«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2 - Олег Лазарев

Во время войны потери в летном составе в этом полку были наименьшими в корпусе. Когда боевые действия окончились, то для участия в воздушных парадах подбирались лучшие части. Непременной участницей всех послевоенных парадов была 5-я гвардейская шад. Для ее усиления наш 135-й полк вывели из состава нашего корпуса и включили в ее состав. Поскольку полк имел сильный летный состав, то это считалось заслугой его командира. Мнение о нем, как о хорошем командире полка, продолжало удерживаться и у командования 5-й гвардейской дивизии. Таким оно было и у командования ВВС МВО.

Однако далеко не все летчики полка считали Корзинникова способным командиром. Просто до определенного времени ему везло, пока не случилось то, что произошло в Малине. Этот случай явился печальным примером, как иной раз недостаточно продуманно подходил он к организации и проведению полетов. Это не было случайностью. Что-то подобное рано или поздно должно было произойти.

Не везло в летной подготовке и 95-му гвардейскому полку. За поломку самолета с должности командира эскадрильи был снят Малиновский. За слабое руководство и организацию полетов был понижен в должности и его бывший командир Симонов. Недолго пробыл командиром полка и вновь прибывший И.Ф. Бабарыкин. Во время его командования звено самолетов, обкатывая двигатели, долеталось до полной выработки топлива. Самолеты сели с пустыми баками в поле. Снятию его с должности способствовали также ненормально сложившиеся взаимоотношения с заместителем командующего ВВС МВО генералом Редькиным.

Началось это с его первого посещения полка. Когда Редькин прилетел на аэродром Степыгино и покинул кабину Як-11, Бабарыкин, подойдя к нему, протянул первым руку, представившись командиром полка. Редькин отреагировал на это своеобразно. Грубо оборвав комполка, он сказал: «Я замкомандующего Редькин, а вы вместо доклада тянете мне руку». И уже после этого протянул тому руку. Уже давно подмечено, что очень часто впечатление от первой встречи сильно влияет на дальнейшие взаимоотношения в совместной работе. Так, видимо, случилось и у Редькина с Бабарыкиным.

Партийная организация управления штаба совместно с отделом боевой подготовки решила провести партийное собрание по вопросу летных происшествий в ВВС МВО. Помимо Военного совета ВВС округа на нем присутствовали и представители Главного штаба ВВС Советской Армии. За несколько дней до собрания из Главпура Советской Армии поступило указание: проектов решений партийных собраний и активов заранее не готовить. Такие, загодя приготовленные, решения нередко недостаточно полно, а иногда и противоречиво отражали вопросы, поднятые коммунистами в своих выступлениях. Решение рекомендовалось составлять в ходе собрания, актива или другого подобного мероприятия. Нa партийном собрании присутствовал также старший инспектор по технике пилотирования штурмовой авиации ВВС МВО подполковник Афанасьев. У меня с ним были по-прежнему неплохие отношения, и он рассказал, как прошло это собрание.

Меня интересовало, как на нем вел себя начальник политотдела ВВС округа генерал Асауленко, единственный представитель партийных органов, сидевший за столом президиума. Писать проект решения собрания ни одному из них в голову не пришло, а если и пришло, то заниматься черновой работой такие люди обычно не желают, считая, что для этого есть кто-то рангом пониже. Таким был председатель. Он вел собрание, и ему, естественно, было не под силу выполнять обе обязанности. Когда собрание стало закругляться и осталось принять решение, то Топтыгин, председатель президиума, обратился к Асауленко и спросил, кто будет зачитывать проект решения собрания.

Асауленко бросил вопросительный взгляд на секретаря парторганизации. Тот, подойдя к нему, напомнил, что теперь решение заранее не пишется и его у него нет. После выступления последнего оратора Асауленко вдруг объявляет: «Проект решения партсобрания зачтет коммунист Топтыгин». Яков Иванович, прожженный штабист, исполнявший обязанности начальника боевой подготовки ВВС МВО, был мастером поговорить. О нем говорили, что он за словом в карман не полезет и на все случаи жизни найдет ответ. Так вот, он берет лист «текста» решения собрания и «зачитывает» его без запинки, будто читает действительно текст. На самом деле лист был чистым.

