Отдел странных явлений: Тайны Черной Земли - А. Котенко

Благодаря настойчивости Менпехтира и его новой знакомой, называемой кеметскими Юрией, благодаря усердности доктора Синухе Тутанхамон протянул почти пять дней. Он ни с кем не разговаривал, просто бесцельно смотрел перед собой, не откликаясь ни на чьи реплики. Словно перед дворцовыми сидел не человек, а какая-то немая кукла со сломанной ногой. Он не чувствовал боли, и доктор мог делать с его телом все, что угодно, в том числе и каждый вечер заново вправлять вылезающую из раны кость вновь зашивать рану и прикладывать к ней говяжье мясо, дабы изгнать ухеду. Рана вскоре начала гноиться, и ни к чему хорошему это не привело.

— У нас в России в таких случаях отнимают ногу, — говорила Юля.

Но в Кемете заниматься столь кровавыми операциями, тем более над телом сына Ра никто бы и не позволил. Поэтому Синухе готовил отвары на травах, пытаясь побороть заражение, быстро начавшее распространяться по телу.

Фараон сидел на тюфяке и ничего не делал, даже кормить его приходилось лекарю и слугам из ложки. Но на пятый день болезнь таки взяла верх над 'этим', которое Хонсу утверждал, годится исключительно для бальзамирования.

Сидя у постели больного фараона, ночами Шаулина включала свой карманный компьютер и перечитывала статьи, что скачала из Интернета. И когда заплаканная Анхесенпаамон, сраженная смертью любимого брата, уткнулась носом в плечо гостьи из будущего, та поспешила утешить царицу. А спустя несколько дней Юрия посоветовала Анхесенпаамон написать письмо Суппилулиуме Первому в Хатти.

Царица сидела в своей комнате и смотрела в окно. На ее столике был развернут большой папирус, а гостья из будущего устроилась рядом и читала исторические справки с карманного компьютера.

На вдове были темно-синие траурные одежды с красивой желтой отделкой, а волосы распущены. Она упорно выводила на папирусе иероглиф за иероглифом.

— Я смогу, я смогу, я научилась! — шептала девушка себе под нос. — Я отомщу за тебя, брат, я отомщу за вас, прекрасные чужестранцы Иван и Маш-шу, я выведу нашу страну из смуты, ни Эйе, ни Хоремхеб не засунут свои лапы в то, чего добились наши с Тутанхамоном деды и прадеды!

Юля прекрасно знала, что ничего у Анхесенпаамон не получится, но сотрудница отдела странных явлений все равно придумала, как она спасет молодую вдову.

Получалось криво, царица отрывала испорченные края, но пыталась написать снова и снова. Несколько раз Юля бегала за новым папирусом, пока ее недавно обретенная подруга сжигала факелом неудавшиеся фрагменты письма.

И вот у нее, наконец, получилось, и Анхесенпаамон с гордостью посмотрела, как много и складно она смогла написать. Сама! Потому что помочь было, увы, некому.

'Почтенный правитель Хатти, господин Суппилулиума! Я владыка Кемета, Анхесенпаамон, прошу Вас о помощи. Муж мой умер, а наследников у меня нет. Если бы Вы отправили ко мне одного из Ваших сыновей, он стал бы мне мужем. Никогда я не выйду за своего подданного и не сделаю его своим мужем. Я боюсь позора'.

Она свернула папирус и, закрутив на нем веревку, поставила царскую печать.

— Ибу, — отдала она письмо своему верному слуге, — этой же ночью садись на коня и отправляйся в Хатти. Отдай свиток лично в руки правителя. И если все закончится хорошо, я сделаю тебя своим советником.

— Ибу рад стараться для прекрасной госпожи Обеих Земель! — рухнул на колени верный слуга, целуя землю у ног правительницы.

Он отправился ночью, когда Уасет уже спал. Никто не видел, как от царского дворца на север ускакала белая лошадь, некогда принадлежащая фараону, на спине которой восседал маленький толстячок-гонец. Больше Анхесенпаамон ни разу не видела Ибу. Он довез ее послание до Хатти, и царь прочитал всё, что написала правительница Кемета, и отправил к ней царевича Заннанзу. Но почему-то слуга не вернулся на родину, а царевич тоже сгинул по пути в южные земли.

— А если не получится? — испуганно спросила Анхесенпаамон, стоя на дворцовой стене вместе с Юлей, вглядываясь вдаль.

Девушки смотрели на удаляющуюся фигурку гонца. Гостья из будущего знала, что из этой затеи ничего не выйдет, но должна была сделать так, как написано в исторических хрониках.

— Если не удастся, — тихо сказала она, — я еще что-нибудь придумаю. Я же изобретательная и находчивая, как Иванушка.

Анхесенпаамон поймала ее грустную, но такую многообещающую улыбку, и на душе у вдовы стало спокойнее.

Кия погибла очень бесславно, она бросилась в воды Хапри на похоронах фараона. Как ни пытались рабы найти ее тело на дне реки, у них ничего не получилось.

Менпехтира, по началу очень настороженно относившийся к Юрии, вскоре понял, что нашел свою любовь. Он с благоговением вспоминал странницу, предрекшую ему счастливое будущее. Куда она подевалась после той ночи, стражник не знал. Через год после встречи с Юрией, у них родился сын, и, как предрекли Менпехтира боги, он был назван в честь повелителя Хаоса. А спустя еще три, когда двойная корона Кемета перешла вовремя женившемуся на Мутнеджимет Хоремхебу, начальник стражи добился первого повышения, получив пост главнокомандующего.

Все во дворце считали чужестранку самым счастливым человеком в Кемете, однако каждый вечер девушка приходила на берег Хапри и смотрела, как алый солнечный диск опускается за горизонт. Она сидела на песке и рыдала: от досады, от горя, от тоски по дому. Она каждый вечер надеялась, что кто-нибудь явится и заберет ее отсюда обратно в Москву. Только однажды, уже уходя с берега, Юля увидела женщину с головой черной кошки. Богиня Баст, это все, что о ней знала гостья из будущего.

— Спасибо, мяу, ты помогла, — сухо бросила тогда богиня.

— Я хочу домой?

— В Москву? Мяу! В эту загаженную клоаку? — удивилась высшая. — И бросишь человека, который тебя любит?

Юля на мгновение задумалась. С одной стороны она соскучилась по отцу и Марго, по отделу и по немногочисленным друзьям. А с другой — древний город, где отсутствовали все привычные девушки блага, и его обитатели становился ее сердцу все более близким.

— Интернет и мобильные телефоны, автомобили и холодильники, — рассуждала богиня-кошка, — мяу, этой чепухи тут нет, но люди точно такие же! К тому же… пойми и прости… — ее желтые глаза с продолговатыми зрачками смотрели прямо в лицо Шаулиной.

Слеза протекла по щеке девушки, оставляя на лице сероватый след от угля, используемого тут в качестве подводки для глаз.

— Я не вернусь?

— Если хочешь, я тебя верну домой хоть сейчас, Юля Шаулина. Но подумай о Менпехтира…

Девушка ничего не ответила и бросилась прочь. Домой. Где ее ждал любящий человек.