Превзойти себя самого. Том 1 (СИ) - Эльза Фа

намерения ученика Мао Шуая оставались загадкой. Шанъяо не казался ей плохим парнем. Просто было несколько странно видеть его рядом с лучшей подругой, не имеющей с ним ничего общего.

— Ровно настолько, чтобы я знал, кто расписывал для неё талисманы. Но с чего ты взяла, что я лез в её вещи?

Не дожидаясь, пока та заберёт коробочку с кистью, он сам вложил её в руки Юньчжи: удивительно мягкие в противовес стальному характеру.

— Скажу честно, дружить я с ней не планировал. Но так получилось, что наши пути переплелись слишком тесно. Теперь, когда моя жизнь стала бессмысленной, мне всё равно, где быть и с кем.

Девушка не ответила. Лишь посмотрела на потоки воды в тщетной попытке разглядеть в них просветлённую в алом и открыла подарок, который та купила для неё на Цисицзе. Простая, но вместе с тем очень изящная кисть пришлась Юньчжи по душе, как и всё остальное, что Цайхуа ей когда-либо дарила. Иначе быть не могло, ведь девушки были практически сёстрами.

Проверенную временем духовную связь Цайхуа и Юньчжи, казалось, уже ничто не могло оборвать. Ничто, кроме неожиданной новости, заставившей Лу Цайхуа в одночасье отгородиться даже от самых близких людей.

С тех пор как вести о возвращении Лао Тяньшу разлетелись по Поднебесной, Лу Цайхуа не проронила ни слова. Пожалуй, с расспросами ей не докучали только ленивые. Все жители горы Маошань, ещё толком не разобравшись в случившемся, пытались добиться ответов. Точно мотыльки на огонь, они устремлялись к Цайхуа возбуждёнными толпами, стоило её алым одеждам мелькнуть в поле их зрения.

Не зная, где спрятаться от жаждущих правды незнакомых людей, девушка ощущала себя загнанным в угол зверьком. Попытки Чэньсина её защитить не увенчались успехом, и Цайхуа ничего не осталось, кроме как спрятаться в Вечнозелёном лесу. Молча отдав лучшему другу обшитую шёлком коробочку, она скрылась под сенью тысячелетних деревьев, и только сегодня Юньчжи и Шанъяо сумели найти её. Сидящую под водопадом и охраняемую новым мечом, который не позволял к ней приблизиться даже на чжан.

— Пока есть возможность, не хочешь стать просветлённой? — вдруг поинтересовался Шанъяо. — Слышал от Цайхуа, что вы были единственными, кому удалось спастись от золотистого пламени, когда горела ваша родная деревня. Противостоять ему может только светлая ци. Что если.

— Нет, — отрезала Юньчжи, предупреждая его пустые догадки. — Хотя Цайхуа и наставник со мной не согласны, я знаю, — в тот день мне просто повезло. И, нет, я не хочу быть просветлённой.

Девушка выставила свободную руку вперёд, словно проводя незримую грань между собой и чуждым ей миром, к которому принадлежал парень в бирюзовых одеждах.

Шанъяо хотел было что-то сказать, однако Юньчжи снова опередила его:

— В погоне за бессмертием вы не замечаете, как упускаете жизнь. Я же хочу жить здесь и сейчас, а не строить грандиозные планы на будущее. До тех пор, пока я жива, я могу делать то, что мне нравится, и одновременно то, что должна. Мне этого вполне достаточно.

— Я понял тебя. Каждый выбирает свой собственный путь, — пожал плечами Шанъяо. — Но что делать дальше?

Что делать дальше? Въевшийся в измятые страницы души неразрешимый вопрос терзает Шанъяо с каждым днём всё сильнее. Он изгнан из школы Каймин и брошен наставником — самым дорогим для него человеком, единственным, ради которого, казалось, юноша жил. Вновь оказавшись на горе Маошань, он больше не чувствует связи с её первозданной природой. Укрытые тенью Вечнозелёного леса горные склоны равнодушны к боли Шанъяо, не отвечают на просьбу о помощи и бурные воды реки, прежде усмирявшие его беспокойные мысли. Сейчас же, оставленный с ними один на один, лишённый права на счастье и утративший всё, чем дорожил, Шанъяо тонет в отчаянии.

— Дальше надо с этим заканчивать.

Голос Чэньсина прозвучал неожиданно. Проскользнув мимо Юньчжи и Шанъяо вместе с потоками прохладного ветра, юноша в алом остановился у самой кромки воды и устремил взгляд к водопаду. Обнаружить в бурлящих потоках Лу Цайхуа не составило для него большого труда. И дело было не в парящем рядом с ней духовном оружии. Преодолев пространство и время, несколько жизней и смерть, парень смог её отыскать. Любые другие преграды в глазах просветлённого теперь представляли собой сущий пустяк.

— Как ты нашёл её?

— Я не терял.

«И больше никогда не потеряю», — добавил Чэньсин про себя.

Попытка без боя приблизиться к Лу Цайхуа не увенчалась успехом. Просвистев в опасной близости от лица юноши в алом, новый меч просветлённой преградил ему путь.

Какого…?!

Дыхание сбилось, дрожащие пальцы потянулись к висящим на поясе ножнам.

— Да как ты смеешь?!

Жгучая смесь боли и ненависти затмила сознание прежде, чем Чэньсин осознал, что обнажил свой чёрный клинок. Образ Лао Тяньшу, лежащего в луже остывающей крови, не покинул его мысленного взора даже тогда, когда посыпались искры от столкновения двух стальных лезвий.

— Из нас двоих…

Этот меч — верный соратник Лао Тяньшу и в то же время его жестокий убийца. Давший клятву защищать просветлённого ценой своей жизни, в решающий миг он отнял его у целого мира.

— …я единственный…

Созданный, чтобы не дать Тяньшу умереть, этот меч отобрал его у человека, что был рождён ради него одного.

— …имею право быть рядом с ней!

Чэньсин без труда балансирует на скользких камнях. Наделяя каждый свой выпад смертоносной энергией, он словно пытается разбить меч Цайхуа на осколки. В жалобном звоне оружия ему чудится последний вздох Лао Тяньшу, и юноша окончательно теряет связь с внешним миром. Он — несущий возмездие вихрь. Его цель — уничтожить врага, с корнем вырвать даже намёки на его совместное будущее с Лао Тяньшу, и всё лишь затем, чтобы не дать повториться трагедии прошлого.

— Хватит!

Исступленный, полный безысходности крик приводит юношу в чувство. Растерянным взглядом он провожает плывущий по воздуху меч, к рукояти которого тянется ладонь Цайхуа. Смешавшись с каплями холодной воды, по её бледным щекам текут слёзы, и в потускневших глазах таится столько отчаяния, что просветленный вмиг забывает о жажде мести.

Кроме Лу Цайхуа ничто не имеет значения. Она — смысл его жизни и центр вселенной.

Вновь сократив разделявшее их расстояние, Чэньсин крепко прижимает к себе просветлённую и, ощущая, как содрогается её хрупкое тело, — не то от холода, не то от рыданий — предаётся слезам вместе с ней.

Он хочет спасти её от этой мучительной боли. И хотя путь к избавлению причинит ей не меньше страданий, Чэньсин не может от него отказаться.

— Почему ты не хочешь? Поверь,