Не бойся - А. Шантарский

— И все-таки? — не унимался настырный посетитель. — Если разрез углубить и удлинить?

— В этом месте делается операция на почку, — коротко бросил заведующий отделением.

— Спасибо, — поблагодарил Александр за обоих профессора, и они покинули его кабинет.

«Почему эти вопросы меня так насторожили? — размышлял Абрам Семенович, оставшись наедине сам с собой. — Возможно, это как-то связано с нашим делом, — мелькнула мысль. — Но с другой стороны, мне приходится делать более десяти официальных операций в месяц по пересадке почек. А может, это связано с его внешними данными, — вспомнил он лицо Вершкова. — Старым становлюсь, нервишки пошаливают. Какая-то шантрапа порезала человека в другом городе, а я принимаю на свой счет. Но почему он так подозрительно посмотрел на меня, когда я чуть замешкался с ответом? С Крупениным я знаком, но его напарник вел себя по меньшей мере странно…»

— Что здесь делали эти двое? — В кабинет буквально ворвалась Казакова, закрыв за собой дверь на защелку. Она чуть ли не нос к носу столкнулась с Александром в коридоре, но все же заметила его первой и успела повернуться спиной, делая вид, что рассматривает плакаты. Те прошли мимо, не обратив на нее внимания.

— Приходили консультироваться. — Поведение Любы не вызывало у Элькина оптимизма.

— Насчет раны в правом боку? — Своей осведомленностью Люба пугала профессора.

— Откуда тебе известно? — спросил Абрам Семенович. Но сам ответил на поставленный вопрос: — Он говорил что-то о вашей встрече в Саратове у твоего брата. Значит, его порезали, когда ты была там?

— Так ему известно, что я здесь работаю? — Вопрос одного был ответом другому.

— Я сказал ему об этом, — признался профессор. — Ваше сходство… — Он не смог подобрать слов, а только развел руками.

— Еще бы! — воскликнула Люба. — Тебе когда-нибудь приходилось слышать, что с близнецами частенько такое случается?

— Он твой родной брат? — Элькину казалось, что все сегодня сговорились свести его с ума.

— Только он еще этого не знает. Но сейчас важнее другое.

— Что?

Профессор приготовился к самому ужасному, хотя сомневался, что еще что-то могло его удивить.

— Мой брат обманул тебя. Его порезали не в Саратове, а в нашем городе, более того, это я сделала.

Абрам Семенович никогда в жизни не раскрывал глаз так широко.

— Значит, он должен был стать донором? — догадался он наконец. — Не зря меня насторожили его вопросы. Он нас подозревает.

— Я придерживаюсь такого же мнения, — согласилась Казакова. — Поэтому пока я не выясню с ним родственных отношений, деятельность с нелегальными донорами придется свернуть.

— Но мне только сегодня звонили из Москвы, что очередной клиент уже выехал к нам. Я связан обязательствами.

— Хорошо, но на ближайшее время он будет последним, — закончила разговор Казакова. Последним донором оказался Гарик…

— Зачем тебе понадобилось врать профессору? — поинтересовался Василий у Вершкова после посещения отделения гемодиализа при первой городской больнице.

— Когда-то в голову мне пришла бредовая идея, — начал делиться своими мыслями друг. — Что кто-то занимается неофициальной пересадкой органов.

— Дикий бред! — воскликнул Крупенин.

— Выслушай до конца, — попросил его Александр. — Сначала мне тоже так показалось. Но укол в мышцу ноги, внутривенный наркоз, сам порез подтверждали подобные предположения.

— При чем здесь рана?

— Она не похожа на удар ножом, потому что тонкая, ровная и аккуратная, словно нанесена скальпелем опытного хирурга.

— Но если поверить в твою версию, — перебил Василий, — тебя не должны были оставить в живых или по меньшей мере лишили бы какого-нибудь органа, — резонно заметил собеседник, но с доводами друга уже не мог не считаться.

— Верно, — кивнул Вершков. — Данное обстоятельство вызвало у меня сомнения, которые сегодня отпали. Более того, в нашем расследовании появились подозреваемые, — интриговал он коллегу. Они сидели на кухне его новой квартиры за чашкой кофе.

— И ты мне их назовешь.

— Разумеется, только нет доказательств. — Вершков отпил из чашки и не спеша поставил ее на стол. — У нас в городе занимаются только пересадкой почек и только в том отделении, где мы сегодня консультировались. Поэтому я заранее подозревал работников этого отделения. Когда ты сказал, где именно договорился о консультации, я даже в некоторой степени обрадовался, но на крупную удачу не надеялся. Двух человек, как мне кажется, я уже знаю.

