Цикл романов "Молодость короля Генриха" - Понсон Террайль

– Это отличная идея! – ответил фермер, который еще никогда не отказывался распить стаканчик вина с приятным человеком.

– Я знаю, где здесь погреб,- сказал Ноэ и, взяв лампу, стал спускаться туда, откуда приносил вино Пандриль.

В погреб вела лестница в дюжину ступеней. Спустившись, Ноэ оглянулся, чтобы ориентироваться в погребе, и увидел, что подвал был разделен на две части, имевшие каждая по своей двери. Одна из этих дверей была полуоткрыта, другая заперта на замок.

Ноэ сейчас же подумал, что заперта именно та дверь, за которой должно храниться что-нибудь более ценное, и решил начать свои поиски с нее. Ключа не было, но, оглянувшись повнимательнее, наш герой заметил, что над дверью, в гнезде балки, что-то блестит. Как он и предположил с самого начала,. там был ключ. Ноэ достал его, отпер дверь; но не успел он сделать и два шага, как из его груди вырвался отчаянный крик:

– Ко мне, мэтр Перришон, ко мне! Фермер услыхал этот призыв и кинулся вниз.

– Смотрите! – с ужасом сказал ему Ноэ, показывая на пару человеческих ног, торчавших из громадной бочки.

Перришон потянул за эти ноги и вытащил труп, отлично сохранившийся, если не считать лица, совершенно обезображенного страшной раной, которая была явно нанесена каким-то тупым орудием. При взгляде на эту рану Ноэ невольно подумал о железной полосе великана Пандриля…

– Вот негодяй! – сказал фермер.- Недаром же народная молва уверяла, что Летурно убивает дворян, завернувших к нему поздней ночью.

Ноэ, оправившись от охватившего его в первый момент оцепенения, принялся разглядывать труп убитого. По костюму и цветам он сейчас же узнал в нем пажа герцога Франсуа, младшего брата короля Карла.

– У него такой вид, будто он убит только вчера,- сказал мэтр Перришон.- Но я готов поручиться, что бедный мальчик лежит здесь уже более двух недель. У некоторых подземелий имеется странное свойство сохранять трупы долгое время в целости!

Он хотел втолкнуть труп обратно в бочку, но от сделанного им движения у трупа на груди распахнулся камзол, и они увидели там какой-то пакет.

– Что это такое? – сказал мэтр Перришон, доставая сложенный вчетверо кусок пергамента, обвязанный шелковым шнурком и запечатанный печатью с гербами.- К сожалению, я не умею читать!

Ноэ взглянул на пакет и внутренне вздрогнул: сверху было написано: "Ее величеству королеве Екатерине".

– О, – сказал Ноэ.- это письмо адресовано моему повелителю, наваррскому королю. Теперь я понимаю, в чем дело! Еще недавно от его высочества герцога Франсуа прибыл гонец с вопросом, получено ли наваррским королем письмо, посланное с пажем Рено. Такого письма мы не получали, и теперь я понимаю почему.

– Вероятно, в этом письме очень важные известия?

– Не думаю! Герцог в большой дружбе с наваррским королем и часто посылает к нему гасконца по сущим /cabo*,. Впрочем, мы сейчас узнаем это!

– Как! Вы решитесь вскрыть письмо? – Да ведь я – секретарь наваррского короля и всегда вскрывал адресуемые ему письма. Это моя обязанность! Но первым делом выйдем наверх! Я не выношу такого близкого соседства с трупом!

– Пойдем! Только не надо забывать про вино! – У меня и жажду-то отбило… – Ну, ну! Это мы еще увидим! Фермер открыл дверь второго погреба, захватил, сколько мог, бутылок с вином и поднялся вслед за Ноэ в зал кабачка. Между тем, в то время как мэтр Перришон откупоривал первую бутылку, Ноэ вскрыл печать письма.

Письмо герцога Франсуа гласило следующее:

"Государыня-мать! Неизменно уважая Ваши добрые советы, я поступлю так, как Вы желаете, и пробуду в Анжере до тех пор, пока не наступят лучшие дни. То, что Вы сообщаете о мрачном расположении духа и о состоянии здоровья короля, еще более утверждает меня в прежнем убеждении в недолговечности его дней. В виду этого особенно важно, чтобы король забыл о существовании брата Генриха, которому достаточно и одной польской короны. Это зависит исключительно от Вас, особенно теперь, когда вследствие нашей маленькой гугенотской комедии Вы снова овладели прежним влиянием на короля. Между прочим, сир де Кот-Гарди, с помощью которого удалось разыграть эту комедию с полным успехом, благополучно перешел границу и ныне поступил на службу к испанскому королю. Если Вы найдете нужным сообщить мне что-либо, то можно смело довериться подателю сего письма: он душой и телом предан мне. Засим, государыня-мать, я молю Бога, чтобы Он сохранил Ваши дни. Франсуа".

– Ну, в чем дело? – спросил Перришон, когда Ноэ кончил читать.

