Как Виктор Суворов сочинял историю - Владимир Грызун

Пункт 2

Товарищ Сталин и мировая революция

За все время предвоенного существования Советского государства отношение партии и правительства к вопросу «Мировой революции» было разным. Для коммунистов она была чем-то вроде второго пришествия Христа, которого с нетерпением ждут праведники, с ужасом — грешники, особо рьяные проповедники постоянно пророчат его не сегодня-завтра, а оно тем временем все откладывается и откладывается, и даже на горизонте не спешит помаячить. А тем временем загнивающий капитализм на Западе всё матереет и матереет, капитулянтские социал-демократии из правительств не вылезают, а неправильный пролетариат все не возмущается. Постепенно тезис о неизбежности мировой революции из непосредственного руководства к действию превращался сначала в жупел для еретиков-соглашателей, а потом и просто в замшелый валун, в числе прочих лежащий в основе здания марксизма-ленинизма, и вовсе не собирающийся оттуда выкатываться.

Во всяком случае, вопрос о том, отказался ли Сталин от воплощения в жизнь идеи мировой революции, на настоящий момент не имеет однозначного ответа. Как и всякий постулат ленинской теории, он, безусловно, состоял в арсенале товарища Сталина, однако это вовсе не говорит о том, что он принимался в качестве руководства к немедленному действию. Среди историков существуют различные точки зрения на этот вопрос. Однако, как нам кажется, более аргументирована позиция, согласно которой от немедленного претворения в жизнь мировой революции Сталин отказался. Об этом, на наш взгляд, говорит вся предвоенная политика Советского Союза с 1923 года, когда была предпринята неудачная попытка провести революцию в Веймарской Германии. Впрочем, тогда Сталин еще не играл лидирующей роли в советском правительстве. А с 1923 года советская политика в области экспорта революции стала гораздо осторожнее. Более того, с 1926–1927 годов, когда СССР потерпел сразу несколько поражений на международной арене, идея экспорта революции через непосредственное вмешательство в дела других стран отошла на второй план. В числе повлиявших на такой поворот событий были:

1. Неудача с Англией. Советская помощь участникам всебританской забастовки 1926 года обернулась грандиозным скандалом, когда СССР поймали на грубом вмешательстве во внутренние дела англичан.

2. Измена Чан Кайши, который в 1927 году, несмотря на всестороннюю помощь СССР (оружие, советники, деньги) в деле объединения Китая силами Народно-Революционной Армии, предпочел покровительство англичан, озабоченных ростом влияния СССР в Китае, и некоторое количество их фунтов стерлингов, похоронив надежды на расшатывание колониальной системы посредством назревающей революции в Поднебесной.

Надежды еще оставались: на пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1927 года Сталин заявил, что схватка с империалистами неизбежна в ближайшие годы:

«Отсюда задача: оттянуть войну против СССР либо до момента вызревания революции на Западе, либо до момента, когда империализм получит более мощные удары со стороны колониальных стран (Китая и Индии)».

И приблизительно с 1927 года Сталин начинает ориентироваться скорее не на вмешательство посредством Коминтерна в дела других государств, а на так называемую «позицию третьего радующегося» (двое дерутся, третий — радуется).

В том же 1927 году, анализируя международную обстановку, товарищ Сталин произнес буквально следующее:

«Отсюда задача — учесть противоречия в лагере империалистов, оттянуть войну, откупившись от империалистов, и принять все меры по сохранению мирных отношений».[857]

Эта мысль позже неоднократно повторялась им в разном контексте, например в своей «знаменитой» «гиперсекретной» речи на «сверхтайном» заседании Политбюро 19 августа 1939 года. Это говорит о том, что товарищ Сталин пытался в будущей войне занять позицию «третьего радующегося», что в мировых войнах двадцатого века удавалось только США. Отсюда вывод — в планы товарища Сталина не входило активное участие в войне, когда все классы сплачиваются вокруг национального правительства. А вот после войны, на руинах, когда бедствия народов обостряются победителем до предела,[858] появляется реальная возможность подраскачать существующий порядок вещей и разрушить «весь мир насилья».

Вообще-то, аргументов как в ту, так и в другую сторону очень много. Вопрос этот на данный момент дискутируется и однозначного решения не имеет. Во всяком случае, сейчас нам не известен документ, в котором товарищ Сталин дал бы четкое обоснование своей позиции по этому поводу.

