Гарри Поттер и Принц-полукровка (человечий перевод) - Джоан Роулинг

Он подавился рыданиями и опять уткнулся в носовой платок. Повисло молчание.

– Хорошо, – профессор Макгонаголл выглянула в окно, проверяя, не идет ли министр, – в таком случае я вынуждена согласиться с Филиусом: нужно обратиться в попечительский совет. Он и примет окончательное решение.

– Теперь, что касается отправки детей по домам… пожалуй, разумно сделать это поскорее. «Хогварц-экспресс» можно вызвать хоть на утро…

– А как же похороны? – впервые за долгое время заговорил Гарри.

– Похороны… – голос профессора Макгонаголл дрогнул, и она сразу растеряла всю свою деловитость, – я… знаю, что Думбльдор хотел лежать здесь, в «Хогварце»…

– Значит, так и будет? – со свирепой настойчивостью спросил Гарри.

– Если министерство сочтет возможным, – ответила Макгонаголл. – Никто из директоров раньше не…

– Никто из директоров не отдавал этой школе так много, – грозно сказал Гарри.

– Местом упокоения Думбльдора должен стать «Хогварц», – уверенно заявил профессор Флитвик.

– Точно, – подхватила профессор Спаржелла.

– И тогда, – сказал Гарри, – нельзя отсылать учеников до похорон. Они захотят попро…

Последнее слово застряло у него в горле, но профессор Спаржелла закончила за него:

– Попрощаться.

– Золотые слова! – пискнул Флитвик. – Золотые! Школьники должны отдать последний долг, это правильно. А уж после мы отошлем их домой.

– Правильно, – коротко бросила профессор Спаржелла.

– Полагаю… что так… – взволнованно сказал Дивангард. Огрид задушенным возгласом тоже выразил свое согласие.

– Идет, – внезапно сообщила профессор Макгонаголл, глядя вниз, во двор. – Министр… а с ним, похоже, целая делегация…

– Можно мне уйти, профессор? – тут же спросил Гарри.

У него не было никакого желания видеть Руфуса Скримжера и отвечать на его вопросы.

– Можно, – разрешила профессор Макгонаголл, добавив: – И побыстрее.

Она стремительно прошла к двери и открыла ее. Гарри быстро спустился по винтовой лестнице и направился прочь; плащ-невидимка остался на вершине астрономической башни, но это не имело значения; в коридорах не было ни души – даже Филча, миссис Норрис или Дрюзга. Так никого и не встретив, Гарри свернул в коридор, ведущий к общей гостиной «Гриффиндора».

– Это правда? – прошептала Толстая тетя. – Правда? Думбльдор – умер?

– Да, – сказал Гарри.

Она вскрикнула и, не дожидаясь пароля, качнулась вперед и пропустила его.

Как и предполагал Гарри, в общей гостиной было полно народа. При его появлении воцарилась тишина. Он заметил неподалеку Дина и Симуса: значит, в спальне никого или почти никого. Гарри, не промолвив ни слова, ни на кого не взглянув, пересек комнату и закрыл за собой дверь в спальню мальчиков.

Он надеялся, что Рон будет ждать его, и действительно, тот, не переодеваясь, сидел на кровати. Гарри сел к себе. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Школу хотят закрыть, – сказал Гарри.

– Люпин так и говорил, – ответил Рон.

Они помолчали.

– Ну? – спросил Рон настолько тихо, будто боялся, что мебель может их подслушать. – Вы нашли его? Забрали? Этот… окаянт?

Гарри помотал головой. Все, что произошло у черного озера, казалось забытым ночным кошмаром; неужели это действительно было, да еще так недавно?

– Не удалось? – упавшим голосом прошептал Рон. – Его там не оказалось?

– Его взял кто-то другой, а вместо него оставил фальшивку, – объяснил Гарри.

– Взял…?

Гарри молча достал из кармана лжемедальон, открыл и передал Рону. С подробным рассказом можно подождать… сейчас это неважно… все неважно, кроме самого конца – конца бесполезного путешествия, конца жизни Думбльдора…

– Р.А.Б., – еле слышно произнес Рон, – но кто это?

– Понятия не имею, – Гарри лег на спину и невидяще уставился в потолок. Никакой Р.А.Б. его не интересовал; вряд ли ему вообще что-нибудь когда-нибудь будет интересно. Внезапно он осознал, что за окнами стало тихо. Янгус перестал петь.

И Гарри, не зная, как и почему, понял, что феникс навсегда покинул «Хогварц» – так же, как Думбльдор навсегда покинул этот мир… покинул Гарри.

