Аркадий Райкин - Елизавета Уварова

После больницы он некоторое время всё же продолжал исполнять спектакль «Плюс-минус» на сцене ленинградского Дворца культуры им. Первой пятилетки. Но название как спектакля, так и вступительного монолога теперь исчезло с афиши. Тогда мне довелось увидеть этот странный спектакль без названия, о чем напоминает сохранившаяся программка: на титульном листе — название театра, фото А. И. Райкина, слово «ПРОГРАММА»; указано место (г. Ленинград) и год (1971).

В декабре 1971 года, будучи с профессором Ю. А. Дмитриевым в Ленинграде на творческой конференции «Высшая смеховая школа», посвященной сатире, кстати говоря, организованной Домом искусств в поддержку Райкина (Аркадий Исаакович вместе с Ромой проводил ее в надежде привлечь внимание общественности к сатирическому театру), мы вечером пришли на спектакль. Никакой рекламы — словно спектакля «Плюс-минус» не было и в помине. И все-таки он состоялся.

Аркадий Исаакович, проведший несколько месяцев в больнице, по-прежнему плохо себя чувствовал. С разрешения Ромы, находившейся возле него в грим-уборной, мы зашли к нему в антракте. Заметно изменившийся, совсем седой, он полулежал на кушетке, казалось, не в силах подняться. Чтобы его не волновать, мы не стали спрашивать, почему программа такая странная, безымянная, свели разговор к общим дежурным фразам о здоровье.

Врачи убеждали в необходимости ограничивать количество спектаклей, всячески пытались уменьшить нагрузку. Это доставляло ему дополнительные волнения, опять же сказывавшиеся на здоровье. Он переживал- за свой театр, зная, что отсутствие на афише его имени неизбежно сказывается на сборах. Финансовая сторона дела не могла не волновать труппу, волновала и его самого. После залов на тысячу и больше мест театр работал в небольшом помещении Ленинградского театра эстрады, где когда-то начинался его путь. В ту пору, как мы помним, представления давались дважды за вечер. Но в отсутствие Аркадия Райкина об этом не приходилось даже мечтать.

С программки спектакля «Плюс-минус» из-за вмешательства цензуры было убрано название. 1971 г.

Представление в двух частях под названием «Это не о вас» было смонтировано из лучших миниатюр. Артисты театра работали с полной отдачей, ярко характерный комедийный актер Владимир Ляховицкий весело, энергично вел программу. Маленький зрительный зал в воскресный день был заполнен публикой, звучали смех, аплодисменты... В антракте неожиданно из уст в уста передается радостный слух, что к концу спектакля может приехать Райкин. Он действительно появился в финале с каким-то монологом — и вызвал у зрителей бурю восторга. Это проявление горячей любви к артисту охватило весь зал, в том числе и меня, и навсегда осталось в памяти.

Пережитое Аркадием Райкиным нашло отражение в песенке, написанной к его шестидесятилетию поэтом Игорем Шафераном и композитором Яном Френкелем. Бесхитростный, незатейливый текст, положенный на мелодию вальса, в тех обстоятельствах звучал драматической исповедью самого артиста, который обращался к публике с признанием в любви и верности. Песенка была исполнена на юбилейном вечере, а позднее вошла в спектакль «Избранное-85» и др.:

Я глаза закрываю и вижуНа окраине маленький зал,Где впервые на сцену я вышел,Где, волнуясь, у рампы стоял.Я безбожно весь текст перепутал,Я споткнулся у всех на виду,Только «браво!» кричал почему-тоДобрый зритель в девятом ряду.

Мягко и в то же время решительно, как это свойственно его манере, артист педалировал слово «браво». Оно здесь особенно важно, в нем заключено начало всех начал — истоки верности артиста своему жанру и зрителю. Спокойно, чуть элегически вспоминая далекое прошлое, он продолжал:

Ах, как все изменилось на светеС тех далеких и памятных дней.На бульваре вчерашние детиСами возят в колясках детей.Изменились одежды и танцы,Песни новые нынче в ходу,Но таким же, как прежде, осталсяДобрый зритель в девятом ряду.

На общем ровном фоне звучания интонационно выделялось «таким же». Артист подчеркивал, как ему дорога стойкая, многолетняя привязанность зрителей, неподвластная времени. Она оказывается решающей в минуты сомнений:

Может, Гамлета или ОтеллоЯ бы с большей охотой сыгралИли, скажем, читал бы сонеты,Жил бы тихо со всеми в ладу...

Здесь он держал паузу, как бы оценивая такую возможность:

Только как же посмотрит на этоДобрый зритель в девятом ряду?

По-прежнему волнуясь, «валидол положив под язык», выходит он на сцену.

Может, всё бы забросить под старость,На скамейке сидеть бы в саду?..Только как же я с вами расстанусь,Добрый зритель в девятом ряду?!

Последние строчки артист повторял дважды и, после того как отыграна мелодия, произносил... нет, уже не текст песенки, а собственные, идущие от сердца слова: «Трудно, очень трудно...»

Начинавший как комик, играющий масками, поражающий трансформациями, меткими пародиями, жизненными наблюдениями, входившими в разговорный язык неожиданными словосочетаниями, Райкин быстро приобрел известность. Но, рассматривая одну за другой его работы, видишь, как комическое искусство артиста со временем приобретало трагические черты. Каждый вечер в течение почти полувека, выходя на сцену, он исчерпывал себя до конца, ничего не скапливая «на черный день». Сколько зрительских поколений сменилось за этот период! Сколько кумиров кануло в прошлое!

Наделенный редкой восприимчивостью и внутренней пластичностью, Райкин чутко прислушивался к веяниям времени. Вместе с ними менялись и его персонажи. В 1970— 1980-х годах разве что где-нибудь в глубинке можно было встретить персонажей, подобных безголовому начальнику из поляковской миниатюры «Непостижимо» или руководителю научно-исследовательского института Пантюхову из «Юбилея» Хазина. Им на смену пришли другие, не столь откровенно безграмотные, более цивилизованные, действующие изощренно, но не менее циничные. Явление осталось, но приобрело иную форму выражения, также запатентованную Райкиным.

По словам Жванецкого, великий артист сыграл свою роль в понимании нашими людьми такого явления, как бюрократизм.