ВПЗР: Великие писатели Земли Русской - Игорь Николаевич Свинаренко

– Конечно, мог бы! Ну если деньги шли мне прямо в руки, я их, конечно, не пропускал. Но и немалые деньги, которые я должен был получить, например, в том же «Ардисе» и других издательствах, прошли мимо, я как-то не обращал на эту возможность внимания. Мне тогда намного важней было напечатать своего «Сандро из Чегема». Полностью он впервые там появился, на Западе.

– А в СССР только куски оттуда печатались.

– Да. Некоторые после цензуры, а некоторые и не страдали от нее. Но полностью впервые в «Ардисе». У нас глава «Пиры Валтасара» долго ходила в самиздате, а потом та же участь постигла «Кролики и удавы».

Итого

– Вот вы говорите об упадке литературы, но, может, мы как-то переживем этот упадок?

– Разумеется! Такие упадки были во всех литературах.

– У вас оптимистический взгляд на будущее. Вы как-то сказали: «Если в России был Пушкин, значит, гармония тут возможна». Не переменился ваш взгляд на это?

– Надеюсь, что он верен.

Искандер Фазиль Абдулович родился в 1929 г. в городе Сухум. Отец, иранец по происхождению, в 1938 г. был выслан из СССР, мальчик в основном рос у родственников по материнской (абхазской) линии. В 1954 г. окончил Литинститут. Был литсотрудником газет «Брянский комсомолец» (1954–1955) и «Курская правда» (1955–1956), после несколько лет работал в Абхазском государственном издательстве, с 1957 года – член Союза писателей СССР. В начале 60-х начал печататься в московских толстых журналах, переехал в Москву.

Громкую известность приобрел после выхода в «Новом мире» повести «Созвездие Козлотура». Прогремел также роман «Сандро из Чегема», который вышел впервые на Западе, а после, в перестройку, получил Госпремию СССР. Книги его переведены на многие языки мира.

Лауреат государственных (СССР – 1989; РФ – 1993) и многих других премий, наших и зарубежных. Награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» III степени (1999) и II степени (2004), «Честь и слава» I степени Абхазии (2002). Член различных академий, комиссий и советов. Почетный доктор Норвичского университета (США), член и лауреат Баварской академии изящных искусств (Германия).

Живет в Москве. Женат, двое детей, внук.

Написано в начале 2009 года:

Когда приближение смерти

Доступно и ясно уму

В прощальную мудрость не верьте,

Она не далась никому.

А лучше придумать, запомнить

Живущим наглядный урок:

Хорошею шуткой заполнить

Оставшейся жизни кусок.

Александр Кабаков: «Писатель-пророк – это вам не баба Ванга»

В пророки он попал 12 июня 1989 года. В тот день вышел шестой номер журнала «Искусство кино» с повестью «Невозвращенец». Произведение нашумело в СССР, а также, будучи переведенным на различные языки, еще в двадцати с чем-то странах. После чего слово в слово сбылись раскиданные по тексту повести предсказания Кабакова: саперными лопатками разогнали демонстрацию, перестройка потерпела крах, случился путч, развалился СССР, а на его территории стряслись гражданские войны…

Однажды за обедом в любимой узбекской пельменной Кабакова мы с ним обсудили вклад писателя-пророка в литературу.

Промолчи – попадешь в стукачи

– Саша! Как тебе в голову пришел столь странный для восемьдесят девятого года сюжет?

– Это было в восемьдесят восьмом году. Я тогда работал в газете «Гудок» редактором отдела информации. И вот вызывают меня однажды в отдел кадров, а там двое мужчин: один помоложе, другой постарше. Они начали меня вербовать. Всё. С этого места читай «Невозвращенца».

– То есть это репортаж?

– Фактически – репортаж. Я там даже сохранил имена-отчества этих людей, только поменял их крест-накрест. И портретное сходство сохранил. Один такой пухлый, молодой, а другой худой, этакий человек с плаката, с чеканным лицом. Они потом еще несколько раз приглашали меня на встречи – в гостиницу «Интурист», в «Центральную», где у них были служебные номера. Это все у меня там описано с небольшим гротеском, с очень небольшим преувеличением. Ну, одежда их превращается в форму НКВД… А то, что они в книге несли чушь, – так они и в жизни несли чушь. Они объясняли, что если я советский человек, то должен иметь совесть. Напомнили мне, что я ездил за границу, встречался там с нашими эмигрантами, что у меня есть знакомая датская журналистка, так вот она работает на спецслужбы… Мы ж, говорят, не призываем тебя стучать на своих, а предлагаем выполнить долг патриота – помочь разоблачению вражеского агента. Я мямлил, что у меня не получится. Швейком прикидывался.

– А эта датчанка, она действительно работала на спецслужбы?

– Меня это не интересовало. А если б действительно работала, то мне оставалось только молча пожать ей руку. Ведь я же был противник существовавшего в этой стране строя. И все, что его подрывало, было мне близко, я это приветствовал. Потом тот строй рухнул…

– А было страшно, что на тебя наехал Комитет?

– Мне было действительно не по себе. Они меня пытались запугать. Я даже помню, советовался с отцом…

– Полковником ракетных войск Абрамом Кабаковым…

– Да. К тому времени давно уже отставным. Отец сказал: «Кончай с ними играться. Это не те люди, с которыми можно играть. Нет – значит, говори им “нет”. Всё». Я послушал его и сказал тем нет. Тем более что свой интерес к их методам работы я удовлетворил. Удовлетворил, значит, и уехал в отпуск – писать про них эту повесть. О чем их честно предупредил перед отъездом.

Эта повесть была мне нужна по двум причинам. Во-первых, я не читал в русской советской литературе ни единого художественного описания процесса вербовки.

– Привет, а Солженицын?

– Так то в лагере. А про вербовку на воле – это я первый. Кроме художественной задачи я перед собой ставил и практическую: отмазаться. Чтоб они, вымещая злобу за неудачу, не записали меня в стукачи. Как это они сделали со многими людьми.

Буквально предчувствие гражданской войны

Ну вот. Будучи сотрудником «Гудка», я получил путевку в пансионат железнодорожников, что в поселке городского типа Затока, под Одессой. И вот там, под пение Пугачевой и запах дуста, которым посыпали розы, сидя на балконе своего номера, я за двадцать дней написал 75 машинописных страниц, – почти без помарок. Я туда с собой брал портативную машинку Rheinmetall, ну знаешь, у нее еще футляр серенький в белую точку, как у дорогих саксофонов. И поставил заголовок – сейчас будешь смеяться – «А потом наступает рассвет». Хорошо потом додумался поменять.

– И все же, как ты все угадал?

– Ну если ты интересуешься насчет трех источников и трех составных частей, то это – сама вербовка; дальше – известное сочинение Оруэлла «1984»;