– Бедный паж! – сказал Амори.- Он погиб, что называется, за понюшку табака! Герцог Франсуа просто сообщает моему государю некоторые сведения о способах дрессировки соколов, принятых в -Московии!

– Бедняжка! – ответил мэтр Перришон.- Выпьем за упокой его души!

Они выпили две бутылки отличного вина покойного Летурно, дружески поговорили, и затем Ноэ быстро помчался в Лувр. На колокольне Сен-Жермен-л'Оксеруа прозвонило два часа, когда Ноэ входил в кабинет своего повелителя, читавшего какую-то книгу об охоте.

– Можно подумать, что Монморанси на краю света,- сказал Генрих, отрываясь от книги.- Между тем я посылал тебя к моему кузену Конде не для простого времяпрепровождения!

– Я несколько задержался в пути, это правда, но зато я не потерял времени даром! Вот не угодно ли вам, Анри, взглянуть на это письмо!

Ноэ подал письмо, взятое с трупа убитого пажа. Генрих внимательно прочел его, после чего спросил Ноэ:

– Ну-с! Что же, по-твоему, следует сделать с этим куском пергамента?

– Господи! – ответил Ноэ.- Мне кажется, что это так ясно! Отнесите его к королю Карлу, пусть он убедится, как над ним издевается матушка с братцем!

– Вот именно поэтому-то письмо, или – вернее – точную копию его необходимо отнести не к королю, а к королеве Екатерине! Королева будет знать, что письмо в наших руках, и побоится открыто вредить нам!

– Может быть; но все же я остаюсь при прежнем мнении, что для нас было бы лучше всего предпринять небольшую поездку в Наварру!

Генрих пренебрежительно пожал плечами. – Не думайте, Анри, что это мнение сложилось только у меня! – воскликнул Ноэ.- Часа полтора тому назад я поговорил об этом с человеком, мнением которого вы когдато дорожили, и…

– Кто же это? – Сарра Лорьо! – Ты видел ее? – вне себя крикнул Генрих, побледнев от волнения. Ноэ насмешливо улыбнулся и сказал:

– Тише, Анри, вы разбудите ее величество наваррскую королеву!

– Да говори же! – нетерпеливо крикнул Генрих.- Ты видел Сарру? Когда? Где? Каким образом?

– Постойте, Анри,- сказал Ноэ.- Если вы хотите получить точный ответ, то не перебивайте меня и дайте мне рассказать вам все подробно!

– Говори, я слушаю! Ноэ рассказал, что случилось с ним и с Гектором в кабачке Летурно. Когда он дошел до того места, где на Сарру напали оба бандита, Генрих сказал:

– Я не могу допустить, чтобы Сарра долее оставалась в таком опасном одиночестве! Она должна вернуться к нам и зажить под нашей охраной!

Ноэ, пожав плечами, возразил: – Анри, вы рассуждаете так, словно королева-мать находится в Амбуазе, а Рене – в Шатле! Нет, Анри, лучше всего спрятать Сарру у нас, в Нераке…

– Но я соскучился по ней, хочу видеть ее, говорить с нею!

– За чем же дело стало? Можно предпринять поездку по Наварре, и тогда…

– Нет, это невозможно по двум причинам. Во-первых, королева Маргарита, наверное, захочет последовать за мной…

– Ну, я берусь спрятать Сарру так, что… – А во-вторых, я хочу остаться в Париже! – Ей-богу, я отказываюсь понимать вас, государь! Почему вы упорствуете в желании оставаться здесь, где вам на каждом шагу грозит кинжал убийцы, тогда как…

– Очевидно, ты ничего не понимаешь в политике, а потому не понимаешь и меня! Как ты думаешь, почему я хочу оставаться здесь?

– Да ведь этого-то я как раз и не понимаю! – А между тем ты должен был бы понимать это! С какой целью я посылал тебя к герцогу Конде? С целью привлечь его к организованному мною оборонительному союзу гугенотов Франции и Германии! Так могу ли я в такой важный момент скрыться из Парижа?

– Ну что же, раз вы непременно хотите остаться в Oариже, то Сарру придется оставить там, где она находится сейчас. Вы можете осторожненько навещать ее, и если вас не выследят…

– Ты прав! – сказал Генрих.- Ей лучше оставаться там. Завтра же я повидаюсь с нею и…

– Однако как вы торопитесь, Анри! Генрих покраснел и сказал:

– Однако пора спать! Скоро три часа! Он крепко пожал руку другу и ушел в соседнюю дверь, которая вела в спальню.

Маргарита уже спала и даже не шевельнулась при его приближении.

_ Однако! – сказал Генрих с досадой, которая свидетельствовала что любовь к Сарре вновь вспыхнула в его сердце.- Любовь не мешает моей супруге спать словно сурок… Впрочем, быть может, она видит во сне кузена Гиза?

С этими мыслями Генрих улегся, чтобы приняться мечтать о красотке-еврейке.