Пункт 3

Товарищ Сталин и кадры

Ленин, беря верх над противниками в партии, не только не уничтожал их, но и сохранял за ними руководящие посты — лишь бы толково работали. Пример — Троцкий. «Политическая проститутка», по словам того же Ленина, человек, фактически проваливший первый тур Брестских переговоров. Или Каменев с Зиновьевым, выдавшие дату октябрьского выступления. Что бы Сталин сделал с такими ренегатами? Тем не менее при В. И. они были виднейшими функционерами, неоднократными оппонентами Ленина (по Бресту, по НЭПу, по мировой революции и т. д.) и прочих товарищей, более того, достаточно близкими (во всяком случае, их разногласия никогда не превращались во вражду) к Ленину людьми, и все это продолжалось, пока Ильич не отошел от дел — консолидирующий центр партии, ее ось.

А кто был Сталин? Политический дворецкий в закрытом академическом клубе. Имел значение, только когда исполнял ленинские поручения. Понимая это, старался держаться в фарватере Ильича, поскольку каждый раз, когда Сталин пытался выражать свое личное мнение, окружающие видели его полную несостоятельность — при этом он был походя бит всеми, кому не лень.[859] Однако в ходе своего «порученчества» Сталин, надо отдать ему должное, стал приобретать определенную самостоятельность и набирать собственный вес. А после смерти безусловного лидера — Ленина — каждый имел свой шанс. Будучи очень осторожным, Сталин всегда стремился занять позицию союзника коалиции слабых, направленной на сокрушение сильного, и в мутном потоке насыщенной интригами и враждой партийной жизни это ему каждый раз удавалось. Роют яму идейные противники — Бухарин, Каменев да Зиновьев под блестящего Троцкого. Великолепно! Бухарин — куда ни шло, тот хоть иногда мог снисходить до сталинского уровня. А пока жив честолюбец Троцкий, путь к власти Coco вообще заказан.

Вот и переждал Сталин всех, помогая каждому следующему перевороту, которые от года к году становились все грязнее и кровавее. Ведь культурная надстройка большевиков — фанатично преданные идее профессиональные революционеры — вскоре кончилась, и пошли «из грязи в князи» — люди, по сути чуждые большевикам. Недаром большинство будущего сталинского окружения имело мизерный партийный стаж, что означает, что они просто в свое время примазались к большевикам как к победителям с целью сделать карьеру, будучи в лучшем случае расплывчато-сочувствующими, обычно равнодушными, а иногда и совершенно оппозиционными (Берия — дашнакский контрразведчик[860]). Вот для таких людей Сталин и мог стать «старым большевиком» и «Лениным сегодня», не будучи, в сущности, ни тем, ни другим. Ведь он когда-то был точно таким же попутчиком большевиков и, ничего не понимая, взирал снизу вверх на «отцов-основателей» партии.

«Незаменимых у нас нет» — любимая поговорка Сталина — во многом относится и к нему самому. Повторим: нужно отдать ему должное — чтобы соответствовать тем вершинам власти, на которые он вскарабкался, ему нужно было освоить знания своих предшественников. Он считал, что заменил их с успехом. И выдвиженцев своих учил тому же. Сталин, как мог, восполнял пробелы в своем достаточно хилом образовании. Как мог, ковырялся в марксизме. Предпочитал прикрываться притянутыми за уши цитатами классиков. Как мог, осваивался в военном деле. В Гражданскую кучковался с Ворошиловым и Буденным. Потом стали поговаривать, что техника — лучше, на парадах внушительнее, перед послами престижнее. Но сам-то он в ней — ни бум-бум. Да и откуда? Данные вызубрил — память, слава Богу, позволяет, а хорошо или плохо — сказать сам не может. Нужен знаток, А кто? Проверенные друзья — Ворошилов с Буденным — технику не любят. Терпят, раз уж мода нынче такая, но стараются задвинуть подальше, поскольку сами как были в Гражданскую «бравыми конниками», так ими и остались. Есть переметнувшиеся царские генералы и офицеры. Они, исходя из опыта Первой мировой, считают, что «да, техника должна быть». Есть новомодные знатоки — вундеркинды! — Тухачевские всякие, да Триандафилловы. Да только кто они? Тухачевский — чуть ли не при всем Генеральном штабе т. Сталина «непрофессионалом» обзывает. Триандафиллов — дружок Тухачевского.