упала на пол.

Оказавшись на улице, они швырнули несколько ручных гранат, чтобы отвлечь внимание прибывающих жандармов, запрыгнули в свою машину и помчались в сторону моря.

Остальные уже поджидали их на берегу. Увидев Джейсона и его людей, они замахали руками, подбежали к воде и забрались в резиновые лодки. Джейсон со своей группой тут же последовали их примеру, и они яростно заработали веслами, уплывая в открытое море.

Несколько часов спустя они уже опять находились в штабе «Сайерет», в самом сердце Израиля.

Командиры подразделений докладывали о выполнении заданий. Один отряд взорвал часть штабов террористов, убив в ходе перестрелки тех, кто оборонялся. Вторая группа напала на другие здания ООП, включая мастерские, где изготавливались бомбы.

Но Цви больше всего интересовало то, как справился со своим заданием Джейсон.

— Ну что, саба, — с тревогой спросил он, — как у тебя дела? Джейсон рапортовал, взвешивая каждое слово:

— Мы уничтожили парня, который спланировал мюнхенскую бойню.

— Поздравляю…

— Но мы также убили нескольких невинных людей. После этого он замолчал.

— Саба, мы на войне. Когда воздушные силы бомбят военную цель, даже при точном попадании среди гражданского населения неизбежно будут жертвы.

— Да, но бомбардировщики находятся среди облаков, на высоте нескольких тысяч метров. И им не обязательно видеть лица убитых людей.

Цви обнял его за плечи и твердо произнес:

— Послушай меня. Ты — солдат, защищающий свою страну. Эти люди убивали израильтян и планировали убивать их дальше. Ты, возможно, спас сотни жизней. Может, тысячи. Ты должен гордиться собой.

Джейсон только покачал головой, вышел из здания, сел в свою машину и поехал на север, к кибуцу.

Когда он доехал до места, было раннее утро и дети уже пошли в школу. Его сыновья, совсем еще малыши, увидели отца и бросились его обнимать.

Крепко прижимая их к себе и целуя, он думал: «Вы двое — единственное оправдание тому, что мне все еще приходится убивать людей. Может, когда вы подрастете, этот мир наконец образумится».

Через две недели Цви позвонил Джейсону и пригласил к себе в офис. Он довольно улыбался:

— У меня есть одно дело, которое тебе точно понравится.

— Сомневаюсь, — усмехнулся Джейсон.

— Нет, в самом деле. Это задание рассчитано на выпускника Гарварда, который в тебе все еще сидит. Наше правительство озабочено тем, что ухудшается имидж Израиля, особенно среди молодежи — так называемых «новых левых». Нам понадобятся несколько человек, обладающих даром красноречия, чтобы проехать по кампусам и поговорить с представителями еврейских общин — поддержать их морально.

— Вообще-то я совсем не оратор, — ответил Джейсон.

— Но зато у тебя сохранился приятный американский акцент. Это должно помочь. А еще я помню, когда мы только познакомились, в тебе было море обаяния.

— Именно, что «было».

— В любом случае, бери с собой Еву, и поезжайте на неделю в Иерусалим, пока в МИДе оформят твои документы. Считай, что это отпуск, саба. Может, небольшой отдых, да еще с женой, поможет тебе вернуть давно утраченное обаяние.

Гуляя по улочкам Иерусалима, Ева вспомнила, что, когда Джейсон впервые приехал в Израиль, они имели возможность побывать только в одной части этого города.

— Вот о чем ты сможешь упомянуть в своих беседах, — предложила она. — Когда Иордания владела Старым городом, они не только не пускали евреев к святым местам, но наши синагоги использовались под конюшни. Весь мир должен отдать нам должное: мы обеспечиваем здесь свободу вероисповедания для всех верующих.

— Ева, мировое сообщество не считает это нашей заслугой, как и все остальное.

— А я все равно горжусь этим, — стояла она на своем.

— Хорошо. — Он улыбнулся. — Тогда, может, ты поедешь в Америку и будешь выступать вместо меня.

Джейсон прилетел в Нью-Йорк в конце мая. Впервые за последние почти десять лет он ступил на американскую землю. И ему было хорошо. По крайней мере, сейчас. Он вернулся в страну, где родился, в то место, по которому безумно скучал иногда. Но здесь еще и дом его родителей — на расстоянии звонка всего за десять центов.

Все несколько дней перед отъездом они с Евой мучительно думали о том, как ему вести себя с родителями и что делать, но так и не пришли к единому мнению. Она считала, что он должен поехать на Лонг-Айленд и увидеться с ними. Ведь только так, лицом к лицу, можно сразу все решить. Они посмотрят ему в глаза и все поймут. И все изменится.

Но ей легко говорить, а ему это сделать гораздо труднее. Он знает, что причинил родителям боль. И не важно, прав он был тогда или нет, все равно чувство вины не давало ему покоя.

И все же один разговор с Евой не выходил у него из головы.

— Пока ты не помиришься с родителями, так и будешь мучиться в душе. Все равно тебе придется сделать этот шаг, в противном случае ты никогда не повзрослеешь.

— Но мне уже почти сорок, — возразил он.

— Тем более пора уже опериться и стать взрослым.

Джейсон полдня просидел в своем гостиничном номере, но так и не решился снять телефонную трубку. Вместо этого он надел недавно купленный светлый костюм и вышел прогуляться. Он внушал себе, будто идет легким шагом по 5-й авеню только для того, чтобы поглазеть на витрины магазинов, в которых выставлена вся та роскошь, которая не по карману ни одному израильтянину. Однако, дойдя до 44-й улицы, он понял, почему его с такой силой тянуло сюда: здесь был Гарвард-клуб.

Джейсон годами не платил членских взносов, но его все же пропустили внутрь, когда он наплел, будто встречается с Эндрю Элиотом наверху в спортивном зале.

Он поднялся на лифте на пятый этаж и проверил по записи в журнале, кто сегодня вечером играет в сквош на корте. Так и есть, напротив строчки «семнадцать ноль-ноль» стоит фамилия «Э. Элиот, выпуск 1958 г.».

Он взглянул на свои часы — осталось ждать всего двадцать минут.

Эндрю не мог поверить своим глазам. Он пришел в восторг.

— Господи, Гилберт! Ты совсем не изменился. Я хочу сказать, мы тут все и полысели, и раздобрели, а ты выглядишь как чертов первокурсник. В чем твой секрет?

— А ты попробуй послужи на действительной военной службе десять лет, Элиот.

— Нет уж, благодарю покорно. Лучше останусь толстым — целее буду. Хочешь поиграть немного в сквош? Можешь взять мой корт и моего соперника в придачу — правда, он всего лишь биржевой маклер с излишним весом.

— Спасибо. Я бы с удовольствием — если достанешь мне какую-нибудь форму.

— Какие проблемы, старик, — весело ответил Эндрю. — А потом, может, поужинаем вместе?