Глава 30

БЕЛАЯ ГРОБНИЦА

Все уроки отменили; экзамены отложили. Кое-кого из учеников родители поспешили забрать – близняшек Патил не было уже наутро после смерти Думбльдора, Заккерайеса Смита увез его высокомерный отец. Зато Симус Финниган наотрез отказался уезжать домой с матерью; они долго кричали друг на друга в вестибюле и в конце концов договорились, что она останется в школе до похорон. По словам Симуса, она с трудом нашла, где переночевать – Хогсмед буквально наводнили колдуны и ведьмы, желавшие сказать последнее «прости» Думбльдору.

Бледно-голубая карета размером с дом, запряженная дюжиной крылатых коней, грандиозно приземлившаяся на опушку Запретного леса вечером накануне похорон, наделала много шума среди школьников помладше – им подобное зрелище было в новинку. Гарри видел в окно, как раскрылись двери и по лесенке спустилась огромная, очень красивая женщина с оливковой кожей и черными волосами, которая тут же бросилась в поджидавшие ее объятия Огрида. Министерскую делегацию и самого министра магии разместили в замке. Гарри старательно избегал встречи с ними, опасаясь расспросов о последней отлучке Думбльдора.

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни все время проводили вместе. Как назло, стояла чудесная погода; Гарри невольно представлял, как бы все было, если б не умер Думбльдор: последние дни перед каникулами, теплынь, никаких домашних заданий, экзамены у Джинни кончились – и час за часом откладывал неизбежное. Он знал, что это необходимо и правильно, но… не мог отказаться от последнего утешения.

Два раза в день они ходили в больницу; Невилля выписали, но Билл оставался под наблюдением мадам Помфри. Его шрамы не заживали; внешне он сильно напоминал Шизоглаза Хмури (к счастью, с двумя глазами и руками), но в остальном совершенно не изменился, если не считать внезапной любви к полусырым бифштексам.

– …вот и хогошо, что он на мне женьится, – счастливо щебетала Флер, взбивая подушки Билла, – я всегда говогила, что англьичане стгашно пегежагивают мьясо.

– Кажется, придется смириться с их свадьбой, – вздохнула Джинни в тот же день вечером. Она, Гарри, Рон и Гермиона сидели у открытого окна гриффиндорской гостиной и смотрели, как сгущаются сумерки.

– Флер не такая уж плохая, – сказал Гарри, но, заметив, что брови Джинни поползли кверху, торопливо прибавил: – Правда, страшенная…

Джинни невольно хихикнула.

– Ладно, если мама может ее терпеть, то я тем более.

– Из знакомых кто-нибудь окочурился? – спросил Рон Гермиону, которая листала «Прорицательскую».

Гермиона поморщилась от его напускной толстокожести и, сложив газету, укоризненно ответила:

– Нет. Злея ищут, но безрезультатно…

– Естественно, – бросил Гарри. Как только всплывала эта тема, он начинал кипятиться. – Пока не найдут Вольдеморта, не найдут и Злея, а учитывая, что за все время они так и не…

– Пойду спать, – зевнула Джинни. – Я толком не спала с тех пор, как… м-м-м… в общем, поспать не помешает.

Она поцеловала Гарри (Рон демонстративно отвернулся), помахала рукой остальным и ушла. Дверь в спальню девочек закрылась. И тут же Гермиона с самым что ни на есть гермионистым выражением лица наклонилась к Гарри:

– Утром я была в библиотеке и кое-что нашла…

– Р.А.Б.? – встрепенулся Гарри.

Он не чувствовал ничего того, что когда-то было ему свойственно – ни азарта, ни любопытства, ни страстного желания разгадать тайну; просто понимал, что знать правду о медальоне необходимо. Лишь тогда удастся продвинуться немного вперед по темному и извилистому пути, на который они вступили вместе с Думбльдором и по которому ему теперь предстоит идти одному. Вероятней всего, придется разыскать и уничтожить четыре окаянта, прежде чем появится хоть малейший шанс убить Вольдеморта. Гарри день и ночь мысленно твердил: «медальон… чаша… змея… что-то от Гриффиндора или Равенкло… медальон… чаша… змея… что-то от Гриффиндора или Равенкло…», словно таким образом надеялся их приблизить.

Эта мантра пульсировала в голове Гарри весь вечер, и во сне его преследовали медальоны, чаши и другие таинственные предметы, до которых никак не удавалось добраться, несмотря на то, что Думбльдор услужливо подставлял ему веревочную лестницу – как только Гарри начинал по ней взбираться, веревки сразу превращались в змей…

Утром после смерти Думбльдора Гарри показал Гермионе записку из медальона. К сожалению, она не узнала в загадочных инициалах имени какого-нибудь ветхозаветного колдуна, о котором ей доводилось читать, но с тех пор бегала в библиотеку намного чаще, чем необходимо человеку, свободному от домашних заданий.