— На профессора намекаешь? — Василию казалось, что он выслушивает сказки, но логическая цепочка выстраивалась, и он вынужден был со многим соглашаться.

— Мне показалось странным, что он увиливает от прямого ответа. Но главное — другое.

— Что?

— Ты заметил женщину, которая стояла в коридоре спиной к нам и рассматривала плакаты?

— Не обратил внимания, — пожал плечами коллега.

— Я тоже сделал вид, что не заметил ее. Но, надеюсь, помнишь, как профессор упоминал о моем удивительном сходстве с одной из его сотрудниц?

— Конечно.

— Так вот, это была она. Я успел заметить испуг на ее лице, когда она поспешно повернулась к нам спиной, хотя мы знакомы и могла бы поздороваться. Мы прошли мимо, и я оглянулся. Она сломя голову вбежала в кабинет заведующего. Я даже слышал, как что-то щелкнуло, и даю голову на отсечение, что они закрылись.

— Элемент странности в ее поведении, конечно, присутствует, но мало ли по каким еще причинам она не захотела с тобой здороваться, — возражал Крупенин.

— Уверяю, если бы мы встретились на улице или еще где-то, только не в этом отделении, она сама бы подошла ко мне, даже не заметь я ее.

— Но почему?

— Думаю, что благодаря ей моя почка осталась целой и невредимой. Не хочу вдаваться в подробности, но сложилось впечатление, что эта женщина оберегает меня. Не исключено, что наше сходство не случайно, и тайна, которая известна ей, для меня пока неведома. — Александр выдержал небольшую паузу и добавил: — Хотя имеются соображения и на этот счет.

В глазах Василия был неподдельный интерес.

— Какие?

— Нелегко мне придется, если подтвердятся догадки. Но думать об этом сейчас не хочу, потому что обязан прекратить деятельность преступной группы. Ты мне поможешь?

— Мы же это уже давно решили, — даже обиделся сокурсник.

— Ладно, ладно, — похлопал его по плечу Вершков. — Это я так, к слову пришлось.

— Какие планы на будущее? — Крупенин полностью отдавал инициативу.

— Мы будем следить в свободное от службы время за Казаковой, и рано или поздно она нас выведет на остальных членов банды.

— Если вообще таковая существует.

— Естественно, — грустно улыбнулся собеседник. — Лучше бы я ошибался.

Несколько вечеров они продежурили у дома Казаковой, сидя в машине Крупенина, которую ставили за два подъезда от Любиного. При себе у них было табельное оружие и переносная рация на всякий случай.

В этот трагический вечер, когда Люба пырнула ножом своего мужа, они находились на обычном месте своего добровольного дежурства. Когда тихо подъехала «девятка», из которой вылез Сутулый, Вершков сразу узнал его.

— Этот человек и сделал тогда мне усыпляющий укол, — шепнул он напарнику.

— Это серьезный факт, подтверждающий твою версию, — ответил Василий. Они видели, как преступники вынесли коробку и закрепили на багажнике машины.

— Тяжелая, — подметил Крупенин.

— Возможно, там человек, — предположил Александр.

— Может, возьмем их сейчас? — оживился напарник.

— Нет смысла. Они только усыпляют жертву, он им какое-то время нужен живым. Необходимо брать их с поличным на месте преступления, — ответил Вершков.

— Возможно, в коробке совершенно не то, о чем мы думаем. Ведь она сама живет в этом подъезде. Не соседей же они подбирают в доноры.

— А если кого-нибудь пригласили домой к Казаковой и там усыпили? Не станем загадывать, давай за ними, — скомандовал Александр. Но на втором перекрестке Любина «восьмерка» проехала прямо, а «девятка» Сутулого свернула налево.

— За кем теперь? — растерялся Крупенин.

— Нас интересует содержимое коробки, — подсказал напарник.

Они еще долго преследовали Сутулого, который вывел их на окраину города и запетлял по узким улочкам, пока не потерялся совсем.

— Кажется, он заметил нас и выключил габариты! — с досадой воскликнул Крупенин.

— Будем искать, — не терял надежды Вершков. Они исколесили всю окраину города, но так и не обнаружили злополучной машины.

— Раззява, — упрекнул друга Вершков.

— В чем моя вина? У того «девятка», а у нас «шестерка», к тому же в этих улочках сам черт заблудится. Еще есть какие-нибудь соображения?