Король призраков - Джульетт Кросс

ГЛАВА 45

УНА

— Твой отец мёртв. — Атэлин посмотрел на меня с обеспокоенным и удивлённым выражением. — Ты не получила моего сообщения?

Я уже знала это. Каким-то образом я знала.

— Когда? — спросила я. Голлайя мягко положил ладонь мне на спину, под крылья, пытаясь утешить.

— Вскоре после моего отъезда из Нортгалла. Я послал весть, но ответа не было.

Голл провёл ладонью вдоль моего позвоночника, его прикосновение было успокаивающим, но он не произнёс ни слова.

Глубоко вздохнув, я сказала:

— Мы всё это время были в пути после твоего визита в Нäкт Мир.

Ком встал у меня в горле, но слёз не было. Возможно, потому, что я оплакивала его неизбежную смерть уже много лет, или потому, что прошло слишком много времени с тех пор, как я разговаривала с отцом, каким он был в моём детстве. Тем, кто был готов на всё ради меня, даже начать войну с целым королевством тёмных фейри.

Какой бы ни была причина, я не рухнула от этих известий. Отец мёртв, и я должна была оплакать его. Мне нужно было увидеть его гробницу, но сначала я должна увидеться с Баэлинном.

— Где мой брат?

— В своих покоях, — ответил Атэлин, плотно сжав челюсти и резко повернувшись. Он повёл нас через дворец, который когда-то был моим домом.

Сорин и Кеффа следовали за нами на почтительном расстоянии. Большая часть Элитных осталась в большом зале, где Хава занялась организацией прислуги, чтобы принести напитки и закуски.

Сначала все просто смотрели с благоговейным трепетом и шоком, ведь в последний раз фейри-призраки вошли сюда, чтобы потребовать свою военную добычу и забрать меня в плен. Однако вскоре слуги быстро начали выполнять распоряжения Хавы.

Я чувствовала взгляды стражников и слуг Иссоса, пока мы проходили мимо. Все они останавливались, смотрели на нас с изумлением и склоняли головы в знак уважения. Я знала, о чём они думают. Почему король-призрак Нортгалла позволил своей наложнице вернуться в её прежний дом, чтобы навестить брата? Почему она не закована в цепи, во дворце из чёрного стекла?

Они не знали его. Они не знали и меня. Уже нет. Но скоро мир узнает о нас — короле и королеве Нортгалла и Лумерии. Наш союз изменит всё. Я чувствовала это в своей душе. Так же, как чувствовала новую магию, струящуюся по моим венам.

Благодаря богами дарованным текстам, которые я поглотила, я смогла почувствовать тёмную сущность Феррина. Боги наделили меня другим видом зрения, которое теперь, с силой всех трёх текстов внутри меня, позволяло мне легко определять, что и кто является добром или злом.

Я больше не была лунной фейри. Я стала чем-то средним между светом и тьмой. И я любила это. Наш ребёнок тоже будет таким. Я прижала ладонь к животу, пока мы подходили к покоям моего брата.

Два иссосских стражника стояли у двери, и один из них открыл её, как только Атэлин кивнул.

Я внезапно ощутила благодарность за то, что Гаэль оставил моего брата. Атэлин с честью принял свою роль управляющего. Гаэль бы так не поступил. Я была уверена.

Войдя внутрь, я поспешила к кровати брата, обогнав Атэлина. Няня сделала поклон и быстро удалилась.

Было странно видеть его лежащим так неподвижно. Мой брат всегда был мужчиной действия, движения.

Его глаза были закрыты. Я села на край его кровати и положила руку на него.

— Баэлинн. Ты меня слышишь?

Его лицо было болезненно бледным, красивые белые волосы прилипли к лбу и заострённым ушам от пота. Когда он открыл глаза, я закусила губу, чтобы сдержать звук. Его глаза больше не были насыщенно-фиолетовыми, как у меня. Их почти полностью поглотил белый цвет. Болезнь действовала быстро.

— Уна? — его брови нахмурились. — Мне опять снится сон?

— Нет, — уверила я, беря его руку в свои и прижимая её к своей щеке. — Я здесь, брат.

Его хмурое выражение стало ещё более обеспокоенным, прежде чем его взгляд скользнул через моё плечо туда, где, я знала, стоял Голл. Сорин и Кеффа остались за дверью.

— Ты действительно здесь? — его лицо озарилось слабой улыбкой. — Он позволил тебе прийти, чтобы попрощаться?

Моё сердце сжалось от мысли, что Баэлинн стоит на пороге смерти. Болезнь прогрессировала в нём куда быстрее, чем это было с нашим отцом. Казалось, мутация вируса сделала его более агрессивным. Благодарение богам, теперь у меня была сила исцелить всех, кто заражён.

Взгляд Баэлинна вернулся к Голлу.

— Спасибо, что позволил ей прийти.

— Я ничего не позволял, — Голл мягко коснулся моего плеча, прежде чем его рука опустилась. — Как королева Нортгалла, она может делать всё, что захочет.

Баэлинн снова нахмурился, его взгляд метался, между нами.

— О чём это он говорит? — спросил он у меня. — Королева?

Я кивнула, пытаясь сдержать слёзы.

— Это правда, брат.

И тогда он сделал то, чего я совсем не ожидала. Он рассмеялся.

— Теперь я точно знаю, что это не сон. Только моя упрямая сестра могла войти в Нортгалл пленницей и выйти оттуда королевой.

Я рассмеялась вместе с ним, вспомнив, как он всегда говорил, что я слишком упряма для собственного блага, и это однажды заведёт меня в беду.

— Я пришла, чтобы помочь тебе, Баэлинн.

— Как?

Я выдохнула, коротко рассмеявшись:

— Этот рассказ слишком длинный, чтобы рассказывать его сейчас. Тебе просто нужно лежать спокойно.

— Я вряд ли способен на что-то другое, сестра.

Его сарказм не шел ему. Он всегда был тем, кто надеялся на лучшее, тем, кто был решительно настроен найти выход из любой ситуации. Он был уверен, что мы каким-то образом выиграем войну, вплоть до того момента, когда враг уже оказался в Иссосе, у наших ворот. Даже тогда он пытался убедить меня не подписывать договор.

Улыбнувшись ему, я приложила обе ладони к льняной рубашке, покрывающей его грудь. Мне не нужно было произносить никаких магических слов, чтобы призвать силу. Она всегда была рядом, готовая вырваться наружу. Я была переполнена исцеляющей магией.

Не произнося ни слова, я позволила этой силе течь по моим рукам, сквозь пальцы и в Баэлинна. Он ахнул, его рот раскрылся в изумлении, голова откинулась назад, глаза закрылись. Он положил руку поверх моей. Зеленоватое сияние, будто эфирное, лилось из моих пальцев в его тело.

Когда я поняла, что этого достаточно — я не знала, как именно я это поняла, но знала, — я убрала руки. Его глаза открылись, сверкая, как драгоценные аметисты.

— Клянусь богами, Уна. Ты творишь чудеса.

— Нет, брат. Это