После «зачтения» решения оно было обсуждено, внесены добавления и изменения, и в конце концов решение было принято. Собрание закончилось нормально. Никто не заметил, так Топтыгин выручил и секретаря партийной организации, и в первую очередь Асауленко. Никто не узнал бы, какой «текст» Топтыгин «зачитывал», если бы об этом в политотделе не рассказал своим работникам сам Асауленко. О том, как тот спас от конфуза президиум и, в частности, его самого. Произошло это благодаря большому опыту штабной работы, отличной памяти, умению владеть собой, не теряться в сложной обстановке. Когда у Топтыгина спросили, так ли было на самом деле, он сказал: «Все решения партийных собраний трафаретны и однотипны, меняй только факты, фамилии и даты. Главное, не теряться».

Прошел месяц пребывания в дивизии Осмакова. За это время новая метла смела из управления дивизии начальника штаба. Вместо Дударенко прибыл подполковник Рыжков. Вместо Корзинникова – подполковник В.К. Кореняк. Убрали и резко критиковавшего Осмакова замначштаба дивизии подполковника Татаринова. Из всех вновь прибывших наиболее сухо держался со мной начальник штаба. Он, как мне казалось, считал меня неподходящим офицером для работы в штабе. Открыто он мне об этом не говорил, нo пo его поведению это было видно. Правда, через год он стал относиться ко мне иначе. Почему так произошло, я расскажу ниже.

Во время смены руководства в управлении дивизии вышестоящее начальство практически перестало контролировать ее, не говоря уже об оказании помощи в работе, которая в то время была очень нужна. Работа в штабе округа шла обычным порядком, будто в дивизии ничего не происходило. Командующий же ВВС больше интересовался своими личными делами, нежели служебными. Мы знали, что В. Сталин был ярым поклонником спорта.

Он любил смотреть всевозможные соревнования. По его инициативе было создано спортивное общество ВВС МВО. В него входило множество команд. Часть из них уже получила известность, в частности по футболу, хоккею с шайбой, водному поло, конному спорту. В эти команды на льготных условиях переманили таких известных спортсменов, как Бобров, Крижевский, Зикмунд и других. Создавалось впечатление, что спортсменов он предпочитал летчикам. Не без улыбок мы рассматривали на стенде в фойе штаба ВВС округа портреты лучших воинов-авиаторов, 80 % которых были спортсменами. Василий рьяно болел за свои команды.

Как-то в феврале на утреннем построении полков политотдел дивизии по указанию округа рекомендовал провести митинги протеста с требованием осудить за подсуживание команду «Динамо» в игре по водному поло с командой ЦСКА на первенство Союза. Он присутствовал на ней и остался недоволен арбитром. В своих выступлениях заранее подготовленные ораторы требовали переигровки. Любопытно, что ни один из них на игре не присутствовал. Такие митинги прошли по всем частям ВВС округа. На следующий день после митингов во всех центральных газетах появились заметки, в которых говорилось о неправильном судействе на игре в водное поло между командами ВВС МВО и «Динамо» (Москва) с требованием болельщиков рассмотреть этот вопрос. Федерация учла общественное мнение и постановила игру переиграть. Команда ВВС МВО игру выиграла. На Центральном аэродроме имени Фрунзе, где находился штаб ВВС округа, силами солдат срочной службы он построил целый спортивный комплекс. После смерти отца спорткомплекс отошел к ЦСКА. Общество было распущено, а Василию за свои злоупотребления пришлось держать ответ.

Единственным работником штаба ВВС округа, знавшим о положении дел в дивизии, был Афанасьев. Редкая неделя проходила, чтобы он не побывал в ней. Обычно он прилетал из Москвы на самолете Як-11, который отлично освоил, летал на нем днем и ночью в СМУ. Редкий полет проходил у него без так называемого крючка, то есть выполнения какой-либо фигуры высшего пилотажа. Осуществилась его мечта – научиться красиво летать и уметь выполнять высший пилотаж. Пилотировал он нисколько не хуже настоящего летчика-истребителя. Выполнял он пилотаж и ночью. Однажды мы выполнили его с ним ночью при слабой видимости горизонта.

Выполнили его просто так – хотели острых ощущений. Об этом, разумеется, никому не сказали. Один из таких полетов едва не закончился летным происшествием. Летим мы из Малина на Як-11. Я в передней кабине, он в задней. Тут он говорит мне: «Знаешь, мне в Москве обещали выдать вместо унтов новые бурки. Давай, если хочешь, поменяемся унтами, мои новее твоих. Мне их все равно сдавать на склад». Я согласился. Решили обменяться сразу после посадки, не заруливая на стоянку, чтобы не терять время и сразу вылететь из Дубровиц в Москву.